Стивен Кинг - Самое необходимое

— Когда я был подростком, — говорил Том Киллингворт, — моя мать хранила в комнате для шитья дощечку с прекрасным ирландским изречением. В нем было сказано: «Дай вам Господи попасть на небеса за полчаса до того, как дьявол узнает о вашей кончине». Нетти Кобб прожила трудную жизнь, во многих отношениях печальную, но я не верю, что она вступала в сделку с дьяволом. Несмотря на ее ужасную и безвременную кончину, мое сердце верит в то, что она отправилась в рай, а до дьявола еще не дошла весть о ее смерти. — Киллингворт воздел руки к небу в традиционном жесте бенедиктинцев. — Давайте же помолимся.

С другой стороны холма, оттуда, где в это же самое время хоронили Уилму Джерзик, доносилось множество голосов, которые усиливались и стихали в ответ на речь отца Джона Бригема. Машины там выстроились от места захоронения до самых восточных ворот кладбища; они приехали ради живого — Пита Джерзика, а не ради его умершей жены. Здесь же присутствовало всего пятеро: Полли, Алан, Розали Дрейк, старик Ленни Партридж (который посещал все похороны по одному главному принципу — если усопший был не из папского легиона) и Норрис Риджвик. Норрис был бледен и выглядел расстроенным. Рыба, наверно, плохо клевала, подумал Алан.

— Да благословит вас Господь и да сохранит Он светлые воспоминания о Нетти Кобб в ваших сердцах, — говорил Киллингворт, и Полли, стоявшая рядом с Аланом, снова принялась плакать. Он обнял ее за плечи, и она благодарно прижалась к нему, нашарив ладонью его руку и крепко сжав. — Да обратит Господь Свой лик на вас; да снизойдет к вам Его благословение; да просветлит Он души ваши, дарует вам покой. Аминь.

Сегодня было еще жарче, чем в День Колумба, и когда Алан поднял голову, лучи яркого солнца, отразившиеся в стальных подставках под гробом, брызнули ему прямо в глаза. Свободной рукой он вытер пот со лба, а Полли порылась в своей сумочке, достала чистую салфетку и вытерла мокрые глаза.

— Родная, с тобой все в порядке? — спросил Алан.

— Да... Но мне надо поплакать, Алан. Бедняжка Нетти. Бедная, бедная Нетти. Почему так случилось? Ну почему ? — И она снова начала всхлипывать.

Алан, не перестававший задаваться тем же вопросом, обнял ее. Через плечо Полли он увидел, как Норрис побрел туда, где стояли машины, с видом человека, который или сам не знает, куда идет, или не до конца проснулся. Алан нахмурился. Потом к Норрису подошла Розали Дрейк, что-то сказала ему, и Норрис обнял ее.

«Он просто тоже ее знал, — подумал Алан, — и ему грустно — вот и все. Ты что-то много гоняешься за тенями в эти дни — может, главный вопрос: что случилось с тобой?»

Потом к ним подошел Киллингворт, и Полли, взяв себя в руки, повернулась к нему, чтобы поблагодарить. Киллингворт протянул ей обе руки. Со сдержанным изумлением Алан смотрел, как Полли без колебаний позволила огромным ладоням священника пожать ее руку. Он не мог припомнить, чтобы она когда-нибудь протягивала кому-то свою руку так свободно, не задумываясь.

Ей не просто чуть получше; ей здорово лучше. Что же, черт возьми, произошло?

По другую сторону холма гундосый и довольно противный голос отца Джона Бригема провозгласил: «Да пребудет с вами мир и покой».

— С вами мир и покой, — ответили хором его прихожане. Алан взглянул на простой серый гроб рядом с этим кошмарным холмиком с поддельной зеленой травкой и мысленно пожелал: «Спи спокойно, Нетти. Наконец-то ты обрела покой».

2

Когда начались двойные похороны на городском кладбище, Эдди Уорбуртон припарковал машину возле дома Полли. Он вылез из «тачки» — вовсе не такой новой и чудной, как та, что угробил этот вшивый ублюдок у «Саноко», — так, просто средство для перевозки тяжестей, — и осторожно огляделся по сторонам. Все казалось спокойным; улица мирно дремала в этот жаркий, похожий на августовский полдень.

Эдди торопливо зашагал по дорожке к дому, на ходу вытаскивая из-под рубашки весьма официально выглядевший конверт. Всего десять минут назад ему позвонил мистер Гонт и сказал, что пришло время окончательно расплатиться за медальон, вот он и приехал сюда... Что ни говори, а мистер Гонт был из тех парней, которые если уж говорят: «Лягушка», — то лучше прыгнуть и квакнуть.

Эдди взобрался по трем ступенькам на крыльцо Полли. Жаркий ветерок качнул колокольчики маленького флюгера над дверью, и они тихонько звякнули — самый безобидный звук, который только можно себе представить, но Эдди тихонько отпрыгнул в сторону. Он снова огляделся по сторонам, никого не увидел и взглянул на конверт. Он был адресован «Миссис Патриции Чалмерз» — фу-ты ну-ты! Эдди понятия не имел, что первое имя Полли было Патриция, да его это и не волновало. Его дело — сыграть эту маленькую шутку и убраться отсюда к чертям собачьим.

Он опустил конверт в прорезь для почты. Конверт скользнул вниз и приземлился на другие почтовые отправления: два каталога и брошюра с программой кабельного ТВ. Обыкновенный деловой конверт с именем и адресом Полли под смазанным почтовым штемпелем — в правом верхнем углу, и обратным адресом — в левом верхнем:

Отдел детских пособий Сан-Франциско.

666 Гири-стрит,

Сан-Франциско, Калифорния, 94112.

3

— Что это? — спросил Алан, когда они с Полли медленно спускались с холма к его машине. Он надеялся перемолвиться хотя бы словечком с Норрисом, но Норрис уже влез в свой «фольксваген» и укатил. Наверно, снова на озеро — еще немного порыбачить, прежде чем зайдет солнце.

Полли подняла на него все еще красные от слез глаза и по-прежнему бледное лицо и вымученно улыбнулась.

— Что — что?

— Твои руки. Что им помогло? Похоже на волшебство.

— Да, — сказала она и вытянула руки перед собой, растопырив пальцы, чтобы они были видны им обоим. — Чудо, правда?

Улыбка у нее стала чуть более искренней. Пальцы были по-прежнему искривлены и полусогнуты, суставы — припухшие, но жуткие опухлости, бывшие там еще в пятницу вечером, почти полностью исчезли.

— Давайте, мадам, выкладывайте.

— Я не уверена, что мне хочется рассказать тебе. Честно говоря, я немного смущаюсь.

Они остановились и помахали Розали, проезжавшей мимо них на своей старой голубой «тойоте».

— Давай, — сказал Алан, — колись.

— Ну, наверно, все дело было в том, чтобы встретить правильного врача, — сказала она, и щеки у нее слегка заалели.

— И кто же это?

— Доктор Гонт, — произнесла она с коротким нервным смешком. — Доктор Лиланд Гонт.

— Гонт! — Он с удивлением взглянул на нее. — Какое отношение он может иметь к твоим рукам?

— Довези меня до его магазина, и я по дороге все тебе расскажу.

4

Через пять минут (одна из главных прелестей жизни в Касл-Роке, приходило порой Алану в голову, состояла в том, что почти все тут находилось в пяти минутах ходьбы или езды) он уже заруливал на одно из свободных парковочных мест перед «Самым необходимым». В витрине висела табличка, которую Алан уже видел: