Лин Яровой - Прогулки по лунным дорогам [СИ]

— И замуж выйти заставит.

— Я, сука, вообще-то всё слышу! — раздался низкий голос из тумана.

— Не ругайся, зайка! Мы любя!

— Слушай, — шепнул я парню, — у министерства ведь оцепление?

Парень нахмурился, сжал посильнее штакетину и плюнул на брусчатку.

— Других вариантов нет. Идём вперёд.

Мы шли. Медленно, неуклюже, но всё же шли. Знали, что упрёмся в омоновцев, и всё-таки шли. Шум побоища нарастал с каждой секундой. В тумане вспыхивали разрывы петард с громкими, похожими на выстрелы хлопками. Горели файеры, окрашивая туман огненным заревом. Отовсюду летели камни. Бились бутылки. Одна упала передо мной и лопнула, разлетевшись на сотни острых осколков. Я поблагодарил судьбу, что в бутылке не было горящей смеси бензина и масла.

Вскоре мы увидели первого. Отбившись от отряда кремлёвских, из тумана вылетел перепуганный мальчишка лет пятнадцати. Не разобравшись, он с разбега нарвался прямо на наше кольцо и тут же лёг на брусчатку, не успев увернуться от куска железа, прилетевшего ему в голову. Прежде, чем его тело растворилось в тумане, я успел заметить московский герб, неумело пришитый к рукаву серой куртки.

Мужчина, стоявший слева от меня, покачал головой и тихо произнёс:

— Блядь… Совсем пацан… Ну ничего. Жить будет. Нечего было ввязываться.

Мы шли дальше. Судя по крикам, до протестующих оставалась метров двадцать. Понадобилась целая минута, чтобы преодолеть это крошечное расстояние. Бесконечная, растянувшаяся в часы минута. Когда силуэты огромной толпы, наконец, проявились в тумане, в нас полетели камни и деревянные обломки. Один из булыжников прилетел в ногу короткостриженной, после чего та зашлась трёхэтажным матом.

— Суки! Чтоб вас менты щитами драли! Мы свои!

— Извиняйте. Не признали.

Кольцо рассыпалось, слившись с огромной стеной людей. Вместе с парнем в синей футболке мы подошли к одному из протестующих — немного помятому, не выспавшемуся мужчине со свежими ссадинами на костяшках пальцев.

— Это все? — спросил парень. — Сколько нас? Сколько тех?

Почесав щетину, мужик харкнул на брусчатку, а затем развёл руками и с чувством ответил:

— А я, бля, тебе бабка Ванга что ли? Не видно ни хуя! Нас много. Их много. У нас половина уже разбежалась.

— А примерно? Хоть что-то известно?

— Известно. Известно, за спиной у нас хуева армия!

Мужик показал пальцем туда, где чёрная стена полицейских охраняла здание.

— Твою мать.

— Они пока не дергаются. Держат оцепление.

— Это ненадолго, — сказал парень. — Нас окружили. Как только сгонят в одну кучу, прихлопнут. Надо прорывать ОМОН.

— Забудь.

— Надо.

— Я сказал, забудь! Сделаем шаг к ментовке, нас тут же положат.

— Он прав, — сказал я парню. — Групповое нападение на здание органов. Сами же узаконим огнестрел.

— Тогда строим баррикады.

— Из чего, блядь? Щиты, мешки — всё осталось на площади.

— Грёбаный туман. Он нас погубит.

— Трусость.

— Что?

— Трусость нас погубит, а не туман. Вы единственные, кто догадался идти хоть каким-то строем. Остальных тупо выдёргивают из толпы, пиздят и отдают ментам. А те упаковывают по автозакам, — мужик помолчал немного, а затем добавил: — К хуям всё покатилось! Люди сдают друг друга за милую душу, лишь бы самим не досталось.

— Яйцо у тебя по земле покатилось. Давай соберись! Пока стоим, ничего не потеряно. Ну?! Держим строй и смотрим, кто бежит. Всех, кто с нашивками кладём, не задумываясь. Передай по цепочке, чтобы…

— Тихо! — мужик поднял руку.

Вместе с парнем мы обернулись, посмотрели в туман. Сквозь общий шум до нас донёсся топот приближающейся оравы. Всё громче… громче. Земля заходила под ногами.

— Наши? — тихо спросил кто-то позади меня. Ответа не последовало.

— Плотнее. Держитесь плотнее…

Я сделал пару шагов назад. Упёрся спиной в чьи-то руки. Нервно сжал пустые кулаки. И вдруг почувствовал, как накатывает паника.

Безоружен. Беззащитен…

Глаза лихорадочно забегали в поисках хоть какой-нибудь палки. Взгляд остановился на обломке деревянного флагштока, лежавшего на брусчатке. До него было метров пять. Как раз то расстояние, на которое позволяла видеть завеса дыма. Дальше начиналась белая пелена.

Я застыл в нерешительности. Нужна-то всего пара секунд. Сорваться вперёд, схватить оружие, вернуться в строй… Но топот был совсем рядом. Если не успею…

Успею.

На счёт три.

Раз…

Два…

— Вот они!

Воздух взорвался от рёва. В тумане появились силуэты. Сотни силуэтов.

Я неотрывно смотрел на приближающегося бритоголового в спортивном костюме. Злобный собачий взгляд — мне в переносицу. Прыжок… Я выставил руки. Тяжёлый ботинок ударил в ладони. Боль. Я пошатнулся, но плотный строй не позволил упасть. Кто-то толкнул меня в спину. Началась рубка. Бритоголовый уже лежал на земле с пробитой головой. Его схватили свои и потащили назад. Мимо уха пролетела бутылка. Вместо звука разбитого стекла — глухой удар. Стоило отвлечься на долю секунды, и я пропустил ещё один тычок. На это раз в ногу. Выматерившись, ударил наотмашь стоявшего передо мной. Вышло удачно. Кремлёвский схватился за разбитую губу, а через секунду между нами были уже десятки людей. Перед глазами мельтешили кулаки, ботинки, мерзкие рожи. Нашивки на рукавах. Я пропустил ещё несколько ударов, но все — вскользь. Адреналин глушил боль.

До меня быстро дошли правила массовой драки. Главное — чувствовать спиной своих и не пытаться попасть по кому-то конкретному. Гораздо важнее — просто стоять на ногах и, чуть отклоняясь назад, бить по возникающим целям.

Но даже соблюдение этих нехитрых правил не гарантирует, что в твой висок не прилетит кусок брусчатки.

Что-то качнулось внутри головы. Была яркая вспышка, а затем — темнота.

Когда пришёл в себя, надо мной, склонившись, сидела та самая короткостриженная рыжая девушка.

— Лежи, не дергайся, — сказала она, убирая от виска окровавленную тряпку.

Мы находились на крохотном островке безопасности, с трёх сторон окруженные толпой протестующих. Впереди всё ещё продолжалась драка. С трудом приподнявшись на локтях, я посмотрел назад и увидел стену серых щитов. Полицейские стояли недвижимо, лишь изредка переступая с ноги на ногу. Из-под защитных экранов на шлемах в нас уперлись десятки озлобленных взглядов.

— Ну что, наигрался в революцию, дурачок? — спросил один из бойцов.

Я открыл было рот, но девушка тут же одёрнула меня.

— Не ведись.

Стоявшие в оцеплении полицейские засмеялись. Кто-то кинул в адрес рыжей несколько непристойностей.

— Идти можешь? — спросила девушка. — Ничего не плывёт?

— Всё в порядке. Такое уже бывало.

— Постой позади. Не суйся в первые ряды.

— Хорошо. Как долго я здесь…