Дин Кунц - Краем глаза

Несколько дней они тихо радовались возвращению его зрения, и все это время она не уставала наблюдать, как он ей читает. Барти подозревал, что она его не слушает. Сам факт, что он вновь стал зрячим, поднимал ей настроение лучше любых слов, кем-либо написанных.

9 ноября, после полудня, когда Пол и Барти сидели у ее кровати, предаваясь воспоминаниям, а Ангел на кухне готовила им чай, Агнес вдруг ахнула и закаменела, став белее мела. А когда вновь смогла говорить, выдохнула:

– Позовите Ангел. Остальных некогда.

Все трое сгрудились вокруг нее тесным кружком, словно надеясь, что смерть не сможет отнять у них то, что они не хотели отдавать.

– Как мне нравилась твоя невинность… – сказала она Полу. – Как мне нравилось учить тебя.

– Агги, нет! – молил он.

– Только никуда больше не уходи, – напомнила она ему.

Голос ослабел, когда она обратилась к Ангел, но Барти почувствовал в нем безмерность любви к девочке.

– В тебе Господь, Ангел, ты вся сияешь, и нет в тебе ничего дурного.

Не в силах говорить, девочка поцеловала ее и положила голову ей на грудь, чтобы навсегда сохранить в памяти биение ее чистого сердца.

– Вундеркинд, – сказала Агнес Барти.

– Супермамик, – ответил он.

– Бог дал мне чудесную жизнь. Помни об этом.

Покажи свою силу, как бы говорила она.

– Хорошо.

Она закрыла глаза, он уже подумал, что она ушла, но глаза Агнес вновь раскрылись.

– Есть одно место, за всеми теми мирами…

– Я надеюсь на это.

– Твой старый мамик не стал бы тебе лгать.

– Мой старый мамик – нет.

– Дорогой… мальчик.

Он сказал ей, что любит ее, и она ушла, вслушиваясь в его слова. Ушла, унося с собой изможденность человека, больного лейкозом, и, прежде чем серая маска смерти накрыла лицо Агнес, Барти увидел ту красоту, которая оставалась в его памяти с трех лет, с той самой поры, когда у него удалили глаза, увидел на долю мгновения, словно что-то неземное вырвалось из тела Агнес, чистое и светлое, – ее душа.

Из уважения к матери Барти оставался зрячим, пребывал в идее мира, где у него сохранялось зрение, пока Агнес не воздали положенные ей почести и ее тело не упокоилось рядом с телом его отца.

В тот день он надел темно-синий костюм.

Он шел, притворяясь слепым, держа руку Агнес, но ничего не упускал, каждая деталь сохранялась в его памяти, чтобы остаться с ним и в темноте.

Ей было только сорок три, но за столь короткую жизнь она сумела сделать очень и очень многое. Более двух тысяч человек пришло на ее похоронную службу, которую проводили священники семи вероисповеданий. Процессия на кладбище столь растянулась, что некоторым пришлось парковать автомобиль за милю от ворот и идти пешком. Люди тянулись и тянулись между зеленых холмов и надгробных камней, но священник не начал службу, пока все не собрались у свежевырытой могилы. И никто не выражал неудовольствия из-за задержки. А когда произнесли последнюю молитву и гроб опустили в землю, люди не хотели расходиться, толпились у могилы, пока Барти не понял, что они, как и он сам, ожидали чудесного воскрешения, ибо совсем недавно среди них шагала безгрешная женщина.

Агнес Лампион. Леди-Пирожница.

Вернувшись домой, в круг семьи, Барти потерял сознание от усталости: слишком много сил ушло на то, чтобы видеть не принадлежащими ему глазами. Десять дней он пролежал в кровати, мучаясь от головокружения и мигрени, его рвало, он потерял восемь фунтов, прежде чем полностью выздоровел.

Он не солгал своей матери. Она решила, что благодаря квантовой магии он вернул себе постоянное зрение, и для этого ему не приходилось прилагать никаких усилий. Он лишь позволил ей уйти в мир иной с убежденностью, пусть и ошибочной, что ее сын раз и навсегда вырвался из темноты.

Сам же оставался слепым до 1996 года.

В каждый из знаменательных дней многое делалось в память его матери. «Служба Леди-Пирожницы» постоянно выискивала новые рецепты, чтобы облегчить жизнь тех, кто нуждался в помощи.

Уникальные математические способности Барти теперь использовались в практических целях. Даже слепой, он видел недоступное зрячим. Совместно с Томом Ванадием он разрабатывал исключительно успешные инвестиционные планы, основываясь на тончайших нюансах фондового рынка. К восьмидесятым годам вложения фонда приносили двадцать шесть процентов ежегодной прибыли: прекрасный результат с учетом того, что к концу семидесятых удалось укротить инфляцию.

Пять лет, последующих за смертью Агнес, их семья с разными фамилиями процветала. Барти и Ангел свели их воедино пятнадцать лет тому назад, но цель, о которой говорил Том Ванадий на заднем крыльце в ночь дождя, так и не открылась им. Барти не мог найти безболезненного способа поддерживать зрение, поэтому жил во тьме. У Ангел больше не было причин заталкивать кого-либо в мир больших жуков, куда она отправила Каина. Единственными чудесами в их жизни были чудеса любви и дружбы, но семья продолжала пребывать в полной уверенности, что они еще много чего увидят.

Никого не удивило его предложение руки и сердца, ее согласие, свадьба. В июне 1983 года восемнадцатилетние Барти и Ангел поженились.

Один час, на это сил хватило, он шел в идее мира, где у него были здоровые глаза, и делил зрение с другими Барти в других мирах, поэтому видел свою невесту, когда она шагала по центральному проходу церкви, принимала обеты и протягивала руку, чтобы он надел на ее палец кольцо.

И Барти верил, что во всем множестве миров не существовало женщины, сравнимой с Ангел красотой и добротою сердца.

По завершении церемонии бракосочетания он отказался от заимствованного зрения. И жил в темноте до Пасхи 1986 года, хотя Ангел освещала каждую минуту его жизни.

Свадьбу, большую, шумную, веселую, устроили на территории, образованной из трех участков. Имя его матери повторялось постоянно, ее присутствие столь явственно ощущалось в жизнях гостей, что, казалось, она невидимой ходит среди живых.

Утром, после первой брачной ночи, не говоря ни слова, они вышли во двор и вместе взобрались на дуб, чтобы встретить рассвет на вершине самой высокой башни.

Тремя годами позже, в пасхальное воскресенье 1986 года, сказочный кролик принес им подарок: Ангел родила Мэри.

– Пора в нашей семье появиться человеку с самым обычным именем, – заявила она.

Чтобы увидеть новорожденную, Барти позаимствовал зрение у других Барти, и крошка произвела на него столь сильное впечатление, что он оставался зрячим весь день, пока жуткая мигрень и расстройство речи не заставили его вновь уйти в блаженную тьму.

Речь восстановилась через несколько минут, но он опасался, что столь длительное заимствование зрения может привести к инсульту, а то и к чему-то похуже.