Эдвард Ли - Ведьмина вода

Мне нужно больше грязи, — подумал Фэншоу.

Ниже этажом ошеломляющее зрелище врезалось ему в глаза: стройная обнажённая женщина лежала на животе с раздвинутыми ногами. Её кожа сияла от очевидного применения масла, в то время как другая обнажённая женщина, такая же стройная, оседлала её и медленно массировала спину. Руки Фэншоу задрожали, когда он быстро приблизил зеркало между ног обеих женщин.

Джекпот! — подумал он.

Когда знойная массажистка наклонилась к бутылке масла, он увидел её грудь и также достаточную часть лица…

Девушка из Гарварда, — понял он. — И они собираются…

Через несколько мгновений массажистка вскочила, смеясь, затем быстро закрыла шторы, как будто её партнёрша случайно упомянула, что это было бы хорошей идеей.

Как может быть такая неудача? — думал Фэншоу, расстроенный и теперь мучительно возбуждённый.

Но, по крайней мере, пара влюблённых, похоже, оправилась от кровавого шока на тропах.

Теперь его грубое возбуждение оставило его в покое.

Я такой подонок! — он кричал на себя, но только продолжал манипулировать зеркалом.

Сквозь полупрозрачный занавес он приблизился к молодой брюнетке в трусиках; она стояла перед узким зеркалом в полный рост и, казалось, улыбалась увиденному: широкие бёдра и плоский живот, длинные ноги и маленькие груди, которые поднимались вверх, увенчанные большими сосками. Улыбка женщины расширилась; затем она провела руками вверх по животу, обхватила грудь и начала тискать каждый сосок между указательным и большим пальцами…

Фэншоу свободной рукой сжал кулак, его отвращение к себе кипело.

Подонок! Извращенец!

Он переместил круг обзора через несколько тёмных окон на следующем этаже, а затем остановился, когда последнее появилось окно. Он держал зеркало крепко, в ожидании слушая стук своего сердца. Никакого движения не проявилось, но Фэншоу, казалось, чувствовал, что терпение, когда дело касается этого окна, будет хорошо вознаграждено. Комната оказалась меньше других; ему показалось, что он обнаружил зеленоватый ковёр и стены, оклеенные цветочными нейтральными тонами. Через долю секунды фигура прошла мимо. Фэншоу разглядел только джинсы и лёгкий топ, но он знал, кто была эта женщина.

Терпение, терпение, — настаивал он.

Фигура вернулась, и дыхание вдруг перехватило в груди Фэншоу. Теперь женщина была лишена джинсов и топа и снимала с себя трусики и лифчик. Из всех женщин, за которыми он шпионил сегодня вечером, эта женщина обладала самыми непомерными изгибами. Но она была спиной к нему.

Она что-то достала из шкафа?

Он не мог понять. Угол обзора позволял видеть её только выше плеч; он мог сказать, что её волосы не были светлыми, но светлее, чем брюнет.

Именно тогда она обернулась, предлагая восхитительный вид. Сразу же восхищение Фэншоу удвоилось. Грудь женщины была высокой, её талия была точёной. Пучок лобковых волос был цвета ирисок. Фэншоу мог разглядеть большие тёмные круги её выступающих сосков. Он увеличил изображение только для того, чтобы ещё раз поразиться.

Эта оптика невероятна!

Это было удивительно, насколько близко зеркало могло показать изображение. Именно тогда сосок незнающей ничего женщины почти заполнил всё поле его зрения. Перед ним были все детали: резкое разграничение края соска на белой плоти груди, даже тончайшие волосяные фолликулы и лактационные протоки соска. Это было похоже на микроскопию. Но…

Она собирается наклониться?

Фэншоу вернул изображение прежнего размера, чтобы всё окно попало в кадр.

Ага… контактные линзы.

Женщина слегка наклонилась, палец одной руки приподнял её веки, в то время как её другая рука вытаскивала линзы. Именно во время этой позы Фэншоу получил самый яркий шок этой ночи. Женщина была абсолютно сладострастной, и теперь он мог видеть её лицо.

Это была Эбби, конечно.

Внезапный шум резко раздался вокруг него, словно кто-то застиг его врасплох на месте преступления. Он слышал рычание собаки.

Он стоял застывшим, глядя на поляну. Сначала он заметил старую дождевую бочку, но она выглядела так, словно мерцала. Некоторые аспекты лунного света, казалось, передавали детали во многом так же, как зеркало. Всё, что он видел — высокие травы и полевые цветы, маленькие камни на земле и даже грязь — казались чрезмерно чёткими. Что касается бочки, даже с нескольких ярдов он легко обнаружил трещины и пятна на её боках под защитным покрытием. Но, как он мог ожидать, никакой собаки не было.

Снова это дерьмо!

Рык звучал не так, как когда он слышал его раньше в тот же день, прямо перед женским криком. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы убедиться, что собаки нет, но воспоминание о том, как было найдено тело Элдреда Карсвелла, не принесло особого облегчения.

Что это? — задался он вопросом, близкий к тому, чтобы начать злиться. — Ради Бога, я слышу рычащих собак!

Но не было никаких других свидетельств присутствия собак поблизости, не так ли? Дыхания, движения через кусты и так далее? Там не было ничего из этого.

Я не слышу больше абсолютно ничего. Как так?

Он мог только надеяться, что звук донёсся издалека, по какой-то случайности, которую он не понимал. Когда он был полностью убеждён, что собаки нет, его страсть вернула его к предыдущим занятиям.

Эбби…

Он навёл зеркало прямо на её окно, но…

Проклятие!

Теперь там стояла темнота.

Здесь его совесть снова проснулась. Обнажённая, она оказалась ещё более привлекательной, чем он представлял; её тело ошеломило его; перспектива взглянуть на неё снова наполнила его острым трепетом. Но даже прежде чем он увидел, что её окно теперь тёмное, более приличная сторона его характера отчитала его.

Как низко я ещё могу пасть? Я смотрю на женщину, с которой у меня свидание!

Какая-то сила пыталась убедить его убрать зеркало, но он так и не дошёл до этого.

Я — неудачник, подглядывающий неудачник…

Он заметил, что ещё несколько окон всё ещё были освещены, но, как только он поднёс зеркало к глазу…

Сигнал на его дорогих швейцарских часах «Brietling» зазвучал, сообщая о полуночи. На него обрушилось ещё бóльшее самоуничижение.

Боже мой, уже полночь! Я потратил весь вечер здесь, глядя в окна и рассматривая обнажённых женщин за их спиной. Какой же я кусок дерьма!

Предугадав реакцию доктора Тилтон, он не мог чувствовать себя более подавленным. Он почти мог видеть её ледяное лицо, висящее прямо перед ним, как полупрозрачная тень, не хмурая, а просто пустая, что было намного хуже.

Предполагалось, что он сразу же уйдёт, как только его часы подали ему сигнал. Но он морщился, борясь с адским искушением.