Генри Олди - Черный ход [СИ litres]

Это показалось Рут, или в реплике отчима действительно прячется удовлетворение? На самом донышке, а? Оно было бы больше, крепче, пенистей, разнеси мисс Шиммер череп Фредерика Киркпатрика, но и так сойдет.

– Хотите быть моим врагом, мистер Нинимби?

– Нет, не хочу.

Чувства, сказал Джошуа Редман в ночной беседе. Рут отлично помнит слова души, изгнанной из тела. Тахтоны не испытывают чувств в понимании людей. Ни добрых, ни злых. То, что мы принимаем за чувства, они заимствуют у нас, воруют без зазрения совести. Все их собственные чувства, необъяснимые для детей Адама и Евы, направлены на им подобных. Конечно, Пирс – тахтон в облике Пирса! – не хочет быть врагом мэра. Вражда, дружба – в отношении людей для тахтона это пустой звук. Все, что его интересует – захват выгодного участка, черного хода, подготовленного другим тахтоном. Эвакуация из горящей чашки весов, путь наверх для своих, близких, родичей или друзей, Бог знает кого – тех, к кому он испытывает подлинные, горячие, яркие чувства, какими бы странными они ни казались роду человеческому.

Хотя что тут странного? Вражда, дружба, любовь.

– Промысел Сазерлендов взят под охрану добровольцами из горожан. Джошуа Редман, командир отряда – мой человек, мой целиком, от шляпы до сапог. Он выполнит любой приказ, какой я отдам. Без моего ведома к участку не подойдете ни вы, мистер Нинимби, ни кто другой из вашей компании. Здесь Осмака, территория Осмака, и она еще не стала штатом. Вам ясно?

– Мне ясно, сэр, – соглашается Пирс. – Что тут неясного?

И кричит, перегнувшись через перила:

– Эй, вы! Не топчитесь по моей шляпе!

Окрик запоздал. Шляпе теперь место на помойке.

– Какого черта! Ты еще на свободе, Макс?!

– Могу спросить то же у тебя, Билли!

– А в кого тогда стреляли?!

– Я думал, в тебя.

– А я надеялся, что в тебя…

– Что здесь творится, будьте вы все прокляты?!

Этот вопрос живо интересует как братьев Сазерленд, шумной гурьбой выбравшихся из салуна, так и Джефферсона с его людьми, которые подошли со стороны «Меблированных комнат миссис Дженкинс» – барака, разделенного хлипкими перегородками на каморки для постояльцев.

Народу с Джефферсоном больше, чем вчера. Было двое, стало четверо. И Сазерлендов пятеро, а не трое: с промысла подтянулись Хью и Патрик.

Шериф на крыльце конторы заряжает свой «Смит-Вессон». Под обстрелом взглядов, не сказать чтоб дружелюбных, он замирает, вертит в пальцах шестой патрон. Интересуется:

– Чего вылупились?

– В кого стреляли, шериф?

– Ваше какое дело?!

Остыв, Дрекстон снисходит до объяснений:

– Индейцев брали под арест. За мошенничество.

Последний патрон ныряет в камору барабана. Защелкнув револьвер, шериф сует его в кобуру и роняет – кобура порвана. Подняв оружие с крыльца, Дрекстон беззвучно шепчет ругательства.

– Мошенников, значит, арестовали?

Шериф кивает в сторону конторы. Минутой раньше Ганс и Нед уволокли туда молчаливых, не оказывающих сопротивления шошонов. Сейчас, небось, индейцы уже скучают за решеткой.

– А бандиты на свободе разгуливают?!

– Убийцы!

– Поджигатели!

– Тихо тут! – красный как рак Дрекстон потрясает револьвером. – Без вас разберусь. Виновные ответят по всей строгости закона!

Словно живая иллюстрация сказанного, из конторы выходят Нед Хэтчер и Белобрысый Ганс. Оба потирают руки и отдуваются, как будто не сажали индейцев в камеры, а готовили из них смитфилдскую ветчину.

– По всей строгости?!

Макс Сазерленд сплевывает Дрекстону под ноги:

– Наел брюхо, закон! Дождешься от тебя!

– Вы что-то выяснили, шериф?

Вильям Джефферсон – сама вежливость. Это дается ему с трудом, но Джефферсон старается, сэр, видит бог, старается. Небось, надеется, что вопрос будет решен в его пользу, а в двойном убийстве и взрыве шериф обвинит братьев Сазерленд.

– Выяснил он! Что под юбкой у вдовы Махони!

– Придержи язык, Макс! – юбка доводит шерифа до белого каления. Кажется, что он сейчас высадит в старшего Сазерленда весь барабан револьвера. – Да, выяснил! К шахте Джефферсона приезжали двое. Двое, понял! Покойник Освальд и еще кто-то. И приехали они с твоего промысла!

– И как ты это узнал, закон?

– На кофейной гуще погадал?!

– На собачьем дерьме!

– Они это, шериф, они! Вся их бешеная семейка!

– Сазерленды!

– Грязное дело, Макс! Грязное!

– Своих рук не замарал, сделал руками мальчишки…

– А доказать сможешь, Билли?!

– Мы все на промысле были!

– Все до единого!

– Не веришь нам – добровольцы подтвердят!

– Небось, сам парня заманил…

– Молчать!

Сегодня Элмер-Крик соревнуется, кто громче рявкнет. Дрекстон временно одерживает верх:

– Нед Хэтчер видел следы двух лошадей! Следы ведут с твоего участка, мистер Сазерленд! Доказательства? Вот тебе доказательства!

Макс сворачивает здоровенный кукиш. Предъявляет шерифу:

– Это Нед, что ли, вынюхал? Да он второй год у Джефферсона на крючке!

– Денег ему должен!

– Триста долларов, не кот начихал…

– Закон, и ты с ними в доле?! Пирогами берешь?

– Покрываешь, а?

– Это Билли нашу нефть поджег. Точно говорю, его работа…

– Ты же говорил, индейцы…

– Ошибся. Теперь вижу: Билли.

Джошуа Редману в его бурной, его короткой жизни не раз доводилось присутствовать при таких перепалках. Случалось, они оборачивались перестрелкой, а то и похоронами. Волей-неволей задумаешься: а не было ли поблизости какого-нибудь тахтона? Самого завалящего, а? Ведь кто-то же подвешивал в небе люстру? Кто-то заставлял лопнуть крепежный трос?!

Ничего нового.

Ничего не выяснят, ни о чем не договорятся.

Нужны ли нам – стрелка́м, нефтяникам, прачкам, скотоводам, торговцам, шлюхам, фермерам, банкирам, священникам, ворам, детям, отцам, матерям, добрым бабушкам, кормящим внуков с ложечки – нужны ли нам тахтоны, чтобы вцепиться друг другу в глотку по поводу и без? Требуются ли нам для этого чудеса? Карусель причин и следствий? Какое-то сверхъестественное, дьявольски изощренное стечение обстоятельств?! Философский вопрос, сэр, и кажется, Джошуа Редман знает ответ.

– Джефферсон огонь пустил. Он, чтоб мне пусто было…

– Вранье! Где доказательства?!

– А у тебя где?! В бороде?!

– В непаханой борозде!

Джефферсон с его людьми сдвигаются поближе к шерифу. Сазерленды отступают к мэрии, выкрикивая обвинения и ругательства. Четверо добровольцев топчутся на месте: шериф есть шериф, но история с убийством юного Освальда МакИнтайра темнее ночи, под покровом которой она свершилась. Поди прими чью-то сторону! В итоге добровольцы отходят к банку, на нейтральную территорию, с таким видом, словно грабить банки – их заветная мечта.