Кэтрин Арден - Мертвые голоса [litres]

Она и впрямь провалилась сквозь зеркало. И осталась одна. Никогда в жизни ей не было так страшно.

Но в следующую секунду Олли с облегчением поняла, что мистер Воланд стоит прямо перед зеркалом и смотрит на нее. Свет очага с той стороны, где находилась Олли, осветил его лицо.

– Мистер Воланд! – позвала она. – Мистер Воланд!

Олли прижала ладони к холодному стеклу. На ощупь оно было как обычное зеркало, твердое и неподатливое. Пройти обратно не получалось. Но если она сможет докричаться до мистера Воланда…

– Не нужно кричать, – спокойно произнес тот, будто подслушал ее мысль. – Я прекрасно тебя слышу, Оливия.

«Мистер Воланд, – хотела сказать она, – помогите мне». Но не сказала. Его губы неторопливо изогнулись в довольной улыбке, и слова застряли у Олли в горле. Вместо этого она спросила:

– Где я?

– По ту сторону зеркала, – ответил мистер Воланд, продолжая мягко улыбаться.

У него за спиной, заметила Олли, Коко отчаянно пыталась разбудить свою маму. Но мисс Цинтнер не просыпалась. Брайан тряс за плечо папу Олли. Тот тоже не реагировал.

Ледяной ужас охватил Олли. Она уставилась на мистера Воланда, который снова улыбнулся ей в ответ.

– Мой папа жив? – прошептала Олли.

– Просто спит, – ответил он. – Но разбудить его не выйдет. Сегодня ночью он будет спать.

У нее во рту мгновенно пересохло.

– Вы, – прохрипела она. Пришлось облизнуть губы и попытаться еще раз. – Кто вы такой?

– Думаю, ты и сама знаешь.

Она знала. И в то же время не хотела знать. Не хотела, чтобы это оказалось правдой. Но отрицать это было уже невозможно.

Заикаясь, Олли произнесла:

– Но вы… вы выглядели иначе. В прошлый раз.

Его улыбка стала холоднее, чем промерзший особняк.

– Я никогда не использую один и тот же облик дважды, – ответил он. – Иначе в чем была бы интрига?

Теперь Олли узнала эту улыбку. Она бы и через сто лет ни за что ее не забыла. Как она могла не понять? Почему не узнала его в ту же секунду, как он вошел в дом?

Но, наверное, он не хотел, чтобы его узнали, и умел тщательно скрывать свое истинное лицо.

– Вы… – Олли сама с трудом слышала собственный голос. – Вы Сет. Человек с улыбкой на лице.

Тот рассмеялся приятным, веселым смехом мистера Воланда. Но потом его улыбка растянулась в стороны, превращаясь в жуткий зубастый оскал.

– Сообразила наконец, – сказал он. – Я все думал, когда ты уже догадаешься.

Олли стукнула кулаком по зеркалу, но стекло было твердым, и биться в него было бесполезно. Мистер Воланд – Сет – даже не вздрогнул.

– Девочка моя, никто не способен меня перехитрить, – продолжил он. – И ты не смогла. В прошлый раз тебе помогали.

Сет поднял руку: между его пальцами был зажат небольшой темный предмет… Часы Олли. Он забрал их… Но когда? Олли коснулась своего запястья в том месте, где раньше были часы. Потом вспомнила, как сосредоточенно прижимала руки к доске Уиджа и следила за каждой буквой, не замечая, что…

– Это вы! – вдруг осознала Олли. – Это вы мешали ей связаться со мной! Из-за вас мои часы не работали! Когда она велела мне остерегаться, речь шла о вас! Вы нас пугали, водили за нос, обманывали! Все, что здесь происходило, подстроили вы!

Сет отвесил ей старомодный церемонный поклон.

– Конечно я. Ну, если не считать матушки Хемлок. Она действительно существует. – Он ухмыльнулся. – Эта старуха оказалась очень полезной. А в остальном – да, все это моя работа.

Олли снова ударила кулаком по зеркалу.

– Верните мне часы! Они мои! Верните!

– Не так быстро, дитя мое. – Сет приблизился к зеркалу и заговорил тихо, быстро и с убийственной серьезностью: – Мы еще раз сыграем в игру на смекалку. В ту самую игру, в которой ты победила нечестным образом, когда прошла кукурузный лабиринт с помощью вот этих часов. – Он поднял их повыше, сжав ремешок двумя пальцами. – В этот раз подсказок у тебя не будет. До рассвета ты должна пройти обратно сквозь зеркало. Не сумеешь – останешься там.

Олли в немом ужасе уставилась на него. Сет продолжил:

– Твои друзья могут попытаться помочь тебе, если захотят. Но если вы вместе потерпите неудачу, то все окажетесь по ту сторону зеркала. Однако если твои друзья сейчас лягут спать, как послушные детишки, то проснутся живыми и здоровыми, ничего не помня о тебе, и все спокойно поедут домой.

Сет потер руки в предвкушении.

– Что же они выберут, что же выберут?

У Олли настолько пересохло во рту и в горле, что говорить стало совсем трудно.

– А как же… – прошептала она. – Как же мой папа? Что будет с ним?

Сет слегка насупился.

– О, – произнес он, – взрослые в нашей игре не участвуют, милая моя. Все четверо будут спать до рассвета. Если вы с друзьями проиграете, ваши родители проснутся и обнаружат, что вас нет, но так и не узнают, что случилось. Как печально. Еще одна трагедия в особняке Хемлок.

Сет театральным жестом утер воображаемую слезу. Олли еще ни к кому и никогда не испытывала такой ненависти.

– Однако если твои друзья спокойно отправятся спать, – продолжил он, – то я позабочусь о том, чтобы взрослые забыли о тебе. Твоему отцу не придется тосковать. Для него все будет так, будто его дочурка погибла вместе с матерью в трагической авиакатастрофе. Он вернется домой и женится на маме Коко. Твоя подружка заменит ему дочь, и он проживет долгую и счастливую жизнь.

– А если я смогу победить? – спросила Олли. Увы, ее голос звучал далеко не так твердо и яростно, как ей хотелось бы. Он больше напоминал испуганный хрип.

Сет приподнял одну бровь.

– Тебе меня не победить, – ласково произнес он. – И нет, я не говорю, что победить невозможно. Иначе какая же это игра? Однако это крайне маловероятно. Разумеется, если маловероятное все же произойдет, то в качестве награды я верну тебя сюда, буря закончится, ты получишь свои часы, и друзья останутся с тобой, живые и здоровые. Победы тебе не видать, но должен же я назвать награду. А пока я буду великодушен и дам тебе минуту, чтобы поговорить с друзьями. Чтобы попрощаться. Убедить их не пытаться тебе помочь, чтобы они не застряли по ту сторону зеркала вместе с тобой. А потом… да начнется игра! – Его улыбка была широкой и злорадной. Так скалится волк, прежде чем кинуться на добычу. Отточенным театральным движением он застегнул часы Олли у себя на запястье. – И пусть победит сильнейший.

Олли, охваченная страхом и гневом, готова была кричать и колотить кулаком по зеркалу. Но вместо этого она застыла и заставила себя дышать ровно. Вдох, выдох.

Когда Олли была маленькой, мама постоянно учила ее преодолевать страх. Они забирались на высокие деревья и валуны, прыгали со скал в глубокую воду. «Оливия, – говорила мама, – если тебе страшно, это значит, что ты думаешь о будущем. Ты представляешь, что может произойти. Но когда делаешь что-то рискованное, о будущем думать нельзя. Только о настоящем. Когда думаешь только о нем, страх уходит».