Клайв Баркер - Книги крови. Запретное [сборник litres]

– Ну-ну, явилась делегация, чтобы просить нас вернуться. Надеюсь, вы польщены. – Он направился к двери. – Оставайтесь здесь. Сегодня нам не нужно вас показывать. Вы слишком устали. Пусть подождут, а? Пусть попотеют.

Он вышел из затхлой комнаты и закрыл за собой дверь. Баллард услышал его шаги на лестнице. Звонок прозвучал второй раз. Баллард поднялся и подошел к окну. Вялый дневной свет был под стать его собственному бессилию. Несмотря на проклятие, которое лежало на Балларде, они с городом по-прежнему оставались созвучны. Внизу из машины вышел мужчина и направился к входной двери. Даже под таким углом Баллард узнал Саклинга.

В коридоре раздались голоса, и казалось, что с появлением Саклинга спор стал еще более жарким. Баллард подошел к двери и прислушался, но затуманенный лекарствами разум не мог уловить смысла фраз. Он молился, чтобы Криппс сдержал слово и не позволил глазеть на него. Баллард не хотел быть зверем, как Мироненко. Разве же это свобода – сделаться подобным чудовищем? Нет, это просто другой вид тирании. Но и быть первым в героическом новом порядке Криппса ему не хотелось. Баллард понял, что не принадлежит никому, даже самому себе. Он безнадежно заблудился. И все же, разве не говорил Мироненко на той первой их встрече, что человек, который не считает себя потерянным, потерян? Возможно, лучше так – лучше существовать в сумерках между одним состоянием и другим, преуспевать, насколько это возможно, благодаря сомнениям и неясностям, чем страдать самоуверенностью каменной башни.

Спор внизу набирал обороты. Баллард приоткрыл дверь, чтобы лучше слышать. До него донесся голос Саклинга. Тон у того был язвительным, но от этого не менее угрожающим.

– Все кончено… – говорил он Криппсу. – …Вы перестали понимать по-английски?

Криппс попытался было возразить, но Саклинг оборвал его:

– Либо вы выйдете как джентльмен, либо Гидеон и Шеппард вынесут вас отсюда. Что предпочтете?

– Что это значит? – требовательно произнес Криппс. – Вы никто, Саклинг. Вы просто грустный клоун.

– Это было вчера, – ответил тот. – Произошли некоторые изменения. На каждой улице может случиться праздник, не так ли? Вам это должно быть известно получше, чем кому-либо другому. И на вашем месте я бы взял пальто. На улице дождь.

После недолгого молчания Криппс сказал:

– Хорошо. Я пойду.

– Вот и молодец, – ласково произнес Саклинг. – Гидеон, сходи проверь наверху.

– Я один, – сказал Криппс.

– Верю, – ответил Саклинг. А затем снова обратился к Гидеону: – Все равно сходи.

Баллард услышал в коридоре звук шагов, а затем внезапно поднялась суматоха. Криппс то ли попытался сбежать, то ли бросился на Саклинга – одно из двух. Саклинг заорал, началась потасовка. И тут шум прервался выстрелом.

Криппс вскрикнул, затем раздался звук падения. А после прозвучал хриплый от злости голос Саклинга:

– Дурак. Вот дурак.

Криппс что-то простонал, но слов Баллард не разобрал. Возможно, тот попросил, чтобы его добили, потому что Саклинг ответил:

– Нет. Вы вернетесь в Лондон. Шеппард, останови ему кровь. Гидеон, наверх.

Едва последний начал подниматься по лестнице, Баллард попятился. Он чувствовал себя вялым и неуклюжим. Из этой ловушки не было выхода. Его загонят в угол и уничтожат. Он был зверем, бешеным псом в лабиринте. Если бы только он убил Саклинга, когда были силы. Но что бы это дало? Мир полон людей, подобных Саклингу. Людей, выжидающих того часа, когда они смогут показать себя в истинном свете. Подлых, слабых, скрытных людей. И вдруг в Балларде словно шевельнулся зверь: он подумал о парке, о тумане, об улыбке на лице Мироненко, и его захлестнула волна тоски по тому, чего у него никогда не было – по жизни чудовища.

Гидеон почти добрался до верха. Баллард – хотя это могло лишь на миг отсрочить неизбежное – выскользнул на площадку и открыл первую попавшуюся дверь. За ней оказалась ванная. Баллард заперся на задвижку.

Комнату наполнял плеск льющейся воды. Оторвался кусок водосточного желоба, и по подоконнику хлестали потоки дождя. Этот звук и холод ванной вернули Балларда в ночь обманов. Он вспомнил боль и кровь, вспомнил, как била по голове вода в душе, прогоняя усмиряющую боль. При этой мысли с его губ невольно сорвались три слова:

– Я не верю.

Его услышали.

– Здесь кто-то есть, – крикнул Гидеон и, подойдя к двери, постучал. – Открывай!

Баллард слышал его вполне отчетливо, но ничего не ответил. Его горло горело, а рев лопастей вновь нарастал. Пав духом, Баллард привалился спиной к двери.

Через несколько секунд с другой стороны появился Саклинг.

– Кто там? – требовательно спросил он. – Отвечайте! Кто там?

Не добившись своего, он приказал привести Криппса. Когда распоряжение было исполнено, поднялась еще бо́льшая суета.

– В последний раз… – произнес Саклинг.

Напряжение в черепе Балларда нарастало. На этот раз, похоже, гул нес с собой смерть. Глаза болели так, будто их вот-вот выдавит из орбит. В зеркале над раковиной Баллард заметил что-то – нечто с сияющим взглядом. Те же слова «Я не верю» рванулись наружу, но разгоряченное горло едва смогло их произнести.

– Баллард, – в голосе Саклинга звучало торжество. – Боже мой, у нас еще и Баллард. Удачный день.

Нет, подумал человек в зеркале. Здесь нет никого с таким именем. Вообще никого с именем, ведь разве не были имена первым проявлением веры, первой доской гроба, в котором ты хоронишь свободу? То, чем он становился, не будет ни названо, ни упаковано, ни похоронено. Впредь никогда.

На миг ванная исчезла, и он оказался над могилой, которую его заставили выкопать, а на дне ее плясал деревянный ящик, чье содержимое сопротивлялось безвременному погребению. Он услышал грохот ломающихся досок – или это треснула дверь?

Крышка гроба отлетела . На головы погребальной процессии обрушился дождь из гвоздей. Шум в голове, как будто зная, что все эти мучения оказались тщетными, внезапно смолк, а вместе с ним исчезло и наваждение. Вокруг снова была ванная. С открытой дверью. У людей, стоявших в проеме, были глупые лица. Затихшие и оцепеневшие от шока, они наблюдали за его преображением. Видели его морду, шерсть, золотые глаза и желтые клыки. Чужой ужас привел его в восторг.

– Убей его! – велел Саклинг Гидеону и толкнул в пролом.

Тот уже достал из кармана пистолет и прицелился, но палец слишком медленно давил на спусковой крючок. Зверь схватил его ладонь и раздавил о сталь. Гидеон завопил и, спотыкаясь, побежал вниз по лестнице, не обращая внимания на окрики Саклинга.

Когда зверь поднял лапу, чтобы обнюхать кровь на своей ладони, мелькнула вспышка, и он почувствовал удар в плечо. Однако у Шеппарда не было ни единого шанса на второй выстрел: его жертва рванула сквозь дверной проем и налетела на него. Отбросив пистолет, мужчина кинулся к лестнице, но зверь одним легким взмахом раскроил ему затылок. Стрелок рухнул, и узкая лестничная площадка наполнилась его запахом. Забыв об остальных врагах, зверь набросился на мертвечину и принялся есть.