Стивен Кинг - Самое необходимое

— Что сделала Уилма? — спросил Норрис. — Обосрала весь дом?

— Убила собаку Нетти.

— Что?

— То, что слышал.

— Боже мой! Вот... сука!

— Ну, это мы про нее и так знали, верно?

— Да, но все же...

Вот опять. Даже от Норриса Риджвика, у которого двадцать процентов его бумаготворчества после стольких лет работы все еще шло в мусорную корзину: «Да, но все же».

— Она сделала это армейским ножом. Вытащила штопор и наколола на него записку, где было сказано, что это — расплата за то, что Нетти изгадила ее простыни. Тогда Нетти отправилась к Уилме с грудой булыжников. Она пришпилила к камням резинками свои записки. Там было написано, что камни — последнее предупреждение Уилме. Она расколотила булыжниками у Джерзиков все окна первого этажа.

— Матерь Божья, — произнес Норрис не без некоторого восхищения.

— Джерзики отправились на одиннадцатичасовую мессу в десять тридцать или около того. После мессы они поехали на ленч к Пуласки. Пит Джерзик остался смотреть «Патриотов» с Джейком Пуласки, поэтому он никоим образом не мог даже попытаться вовремя успокоить Уилму.

— А на углу они встретились случайно? — спросил Норрис.

— Вряд ли. Я думаю, Уилма вернулась домой, увидела разгром, позвонила Нетти и вызвала ее на бой.

— Ты полагаешь... как на дуэль?

— Именно так и полагаю.

Норрис присвистнул и несколько секунд стоял молча, сцепив ладони за спиной и уставясь в темноту.

— Алан, почему нам полагается присутствовать на этих чертовых вскрытиях?

— По протоколу, наверно, — сказал Алан, но тут было и нечто большее... по крайней мере для него. Если тебе что-то не нравится в деле, если чувствуешь что-то неладное (как он сейчас), тут всегда есть шанс заметить нечто такое, что сдвинет твои мозги с нейтралки и поможет включить хотя бы первую передачу. Можешь вдруг увидеть тот самый крючок, на который и надо повесить шляпу.

— По-моему, настало время учредить в округе специальную должность — офицер для протокола, — буркнул Норрис, и Алан рассмеялся.

Однако в глубине души ему было вовсе не смешно, и даже не потому, что Полли будет жутко переживать. Что-то в этом деле было не так. На поверхности — все вроде просто, но глубже, там, где живут (и порой прячутся) инстинкты, марсианские боги войны казались более убедительными. Во всяком случае, Алану.

«Эй, перестань! Разве ты не сумел разложить сейчас Норрису все по полочкам, — сказал он себе, — да так быстро, что даже не успел докурить одну несчастную сигарету?»

Да, разложил. В том-то и беда или по крайней мере часть беды. Неужели две женщины —, пусть одна из них была полудурочкой, а другая отъявленной стервой — повстречались на углу городской улицы и настругали щепок друг из дружки, как пара взбесившихся наркоманов, по такому ничтожному поводу?

Этого Алан не знал. А поскольку не знал, ему ничего не оставалось делать, кроме как отшвырнуть сигарету и начать прокручивать в уме все с самого начала.

2

Для Алана все началось с телефонного звонка Энди Клаттербака. Алан только-только выключил телевизор с матчем «Патриоты» — «Реактивщики» («Патриоты» уже продули — пропустили решающий мяч, а второй защитник опоздал минуты на три) и надевал свой плащ, как зазвонил телефон. Алан собирался дойти до «Самого необходимого», посмотреть, не появился ли мистер Гонт. Он прикинул, что может даже встретить там Полли. Звонок Клатта сбил все его планы.

Клатт сообщил, что Эдди Уорбуртон как раз повесил телефонную трубку, когда он, Клаттт, вернулся с ленча. Какая-то заваруха началась в районе «аллеи» — дрались женщины или что-то в этом роде. Эдди сказал Клатту, что нужно бы звякнуть шерифу и доложить об этом.

— А за каким, интересно, чертом Эдди Уорбуртон хватает трубку в диспетчерской конторы шерифа? — раздраженно поинтересовался Алан.

— Ну, наверно, в диспетчерской никого не было, и он решил...

— Он знает правила не хуже остальных — когда в диспетчерской нет дежурных, телефон может надрываться до опупения, но ни одна сволочь не должна отвечать на вызов.

— Я не могу ответить за него, зачем он снял трубку, — с плохо скрытым раздражением сказал Клатт, — но не думаю, что это сейчас самое важное. Второй звонок по этому поводу раздался четыре минуты назад, когда я разговаривал с Эдди. Звонила старушка. Она не назвалась — или была слишком растерянна, или пожелала остаться неизвестной. Как бы там ни было, она говорит, что там серьезная драка, на углу Уиллоу- и Форд-стрит. Дерутся две женщины. Звонившая сказала, что в ход пошли ножи. По ее словам, они все еще там.

— Все еще дерутся?

— Нет... Обе лежат. Драка закончилась.

— Ладно. — Мысли Алана защелкали быстрее, как набирающий скорость экспресс. — Клатт, ты зарегистрировал звонок?

— Еще бы.

— Хорошо. Сегодня ведь дежурит Ситон? Отправь его туда немедленно.

— Уже отправил.

— Умница. Теперь звони в полицию штата.

— Ты хочешь, чтобы они прислали опергруппу?

— Пока нет. Сейчас просто доложи им обстановку. Встретимся на месте, Клатт.

Прибыв на место преступления и увидев следы побоища, Алан связался по рации с Оксфордскими полицейскими казармами штата и сказал, чтобы немедленно выслали оперативную группу... Даже две, если это возможно. К тому времени Клатт и Ситон Томас стояли возле тел, прося людей разойтись по домам. Подъехал Норрис, окинул взглядом место происшествия и достал из багажника своей патрульной машины рулон желтой ленты с надписью «ЗОНА ПРЕСТУПЛЕНИЯ. ПРОХОД ВОСПРЕЩЕН». На ленте лежал толстый слой пыли, и, как сам Норрис позже признался Алану, он боялся, что она не станет клеиться, до того она была старой.

Однако лента еще клеилась. Норрис присобачил ее к стволам дубов, соорудив вокруг трупов большой треугольник, жертвы лежали в обнимку друг с другом и с основанием стоп-знака. Зрители не разошлись по домам, но ретировались в свои палисадники. Их было около полусотни, и число зевак все увеличивалось по мере треска телефонных звонков — все, кто жил по соседству, торопились поглазеть на трагическую развязку. Энди Клаттербак и Ситон Томас уже были на грани того, чтобы пустить в ход кулаки и открыть предупредительную стрельбу. Алан мог им только посочувствовать.

В Мэне расследованием убийств занимается Отдел по расследованию тяжких преступлений в полиции штага, и для не очень обстрелянных мальцов (а они в большинстве своем именно такие) самое поганое время наступает между обнаружением преступления и прибытием оперативной группы ОРТП. И местные полицейские, и ребята из округа прекрасно знают, что именно на этом отрезке времени чаще всего рвется так называемая цепь улик. Как правило, они также хорошо осведомлены о том, что все их действия в этот отрезок времени будут подвергнуты строжайшему разносу понедельничными «свежими головами» — в основном из судебных инстанций и Управления генерального прокурора, — которые считают всех необстрелянных мальцов, даже ребят из округа, сворой щенят с вымазанными салом ладонями и трясущимися пальцами.