Трейси Вульфф - Жажда

– Не стану скрывать, я горжусь тобой, мой мальчик. – Она поднимает руку и кладет ее мне на плечо.

Такого я от нее не ожидал. В горле у меня вдруг встает ком, давящий на мои голосовые связки, и мне приходится несколько раз прокашляться, прежде чем удается сказать:

– А вот я собой не горжусь.

– Не говори так. – Она мгновенно убирает руку с моего плеча и хлещет ею меня по затылку. – Ты сделал для нашего племени больше, чем кто-либо другой за последнюю тысячу лет. Гордись этим. А также тем, что ты нашел свою пару.

– Значит, ты знаешь, зачем я здесь.

– Я знаю, что об этом думаешь ты сам.

Я отвожу глаза и в конце концов упираюсь взглядом в россыпь полевых цветов того ярко-розового оттенка, который я до самого своего последнего вздоха буду ассоциировать с Грейс.

– Как же мне это сделать? – вопрошаю я, и мое горло сжимается еще больше.

Я едва могу дышать.

– Как тебе сделать ее своей? – Ее брови идут вверх.

– Ты же знаешь, что я не об этом. – Я сжимаю кулаки и притворяюсь, будто этот разговор не вызывает у меня желания то ли стукнуть по чему-нибудь кулаком… то ли блевануть. Или же сделать и то и другое.

Она тяжело вздыхает:

– Есть один способ.

– Какой?

– А ты уверен? Если ты это сделаешь, обратной дороги не будет. Восстановить то, что разорвано, нельзя.

– Восстанавливать я не захочу, – сквозь стиснутые зубы говорю я.

– Ты не можешь этого знать. – Она машет рукой, и луг превращается в комнату Грейс. Грейс лежит на кровати, свернувшись в клубок, и читает что-то на своем телефоне, пока вокруг нее порхает Мэйси. Она выглядит прекрасной и хрупкой, и более всего на свете мне хочется ее обнять. Я ничего так не хочу, как защитить ее от всего… даже если это самое все включает в себя и меня самого. Особенно если окажется, что так оно и есть.

– Найти свою пару – это великое счастье, – продолжает Кровопускательница. – А то, что ты нашел ее, будучи таким молодым, это редкая удача. Зачем же тебе отказываться от этих уз, если ты не обязан их рвать?

– Они уже сейчас охотятся за ней. Я еще не знаю почему, но она стала пешкой в какой-то игре, в исполнении какого-то плана, суть которого мне не известна. Ниспровергнуть вампиров? Развязать гражданскую войну, которой я так стараюсь не допустить? Отомстить за то, что сделал Хадсон? Не знаю. Но я знаю, что не могу допустить, чтобы она пострадала из-за тех решений, которые принимал я и которые не имеют к ней никакого отношения.

Я говорю совершенно искренне, но мне от этого не легче. У меня никогда не было ничего, принадлежащего мне, – об этом позаботилась моя мать. А теперь я нашел Грейс. Она предназначена мне. Но я не могу позволить себе взять ее, если это будет означать, что с ней произойдет что-то дурное, произойдет из-за меня.

– Ты же знаешь, что в нашем мире она никогда не будет в безопасности, и тебе известно, что они убьют ее просто затем, чтобы заставить меня страдать.

Кровопускательница взмахивает рукой, и мы снова идем по летнему лугу. Мне приходится закусить губу, чтобы не начать просить ее вернуть Грейс, меж тем как она отвечает:

– Да, я знаю, что они попытаются это сделать.

– И в конце концов им это удастся. – Я говорю это для того, чтобы напомнить об этом не только ей, но и себе самому. – Так бывает всегда.

– Не всегда. – Она бросает на меня лукавый взгляд, призванный напомнить, что произошло год назад. Как будто мне надо об этом напоминать. – Имей хоть немного веры.

Я фыркаю:

– Веры в себя?

– В себя и в свою пару.

– Я верю в Грейс. Но она человек. Она уязвима. – Я вспоминаю, как из нее хлестала кровь, вспоминаю глубокие порезы на ее шее и плече. – И хрупка.

Она смеется:

– Мы все более или менее хрупки, мой мальчик. Это свойственно тем, кто жив. – Она тычет в меня пальцем. – Знаешь, твоя Грейс еще может тебя удивить.

– О чем ты? – спрашиваю я. Затем, устав от ее загадок и предвзятых советов, не удерживаюсь и говорю: – Неужели ты не можешь просто объяснить мне, что имеешь в виду? Неужели ты не можешь просто сказать, что делать?

– Никто не может говорить тебе, что делать, Джексон. Это твоя главная сильная сторона и главная проблема, и так было всю твою жизнь. Зачем же менять это сейчас?

Во мне вскипает раздражение, перебарывающее последние остатки моего напускного спокойствия.

– Черт возьми! Мне просто нужно узнать, как разорвать узы сопряжения.

Когда она улыбается на этот раз, становятся видны острые, как бритва, зубы.

– Будь осторожнее, говоря со мной, мой мальчик. Я привязана к тебе, но это вовсе не значит, что я не выкачаю из тебя всю кровь, чтобы полакомиться ею в день зимнего солнцестояния. Если мне не изменяет память, у тебя весьма приятный вкус.

Это старая угроза, и ни я, ни она не обращаем на нее особого внимания. Но я все же замолкаю, потому что эта угроза подразумевает другую, состоящую в том, что Кровопускательница не станет мне помогать.

Несколько минут мы идем молча, пока я не начинаю психовать от нетерпения. Только после этого она берет меня за руку.

– Это расскажет тебе, как сделать то, чего ты хочешь достичь, – говорит она мне, вложив в мою ладонь сложенный листок бумаги и согнув мои пальцы.

Я хочу спросить ее, откуда взялся этот листок, но правда заключается в том, что мне все равно. Это уже неважно, ведь теперь у меня есть средство спасти Грейс.

– Но сначала убедись, что ты хочешь этого на самом деле. Потому что, если ты разорвешь то, что связывает тебя и Грейс, ты уже никогда не сможешь это восстановить.

Как же больно слышать эти ее слова, представлять себе бесконечную жизнь без моей пары. Без Грейс. Но когда альтернатива состоит в том, чтобы смотреть, как она страдает, как она умирает, чтобы враги смогли добраться до меня, то настоящей альтернативы нет.

– Спасибо, – говорю я Кровопускательнице и засовываю листок глубоко в карман.

– Не стоит благодарности, мой дорогой мальчик. – На сей раз, подняв руку, она треплет меня по щеке. – Ты же знаешь, я тебя люблю.

– Знаю, – соглашаюсь я, потому что, как ни странно, это правда.

– А если тебя может любить даже сварливая старая вампирша вроде меня, то я совершенно уверена, что тебя может любить и такая сильная девушка, как Грейс. – Она подмигивает мне, после чего отпускает мою руку и делает шаг назад. – К тому же ты кое о чем забыл.

– О чем? – спрашиваю я, чувствуя, что во мне, несмотря на все мои усилия, вспыхивает крошечный огонек надежды.

– Есть тьма вещей на небе и земле, Гораций, не снившихся философам твоим. – Она делает еще один шаг назад и прямо у меня на глазах превращается в никогда не виданное мною крылатое существо.

И улетает, оставив меня с ответом на один мой вопрос и множеством других вопросов, которые я даже не знаю, как задать.