Хелен Тодд - Призрачные нити [≈ За пеленой северного тумана] [litres]

Тодор перекинул ее спутавшиеся волосы за плечи и замер слишком близко, на грани, которую в мгновение перешел, коснувшись мягких и слегка пересохших губ, прижал к себе, не оставляя возможности отстраниться, и повторил поцелуй. На этот раз без мягкости, но все так же аккуратно и бережно, постепенно углубляя его, чуть прикусывая ее язык… И отстранился.

– Иногда клятвы ничего не стоят, если за ними ничего не стоит.

Мари задумчиво посмотрела, так, словно только что не отвечала на его поцелуй, не чувствовала холодных прикосновений, и приложила ладонь к его сердцу.

– Или не бьется сердце.

После этих слов она мягко улыбнулась и вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.

На мгновение показалось, что внутри что-то ожило, но нет, все это обман. Единственное сердцебиение, которое нарушало тишину этой комнаты – ее. Но и его не стало.

Холод Зазеркального мира пробирал до дрожи. Здесь не было ничего, но это временно. Недолгая пустота, неизвестность. Она развеется, как только придет осознание. Николас не думал, он все еще держал на руках плачущую Джин. Машинальные действия, но обдуманный шаг в мир призраков.

Вскоре все приобрело облик: небольшая гостиная, старинная вешалка для одежды у входа, старое, потертое кресло темно-зеленого цвета и коричневый диван с массивными деревянными ручками. Горел камин. Привычная, забытая обстановка. Дом, в который он, может, и не вернется. Ведьмак осторожно посадил Джин-Рут.

– Здесь нет холода, нет боли, нет усталости. Все – лишь твоя фантазия. Ничего физического, лишь воспоминания об ощущениях. Главное – не забыть это. И все.

Его голос звучал тихо, вкрадчиво. Волнение отступило. Зачем сопротивляться неизбежному? Ник хотел ценить то, что у него было сейчас, в настоящем. Больше не мечтал о будущем, не жил в прошлом.

– Никого, кроме тебя, тоже, – ведьма вытерла слезы и хмуро посмотрела.

– Но ты жива, твои раны затянулись, а магия больше не уничтожает хрупкое тело. Разве этого мало?

– Это жизнь? Ни чувств, ни ощущений. Даже тепло камина и то обманчиво.

– Хотел бы сказать, что ты должна быть благодарна, но я спасал тебя, потому что иначе не мог. Так что никаких долгов. Захочешь выбраться – твоя воля, но я бы не рисковал шастать по миру без носителя знака.

Его глаза недобро сверкнули. Он не Алан, подходить к вопросу мягко не станет.

– Я здесь, значит, уже чем-то обязана. Хотя бы перед братом. Он явно не желал моей смерти.

Джин нахмурила, несколько раз потерянно моргнула и опустила глаза, признавая, что погорячилась и сказала лишнее. Чем больше обдумывала происходящее, тем мрачнее становилась. Хотелось не потерять то, что имела, не забыть. Ее пугала пустота. Она не знала, что будет делать одна.

– Привыкнешь. Все привыкают. А дальше посмотрим. Теперь от нас ничего не зависит. Следующий ход за Тодором. И пока я не буду знать точно, что возвращение для нас будет безопасным, – мы здесь. Только так можно сохранить жизнь. Главное – не потерять рассудок.

Николас прижал ладонь к своей груди.

– Если там у тебя все еще бьется сердце, если ты умеешь чувствовать, – чувствуй. Это важнее призрачных обещаний. Это дает жизнь.

Он старался не быть с ней холодным, но только так в тревожную душу попадало понимание. Не лгал. Не приукрасил. Сухая правда. С остальным разберется сама.

Николас оставил ее у камина, сам взял одну из книг, чтобы отвлечься. Завтра, когда привыкнет, когда магия будет действовать в этом мире, он сможет заглянуть в сон Аннетт. Она по-прежнему была его слабостью и силой, но в то же время единственной, кто сможет увидеть его присутствие. Ее знак S, пусть и неконтролируемый, позволял поддерживать связь. Так он будет знать, как действовать. Так ему передадут путь назад, а пока Ник отпустил ситуацию. У него будет время привести свои чувства в порядок, у Джин – повзрослеть.

Высокие сводчатые потолки, безукоризненная белизна палат. Через большие витражные окна лечебницы проходил холодный, зимний свет. Лег первый снег, что не мешало северному туману окутать улицы. Слишком бело. Казалось, еще мгновение – и магия развеется, былое спокойствие уйдет и призрачное прошлое напомнит о себе кровавыми пятнами, болью, ссадинами и страданиями. Старые шрамы вновь напомнят о себе, выбьют твердую поверхность из-под ног. Но нет, теперь ничего не могло нарушить тишину и умиротворение. Воспоминания сотрутся, станут блеклыми, незначимыми, и им не захочется верить.

Уставшая медсестра поставила на поднос лекарства, ловко расфасовала их в картонные подставки и оставила на тумбочке возле кровати. Этим утром все стало на свои места, но тяжелые больные требовали постоянного ухода.

Эмма лежала без сознания несколько суток. Морок подкосил ее здоровье. Он проник слишком глубоко, и заклинания не срабатывали: требовалось лечение.

Ее светлые волосы рассыпались на подушке, но на бледном лице читалось спокойствие. Ведьма чувствовала незримое присутствие Анри. Знала, что он рядом, поэтому ничего не боялась.

Брэйден сидел в кресле возле кровати, читал. Иногда хмурился, когда текст перед глазами расплывался – засыпал, но не хотел уходить, так сердцу было спокойнее. Так в тишине палаты он слышал ее сердцебиение и равномерное дыхание.

– Спасибо… что рядом.

Пересохшие губы прошептали эти слова, и Эмма слабо сжала его руку. Она улыбалась. Нежный взгляд Анри скользнул к ее губам. Шершавые пальцы коснулись ее лица, обвели контур, после чего прильнул к ним, мешая ей договорить поцелуем. Сначала мягким, нежным, боясь, что для нее это пока слишком. Был аккуратен: показывал свои чувства неспешно, без нажима и напора. Это не было магией, но внутри разлилось непривычное тепло и ощущение счастья. Больше, чем ее дыхание, не нужно.

– Всегда рядом.

Ведьмак прошептал это на ухо, чувственно и почти невесомо касаясь ее сердца, бережно поцеловал в висок и убрал прядь волос с лица. Внутри все отзывалось на ее слабые прикосновения, на теплый и благодарный взгляд. Видел – верила, знал, что сможет уберечь. Анри знал, для чего все это было, знал, что риск стоил того, чтобы сейчас спокойно вбирать воздух в легкие и понимать: завтра будет такой же спокойный день, как и сейчас.

– Отдыхай, еще немного, и все встанет на свои места.

Он облегченно выдохнул. Теперь у них есть время быть свободными, время, когда можно просто отдавать свои чувства и наслаждаться теплом, полученным взамен. Их судьбы навсегда связаны. Их жизни теперь принадлежат им самим.

Город накрыл мелкий дождь, после – гроза. Вода разогнала холодный северный туман. Он вернется, чуть позже, спустя пару дней. Вместе с первым снегом и холодами. Местами виднелись выцветшие листья, скомканные в придорожную грязь.