Лин Яровой - Зазеркалье

— Я спала с ним.

Звёзды на небе качнулись, и по телу прокатилась слабость. «Вот и всё, — подумал я. — Вот и кончилась сказка».

— Я спала с Максимом в ту зиму, когда мы с тобой расстались… И раньше. Ещё до свадьбы.

Сигарета выпала. Нырнула в густую траву, растущую у террасы, и спустя секунду из темноты потянулась струйка синего дыма. Забыв, как дышать, я резко повернулся к жене.

— Что?

— Ты слышал.

— Повтори.

Лида глубоко вздохнула. Сидя ко мне спиной, сказала снова:

— Мы спали тем летом, когда ты уехал. Несколько раз… Прости.

Пару секунд я стоял словно вкопанный, не понимая, что происходит. А затем почувствовал, как медленно поднимается по телу жар.

Хриплым, сухим голосом выдавил из пересохшего горла:

— Рассказывай.

— Андрей.

— Рассказывай!

Лида вздрогнула и глянула на меня. С каким-то гадким и торжествующим чувством я заметил, что в её глазах промелькнул страх. И тут же вслед за жаром в груди поползла чернота. Из глубины вверх к самому горлу, вырываясь в воздух тяжелыми, кабинетными фразами:

— Слушаю внимательно. Рассказывай по порядку. Как всё было?

Лида вновь отвернулась. Начала перебирать пальцами низ своей желтой кофты.

— Ты не пришёл в тот вечер. И в следующий тоже. Я долго думала, а потом решила прийти сама. Здесь был Максим, и он сказал, что тебя вызвали раньше времени. Что теперь ты вряд ли вернешься в Рощу. Уедешь на службу… Ты и сам говорил, что тебя собирались отправить куда-то на север…

Лида рассказывала, а я смотрел на калитку и представлял. Представлял, как она заходила в этот двор. Как её встретил здесь вечно хмельной Макс. Как он пригласил её на кухню старого дома. Как они пили чай, а затем, разговорившись, перешли на вино… Как Макс подсаживался к Лиде всё ближе, опускал ей на колено руку и скользил вверх по бедру. Как он приподнимал подол платья. Как Лида сначала останавливала его ладонь, а затем назло мне и назло всему миру сдалась и отпустила… Я слушал жену и представлял, как они целовались. Как зашли в комнату. Как Макс повалил Лиду на кровать. Как скрипнули в темноте пружины. Как забренчал ремень на штанах…

— Сколько?

— Что сколько?

— Сколько раз это было?

— Андрей…

— Я спрашиваю, сколько?

— Два раза тем летом.

— А потом?

— Потом у меня закончила практика, и я уехала.

— Он звонил после этого?

Лида кивнула.

— Что ты ответила?

— Сказала, что нам больше не стоит встречаться. Попросила его, чтобы не болтал.

Мир рушился. Вся жизнь, все двенадцать лет брака. Всё в один миг. Воспоминания вспыхивали одно за другим, и даже те моменты жизни, которые ещё вчера казались мне счастливыми, те образы, которые замерли на фотографиях в кармане, — даже они вдруг потеряли ценность и покрылись грязью.

«Гнилое… Всё гнилое… С самого начала. Гнилое, как эта чёртова Роща».

Несколько секунд я молчал, переваривая услышанное. Затем повернулся и пнул по забору террасы. Доска с треском сломалась. Лида дёрнулась от громкого звука.

— Андрей, хватит.

— Дальше.

— Андрей, пожалуйста…

— Что было зимой? Рассказывай.

Плечи Лиды задрожали, только теперь мне было плевать на её слабость. Да, где-то в глубине души щемила жалость, но от этой жалости только сильнее разливалось приторное скользкое ощущение власти. Я чувствовал, как превращаюсь в чудовище. В лесного полоза, который оплетает Лиду кольцами, душит и давит всякое сопротивление.

— Давай говори.

— Мы спали той зимой.

— Сколько раз?

— Много… Весь февраль.

Вторая доска разлетелась на части. Я уже не смотрел на Лиду. Только слушал, как дрожит её голос:

— Потом ты поймал его у дома. Всё кончилось. Я поняла, что вернусь… До этого думала, что нет… думала, что всё… Что мы больше не сможем быть вместе после того, как Алиса… А потом нет… Ты позвонил. Я поняла…

— Он трахал тебя в нашей квартире?

— Андрей.

— В нашей, блядь, квартире?!

Лида вскочила. Закрыв лицо руками, забежала в дом. Из гостиной послышались всхлипы.

Третья доска переломилась к чертям. Глядя на торчавшие во все стороны щепки, я глубоко вздохнул, закрыл глаза и дрожащими ладонями достал сигареты. Прикурил.

«Лживая сука… Клялся тогда мне в машине. Сказки рассказывал».

Захотелось поджечь этот гребаный дом. Чтобы он вспыхнул, как костёр на площади, осветил Рощу и, обрушившись, похоронил под пеплом всю гниль, которая здесь творилась. Я вспомнил, как каждое лето мы приезжали сюда с Лидой. Как Макс постоянно крутился рядом. Как он нянчил Алису. Как был свидетелем на свадьбе.

«Вся жизнь. Вся гребаная жизнь на обмане. С самого начала. С самого, сука, начала…»

Под ногу попались дрова, которые я свалил на террасу днём, чтобы растопить камин. Я пнул их и, не рассчитав силу, едва не сломал палец. Поморщился от боли. Выматерился. Выронил сигарету.

«Бред! Какой же бред! Вот так глупо и мерзко всё закончить? Двенадцать лет?»

Хлопнув дверью, вошёл в гостиную. Лида плакала на диване. Не говоря ни слова, я подошёл к кухонной тумбе и дрожащими руками достал из шкафчика кружку. Насыпал кофе. Дотронулся рукой до чайника. Холодный.

— Почему раньше молчала?

Лида что-то пробормотала в ответ, но я не разобрал ни слова.

— Не слышу.

— Ты бы не простил.

Я усмехнулся. Закрыл глаза.

— А теперь решила вдруг рассказать? — спросил, обернувшись. — За день до смерти?

Лида проглотила ком в горле. Села на край дивана и вытерла слезы. Опустив голову, ответила слабым голосом:

— Если б я могла сохранить всё в тайне, ты бы и теперь не узнал.

— О как… Неплохо… Так значит, да?

— Да, — сказала Лида холодно. — Тебе это не нужно. Но ты бы всё равно увидел. Сегодня или завтра. Я не хотела, чтобы ты услышал от Максима или сам… после того, как я умру.

Кружка пролетела через гостиную. С громким хлопком разбилась о стену.

— А может, хватит?! — крикнул я. — Может, блядь, хватит всё решать за двоих?!

Я подошёл к дивану и пристально посмотрел на жену. Затем нарочито спокойным голосом спросил:

— Просто объясни мне… Слышишь? Посмотри на меня! Объясни, родная, как мне дальше жить? Что молчишь? Ты же любишь рассказывать всякие сказки. Прям как Макс, да? Или как отец. Или Колебин. Вы, блядь, тут все — любители сказок. Ну так давай, расскажи ещё одну. Расскажи мне, как дальше с этим жить?

— Андрей…

— Что «Андрей»? М? Что «Андрей»? Уже не «кот», да? Не «милый»? Не «мой серебряный»…

Я вдруг замер и сложил в голове воспоминания.

— Ах ты ж сука… — прошептал тихо.

И отошёл в противоположный конец гостиной. От греха подальше.

— А вот это неплохо… Неплохо, милая. Вот это сказочка так сказочка. Серебряный, говоришь, да?

— Андрей, это просто слово.

— Просто слово? Ну да… Просто слово.