Клайв Баркер - Книги крови. Запретное [сборник litres]

Гарри Д’Амуру нравилось думать, что в определенном кругу людей он обладает достойной репутацией, – в довольно тесном кругу, куда, увы, не входили бывшая супруга, кредиторы или те анонимные недоброжелатели, которые регулярно заталкивали собачьи экскременты в почтовый ящик его офиса. Но женщина, с которой он сейчас говорил по телефону, ее голос, настолько пропитанный горем, что казалось, последние полгода она плакала не переставая и вот-вот готова была опять разрыдаться, – эта женщина откуда-то знала его таким, каким знал себя он сам.

– …Мне нужна ваша помощь, мистер Д’Амур, очень, очень…

– Я крайне занят. У меня несколько срочных дел, – ответил он. – А не могли бы вы подъехать ко мне в офис?

– Мне не уйти из дома. Я все объясню. Прошу вас, приезжайте. Пожалуйста.

Она крайне заинтриговала его. Но неотложные дела существовали на самом деле, и одно из них, не будучи решенным, грозило обернуться братоубийством. Гарри посоветовал ей обратиться к кому-нибудь другому.

– Да не могу я к кому-нибудь другому, – продолжала настаивать женщина.

– Но почему именно я?

– Я читала о вас. О случае в Бруклине.

Упоминание о ярчайшем провале было не лучшим способом добиться его согласия, подумал Гарри, но без внимания, конечно же, не осталось. То, что в итоге стряслось на Уикофф-стрит, началось довольно безобидно, когда муж нанял его проследить за неверной женой, и закончилось полным безумием на верхнем этаже Ломакс-хаус. Когда тела подсчитали, а оставшихся в живых служителей культа увезли, он остался один на один с навсегда поселившимся в душе страхом перед лестницами. И далеко не на все вопросы в том деле о семейных интригах Гарри мог бы ответить. Он очень не любил, когда ему напоминали о тех ужасах.

– Мне не хотелось бы говорить о Бруклине, – сказал он.

– Простите. Но мне необходима помощь того, кто имел в своей практике случаи… необъяснимые. – Она на мгновение умолкла. Он слышал ее дыхание: легкое, но неровное.

– Прошу вас… – попросила она. А он уже решил – в течение повисшей паузы, когда оба молчали и на линии вкрадчиво звучал один только страх, – каким будет его ответ.

– Я вам очень благодарна, – сказала она. – Я живу на Восточной 61-й… – Он записал подробный адрес. – Прошу вас, приезжайте скорей, – и повесила трубку.

Гарри сделал несколько телефонных звонков в тщетной попытке умиротворить самых беспокойных клиентов. Затем надел пиджак, закрыл кабинет и стал спускаться по лестнице. На нижней площадке поморщился от едкого неприятного запаха. У самой двери ему встретился привратник, поднимавшийся из подвала.

– Чем это пахнет? – спросил Гарри.

– Дезинфекцией…

– А по-моему, кошачьей мочой, – возразил Гарри. – Сделайте что-нибудь, хорошо? Мне дорога моя репутация.

Закрывшаяся за ним дверь отсекла смех привратника.

Здание из бурого песчаника на Восточной 61-й улице сохранило первозданный вид. С отвратительным привкусом во рту, вспотевший и мрачный, Гарри стоял на выдраенной ступеньке крыльца и чувствовал себя полным неряхой. А кислая физиономия мужчины, открывшего ему дверь, только подтвердила это.

– Да? – поинтересовалась физиономия.

– Меня зовут Гарри Д’Амур, – представился он. – Мне звонили.

Мужчина кивнул и вяло проговорил:

– Заходите…

В доме было прохладнее, чем на улице, и ароматы не уличные. От запаха духов резало глаза. Вдоль по коридору Гарри проследовал за неодобрительной физиономией в большую комнату. Там у противоположной стены – отделенная от вошедших восточным ковром, в немыслимую вязь яркого рисунка которого было вплетено все, кроме ценника, – сидела вдова. Траур и слезы были ей не к лицу. Поднявшись навстречу мужчинам, она подала руку:

– Мистер Д’Амур?

– Да.

– Валентин приготовит вам выпить, если желаете.

– Будьте добры, молока, если можно. – Уже час, как его донимал желудок. Видать, с того момента, как она упомянула Уикофф-стрит.

Валентин отправился вон, до последнего мгновения не сводя глаз-бусинок с Гарри.

– Кто-то умер, – предположил Гарри, когда Валентин вышел.

– Умер, – снова присаживаясь, сказала вдова. Следуя ее пригласительному жесту, он опустился напротив на диван, заваленный количеством подушек и подушечек, способным снарядить любой гарем. – Мой муж.

– Простите. Печально…

– Некогда печалиться, – сказала она, каждым взглядом, каждым жестом отрекаясь от своих слов. А он втайне порадовался ее горю: вуаль от слез и усталости полускрыла яркую красоту. Доведись ему увидеть ту красоту незатуманенной – онемел бы от восхищения.

– Мне сообщили, что муж погиб в результате несчастного случая, – заговорила она. – А я убеждена, что это не так.

– Вы не могли бы… как ваше имя?

– О, простите. Моя фамилия Сванн, мистер Д’Амур. Доротея Сванн. Возможно, вы слышали о моем муже.

– Фокусник?

– Иллюзионист , – поправила она.

– Я читал об этом трагическом происшествии.

– Вам случаем не приходилось бывать на его представлениях?

Гарри покачал головой:

– Мне Бродвей не по карману, миссис Сванн.

– С начала его гастролей минуло всего три месяца, и в сентябре мы собирались возвращаться…

– Возвращаться?..

– В Гамбург, – уточнила она. – Не люблю я Нью-Йорк. Жаркий, душный город. И жестокий.

– Не вините Нью-Йорк. Город ни при чем.

– Может, и ни при чем… – кивнула она. – Пожалуй, случившемуся со Сванном суждено было произойти – здесь или где бы то ни было. Все твердят мне: несчастный случай, несчастный случай… Всего лишь несчастный случай.

– Но вы так не считаете?

Появился Валентин со стаканом молока, поставил его на стол перед Гарри и собрался уже уходить, как Доротея попросила:

– Валентин, письмо.

Он взглянул на нее довольно странно – будто она сказала что-то непристойное.

– Письмо , – твердо повторила она.

Валентин удалился.

– Вы говорили…

– Что? – нахмурилась она.

– О несчастном случае.

– А, да. Мы прожили со Сванном семь с половиной лет, и я научилась понимать мужа так, как никто другой в его жизни. Я научилась чувствовать – когда ему хочется, чтоб я была с ним рядом, а когда – нет. Когда ему этого не хотелось, я куда-нибудь исчезала и оставляла мужа наедине с его тайнами. Поверьте мне, это был гений. Величайший иллюзионист со времен Гудини.

– Вот как?

– Порой мне казалось чудом то, что он позволил мне войти в свою жизнь…

Гарри чуть было не сказал, что Сванн был бы безумцем, откажись он сделать это, однако счел подобный комментарий неуместным. Ей сейчас явно не до лести; да она в лести и не нуждалась. Нуждалась она сейчас, пожалуй, лишь в одном – в живом муже.

– Теперь же мне кажется, я совсем его не знала, – продолжила она. – Не понимала его. Может, это был еще один трюк фокусника? Еще немного магии?