Клайв Баркер - Книги крови. Запретное [сборник litres]

– Не бойся, – сказал Мироненко.

– Что это за болезнь?

– Единственной моей болезнью было беспамятство, но я излечился от него… – Говоря это, он морщился, как будто слова противоречили природным возможностям его горла.

Баллард прикоснулся к своей голове. Он по-прежнему сопротивлялся боли, но гул все нарастал и нарастал.

– …Ты ведь тоже помнишь, правда? И ты такой же.

– Нет, – пробормотал Баллард.

Мироненко протянул к нему покрытую жесткими волосами ладонь:

– Не бойся. Ты не один такой. Нас много. Братьев и сестер.

– Я тебе не брат, – ответил Баллард. От шума в голове ему было плохо, но от лица Мироненко – еще хуже. Он с отвращением отвернулся, но русский не отставал.

– Разве ты не чувствуешь запаха свободы, Баллард? И жизни. Просто дух захватывает.

Баллард не останавливался, из его ноздрей уже начала сочиться кровь. Он ее не унимал.

– Больно совсем недолго, – продолжал Мироненко, – потом проходит…

Баллард не поднимал головы. Мироненко, видя, что его слова не произвели должного впечатления, отстал.

– Они не примут тебя назад! – крикнул он. – Ты слишком много видел.

Рев вертолетов не до конца заглушил эти слова. Баллард понимал, что в них есть доля правды. Его шаги замедлились, и сквозь какофонию он разобрал бормотание Мироненко:

– Взгляни…

Туман впереди немного рассеялся, и сквозь серые клочья виднелась ограда парка. Голос Мироненко превратился в рычание:

– Взгляни, что ты такое.

Лопасти вертолетов взревели. Балларду казалось, что ноги у него вот-вот подломятся, но он упрямо шел к стене. В нескольких ярдах от нее Мироненко снова крикнул, только теперь слова ему совсем не давались. Раздалось лишь глухое рычание. Баллард не смог удержаться и оглянулся через плечо. Всего один раз.

Туман по-прежнему сбивал с толку, но всего скрыть ему не удалось. На несколько мгновений – одновременно и кратких, и бесконечно долгих – то существо, которое было Мироненко, предстало во всей своей красе. При виде его грохот в голове Балларда возрос до пронзительного воя. Англичанин закрыл лицо ладонями. И тут раздался выстрел, затем еще один, а после обрушился град залпов. И от слабости, и из желания защититься Баллард упал на землю, а когда открыл глаза, увидел, как сквозь пелену тумана двигались несколько фигур. Он успел позабыть о своих преследователях, но те о нем помнили и, отследив до парка, оказались в самой гуще этого безумия. В тумане блуждали люди, полулюди и вовсе нечеловеческие создания, повсюду царил кровавый хаос. Баллард видел, как человек выстрелил в тень, а из мглы на него выпал свой же с пулей в животе; видел, как странное существо появилось на четырех ногах и исчезло на двух; видел, как пробежала другая тварь, держа за волосы человеческую голову и хохоча во всю глотку.

Сумятица захлестнула Балларда. Опасаясь за свою жизнь, он поднялся и попятился к ограде. Крики, выстрелы и рычание нарастали; каждую секунду Баллард ждал, что его найдет или пуля, или зверь. Но ему удалось благополучно добраться до стены. Он попытался влезть наверх, однако силы покинули его. Не оставалось иного выбора, кроме как добраться вдоль ограды до ворот.

А позади не прекращались изобличения, трансформации и путаница. Ослабевший Баллард на миг подумал о Мироненко. Переживет ли тот или кто-нибудь из его племени эту бойню?

– Баллард, – раздалось из тумана. Он не мог разглядеть говорившего, хотя и узнал этот голос. Голос, который слышал в своем бреду. Голос, который лгал ему.

Баллард почувствовал укол в шею: человек подкрался сзади и вонзил в него иглу.

– Спи, – сказал голос. И затем пришло забытье.

Сначала он никак не мог вспомнить, как зовут этого человека. Разум плутал, словно потерявшийся ребенок, хотя говоривший с ним мужчина снова и снова требовал к себе внимания и беседовал так, словно они были старыми друзьями. И действительно, было что-то знакомое в его блуждающем взгляде, в том, что один глаз двигался медленнее другого. В конце концов Балларду удалось вспомнить имя.

– Вы Криппс, – сказал он.

– Разумеется, я Криппс, – ответил мужчина. – Неужели память вас подводит? Не беспокойтесь. Я дал вам депрессантов, чтобы вы не утратили душевное равновесие. Хотя не думаю, что это возможно. Вы отлично сопротивлялись, Баллард, несмотря на немалую провокацию. Когда я думаю о том, как сломался Оделл… – Он вздохнул. – Вы вообще помните прошлую ночь?

Сначала перед его мысленным взором была пустота. Но потом начали проступать воспоминания. Смутные очертания двигались в тумане.

– Парк, – сказал он наконец.

– Я только что вытащил вас оттуда. Одному Богу известно, сколько там погибло.

– А другой… русский…

– Мироненко? – подсказал Криппс. – Не знаю. Видите ли, я больше не главный; я просто вмешался, чтобы спасти что-нибудь, если смогу. Рано или поздно мы снова понадобимся Лондону. Особенно теперь, когда они знают, что у русских есть специальный корпус вроде нашего. До нас, конечно, доходили слухи, а потом, после того как вы познакомились с Мироненко, мы им заинтересовались. Вот почему я назначил ту встречу. И, разумеется, когда увиделся с ним лицом к лицу, то все понял. Что-то было в его взгляде. Что-то голодное.

– Я видел, как он менялся…

– Да, впечатляющее зрелище, не правда ли? Сила, которую он высвобождает. Понимаете, поэтому мы и разработали программу – чтобы обуздать эту силу, и она начала работать на нас. Но ее трудно контролировать. Потребовались годы подавляющей терапии, чтобы постепенно похоронить стремления к трансформации, чтобы у нас оставался человек со способностями зверя. Волк в овечьей шкуре. Мы думали, что проблема решена, что если система убеждений не сможет удержать вас в повиновении, то это сумеет сделать боль. Но мы ошиблись. – Он встал и подошел к окну. – Теперь придется начинать сначала.

– Саклинг сказал, что вы были ранены.

– Нет. Просто разжалован. Отозван в Лондон.

– Но никуда не поехали.

– Теперь поеду. После того, как я нашел вас. – Он оглянулся на Балларда. – Вы – мое оправдание, Баллард. Живое доказательство того, что мои методы жизнеспособны. Вы полностью осознаете свое состояние, но терапия удерживает вас на поводке.

Он снова отвернулся к окну. По стеклу хлестал дождь. Баллард почти ощущал его на своей голове и спине. Прохладный ласковый дождь. На одно блаженное мгновение ему привиделось, что он, припадая к земле, бежит под этим ливнем, а воздух полнится запахами, доносящимися с мокрой мостовой.

– Мироненко сказал…

– Забудьте о Мироненко, – велел Криппс. – Он мертв. Вы последний представитель старого порядка, Баллард. И первый – нового.

Внизу раздался звонок. Криппс выглянул из окна на улицу.