Клайв Баркер - Книги крови. Запретное [сборник litres]

– Как вы все это проделываете, мистер Сванн? – пылко спросила Барбара Бернстайн.

– Магия… – отвечал Сванн. Он пригласил женщину за кулисы осмотреть клетку тигра и лично убедиться в отсутствии жульнических ухищрений в ее конструкции: жульничества не обнаружилось. Так же внимательно Барбара рассмотрела и другой реквизит: шпаги – стальные и смертоносные, и лепестки роз – нежные и ароматные.

– Разумеется, магия. Ну а на самом деле … – Она потянулась к нему. – Поверьте, я умею хранить тайны. Ни одна живая душа…

Ответом ей была неторопливая улыбка.

– О, понимаю… – сказала она. – Сейчас вы скажете, что связаны клятвой.

– Совершенно верно, – кивнул Сванн.

– …и вам запрещено разглашать секреты фирмы.

– Секрет в том, чтобы дарить людям удовольствие, – сказал он. – Меня постигла неудача?

– Нет, что вы, – не задумываясь, тут же воскликнула она. – Все только и говорят о вашем шоу. Вы – настоящее событие Нью-Йорка.

– Оставьте… – запротестовал он.

– Правда, правда! Я знаю людей, на все готовых ради того, чтобы попасть на ваше представление. Ну а мне-то как повезло: экскурсия с вами за кулисы!.. Мне все будут завидовать.

– Я очень рад, – сказал он и коснулся ее лица. Она явно ждала этого. Еще один повод для гордости: ее соблазнял человек, которого театральные критики окрестили Манхэттенским магом.

– Я хочу вас… – прошептал он.

– Прямо здесь?

– Нет, – проговорил он, – лучше там, где нас не будут подслушивать тигры.

Барбара рассмеялась. Она предпочитала любовников лет на двадцать моложе Сванна: кто-то верно подметил, что он напоминает человека, скорбящего по самому себе, однако его легкое прикосновение таило столько нежности и такта, сколько ни один на свете юноша не сумел бы подарить ей. Барбару будоражили острый привкус увядания, который она ощущала под его благородной оболочкой породистого джентльмена, и исходящая от Сванна опасность. Если она его отвергнет – второго такого в ее жизни не будет.

– Мы можем поехать в отель, – предложила она.

– Отель – неплохая мысль, – ответил он.

В ее глазах плеснулось сомнение:

– А как же ваша жена? Нас могут увидеть.

Он взял ее руку в свою:

– Тогда давайте станем невидимыми?

– Я серьезно.

– И я серьезно, – твердо сказал он. – Видеть не означает верить. Краеугольный камень моей профессии. – В ее взгляде не прибавилось уверенности. – Если кто-то нас и узнает, я смогу убедить его в том, что ему померещилось.

Барбара улыбнулась его словам, и он поцеловал ее. Она с пылом ответила.

– Восхитительно, – проговорил он, когда их губы разомкнулись. – Пойдемте, пока тигры не начали сплетничать?

Он повел ее через сцену. К уборке еще не приступили, и доски были усыпаны лепестками и бутонами роз, где растоптанными, где – нет. Сванн отпустил ладонь Барбары и направился туда, где лежали цветы.

Восхищенная его порывом, она наблюдала, как он наклонился поднять с пола бутон. В то самое мгновение, когда Сванн должен был выпрямиться, что-то наверху привлекло ее внимание. Подняв голову, Барбара увидела устремившийся вниз серебристый клинышек. Она не успела предостеречь иллюзиониста – шпага оказалась быстрее языка. В последнее мыслимое мгновение Сванн словно почуял опасность и оглянулся – с бутоном розы в руке, – но тут острие коснулось его спины. Движущая сила вогнала в тело шпагу по самую рукоять. Из груди хлынула кровь и плеснула на пол. Не проронив ни звука, Сванн упал ничком, и от удара тела о сцену клинок вышел из его спины на две трети.

Барбара чуть не закричала, но ее внимание отвлек звук за спиной, из-за кулис, где был в беспорядке свален реквизит иллюзиониста, – глухой рык, вне всяких сомнений, тигриный. Она замерла. Говорят, существует какой-то способ остановить взглядом сбежавшего из клетки тигра, но Барбаре, родившейся и выросшей здесь, на Манхэттене, он не был известен.

– Сванн? – Позвала она, все еще надеясь, что происходящее – причудливый фокус, исполненный персонально в ее честь. – Сванн, пожалуйста, встаньте.

Но иллюзионист неподвижно лежал там, где упал, а из-под него выползала и растекалась темная лужа.

– Если это шутка, – вспылила она, – то дурацкая!

Не дождавшись ответа, она попыталась изменить тактику:

– Сванн, хороший мой, ну, хватит, пойдемте же, прошу вас.

Из темноты за ее спиной опять донесся рык. Как же не хотелось ей поворачиваться и выяснять, где затаился тигр. В той же мере она не хотела, чтоб ей прыгнули на спину.

Барбара осторожно оглянулась. Кулисы тонули в темноте, и зверя видно не было. Однако его было слышно: его поступь, его ворчанье. Потихоньку, шажок за шажком, Барбара начала пятиться к авансцене. От зрительного зала ее отделял опущенный занавес, под которым она надеялась проползти, прежде чем тигр до нее доберется.

Как только ее руки коснулись плотной тяжелой ткани, одна из закулисных теней отбросила свою двусмысленность и обрела четкий абрис зверя. Он не был красивым, каким прежде казался за прутьями клетки. Он был неотвратимо смертельным и голодным. Барбара опустилась на корточки и потянулась к кромке занавеса. Она никак не ожидала, что ткань окажется такой тяжелой, и все же ей удалось протиснуться наполовину, когда прижатыми к доскам сцены ладонями и щекой она почувствовала: тигр прыгнул. Мгновением позже на оголенную открытым платьем спину плеснуло его дыхание, и Барбара закричала, когда тигр вогнал когти обеих лап в ее тело и потянул к горячей пасти.

И даже после этого Барбара не сдалась. Она яростно пинала зверя, обеими руками выдирала полные пригоршни шерсти из его шкуры, обрушила шквал ударов на его морду. Увы, перед такой мощью ее сопротивление оказалось незначительным – какой бы яростной ни была атака, она ни на секунду не приостановила зверя. Одним небрежным ударом лапы он разорвал ее тело, вспоров живот. К счастью для Барбары, с этой первой раной все ее ощущения утратили правдоподобность и сосредоточились на нелепых вымыслах. Ей вдруг почудилось, что откуда-то несутся аплодисменты и одобрительно ревет огромная аудитория, а из разодранного тела хлещет не кровь, но фонтаны искрящегося света. Агония, в которой бились и умирали нервные окончания, протекала где-то в стороне от нее. И даже когда тигр разорвал тело Барбары на три или четыре части, откатившаяся по сцене голова наблюдала за тем, как терзают туловище и жадно отгрызают от него и глотают конечности.

И в то время как в угасающем сознании женщины мерцал вопрос, как же так может быть – что ее глаза все еще в состоянии наблюдать эту последнюю вечерю, – единственным ответом на него всплыло слово Сванна: «Магия…»

Именно об этом Барбара и думала – о том, что это, несомненно, магия, – когда тигр неторопливо и мягко подошел к голове и в один прием ее проглотил.