Яна Миа - Мы вернемся [litres]

Софи Демаршалл была не просто девушкой – она была природным явлением. Внезапная, роковая, необъяснимая. Может, именно поэтому никто так до сих пор и не смог понять, почему она выбрала меня : тогда на свадьбе ее кузины и моего школьного друга было достаточно привлекательных и перспективных мужчин, но право набросить ей на плечи пиджак получил именно я. Как и все остальные права, такие как целовать ее пальцы, любоваться выразительными глазами, греть по ночам ее ледяные ступни, любить ее и быть объектом ее обожания. Софи верила в меня, и мне казалось, что я способен на многое, если не на все. И тогда я начал писать. Сначала статьи для разных журналов – и они неплохо продавались. Это делало меня самоуверенным, а Софи – гордой за своего избранника. Она всегда чуть приподнимала подбородок, когда рассказывала друзьям и знакомым о моей очередной публикации – Королева восхваляла своего Короля и порождала зависть у остальных. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я мечтал о романе – захватывающем огромном произведении моего авторства. Я продумывал сюжет, зарисовывал героев, разыгрывал в своем воображении сцены и диалоги… В общем, я сам поселился в этом выдуманном мире и перестал замечать, какие тонкие и длинные пальцы у моей любимой, что глаза ее больше не светятся, а спит она теперь в носках – чтобы ноги не мерзли. Мне было не до этих мелочей, которые просто кричали о том, что я теряю. Я услышал этот крик, только когда под окном просигналило такси – то самое, что увезло Софи Демаршалл из моей жизни. Как оказалось – насовсем, ведь даже за вещами приезжал курьер – безликий свидетель крушения моей жизни. Я не заметил, как поставил вымышленных людей выше настоящих, как нереальный мир заменил реальность. Какая девушка станет счастливой на вторых ролях? Точно уж не Королева. А если не быть счастливой, то есть ли смысл быть вообще?

Вот так я потерял свою Софи, а вместе с ней и себя. Я был все так же увлечен романом, но вот написать хоть что-то стоящее не выходило. Оказалось, когда нет кого-то, кто верит в тебя больше, чем ты сам, все просто валится из рук. Я закурил, продал половину вещей, чтобы оплатить аренду квартиры, отрастил жуткую бороду и превратил свой дом в подобие свалки. И свою жизнь заодно. Мне все время казалось, что вот-вот – и я ухвачу лучшую в мире идею за хвост, но каждый раз, перечитывая на более-менее свежую голову новый отрывок, я проклинал себя и это глупое желание стать писателем.

Вообще-то в детстве я даже не думал писать книжки – я мечтал попасть на их страницы. Сначала представлял себя вместо любимых героев: вот я побеждаю Капитана Крюка, вечно маленький и вечно счастливый, а вот – несу кольцо всевластия в Мордор. А потом я мечтал совершить что-то такое, о чем обязательно напишут книгу – желательно бестселлер, а потом еще и кино снимут. И меня сыграет какой-нибудь знаменитый актер – вот такие великие мечты блуждали в моей голове. Но я не представлял себя писателем, ровно до того момента, как сел писать. Вдруг все стало так очевидно и просто: хочешь стать героем книги – напиши ее! Я чувствовал себя в своей тарелке, взгляд Софи лучился обожанием и верой, так что первые пара десятков страниц родились быстро и захватывающе. Ну а потом вы уже знаете – безысходность, ненависть и злость. И ни слова, ни единого подходящего слова не добавилось к тем самым счастливым страницам.

– Как твой роман? – Ее голос был таким же мягким, каким я его помнил: словно она не говорит с тобой, а гладит по щеке – нежно и бережно.

– Отлично! – Я не хотел говорить, что иду ко дну. Только не ей, такой красивой и неизбежной. Она стояла возле входа в банк, в котором я только что оформил ссуду – после начала работы над романом я перестал писать статьи, а жить на что-то нужно. Даже такому затворнику, каким стал я.

Софи опустила веки, словно вела внутри себя свой собственный диалог, и почесала мочку левого уха. От этих простых машинальных движений у меня защекотало в носу – я знал каждый жест наизусть и скучал, невероятно скучал по ним.

– Ты все врешь, дружок. Как всегда, врешь.

«Дружок» был ударом под дых – этим прозвищем она называла меня, когда хотела отругать, но в свойственной ей манере, без скандалов и истерик. Одно это слово ее внезапно шершавым голосом, и я готов был провалиться под землю от стыда и сожаления, что сделал что-то не так. Вот и сейчас я чувствовал себя невероятно виноватым перед ней, собой и всем остальным человечеством. А еще больше – перед героями до сих пор не написанного романа, ведь у них, как и у меня, жизнь остановилась.

– Где тот мужчина, которого я полюбила? – И в этой фразе не было упрека или обвинения, только горечь. Словно все это время она надеялась, что я вернулся в норму, и однажды она встретит меня прежнего, и все вернется на круги своя. Но вот я стоял – небритый и потерянный – и наблюдал, как в ней растворялась последняя надежда на наше совместное счастье. И на мое личное счастье тоже.

– Софи…

Она отрицательно покачала головой и буквально сорвалась с места. Ветер подхватил полы ее пальто, а я заметил, как задрожал ее подбородок – явный признак близких слез. Как же я ненавидел себя в тот момент! Как же я хотел стать тем самым мужчиной, которого Софи не нашла во мне в эту внезапную встречу…

Вернувшись домой, я остервенело принялся писать. Я хотел доказать Софи, что я достоин ее любви. Но прежде всего – себе, что я не зря разрушил свою жизнь собственными руками. Что эта история стоила того.

С тех пор прошла пара месяцев. Точнее – два месяца и четыре дня с нашей случайной встречи. За это время… За это время я написал еще пару десятков страниц, но в них не было жизни. Герои были плоские и похожие один на другого, словно их клонировали. Сюжетные линии не сходились, а детали – важные, просто жизненно необходимые – не придумывались. А главное, каждый раз я думал, что это все – не то. Что я могу лучше, что книга выходит пресная и скучная! Интересно, терзали когда-нибудь такие мысли Сэлинджера? А Конан-Дойля? Да, вы правы, я замахнулся на классику, но если не стремиться к звездам, стоит ли вообще поднимать взгляд в небо?

Я подкурил очередную сигарету – последнюю, кстати, что меня дико разозлило, – и принялся расхаживать по квартире. Мысли глухо ударялись друг о друга, и искры от этих ударов сыпались у меня из глаз. Я слышал голоса моих героев, видел их сидящими на моем полу, но не знал, что с ними делать дальше. Они молчали, молчали и ждали, когда же я придумаю каждому из них историю. А кто-то там наверху, наверное, так же расхаживал по своим владениям и не знал, что делать со мной. Я был отыгранным, плохо прописанным персонажем и ждал, когда моя личная сюжетная линия наконец начнет развиваться.