Нил Гейман - Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад [сборник litres]

– Очнулся? – спросила водительница катафракта. – Прости уж за этакое обхождение, но я о повадках вашего племени многое слышала.

Великолепно! Меня угораздило нарваться на жертву, всерьез относящуюся к бабкиным сказкам о лисах-оборотнях… и на сей раз жертвой оказался я сам.

Все это промелькнуло в голове в тот миг, когда я встретился взглядом с водительницей катафракта.

– Только вот притворяться не надо, – сказала она. – Я знаю: ты меня понимаешь. И сам говорить умеешь.

«Да, только не с перетянутой же веревкой мордой», – подумалось мне.

Точно услышав мои мысли, водительница катафракта склонилась ко мне и чиркнула по веревке, стянувшей челюсти, солдатским ножом. Я щелкнул зубами, пытаясь поймать клинок, но, разумеется, ничего этой глупостью не добился. Из рассеченных десен хлынула кровь, наполнив пасть знакомым солоноватым привкусом.

– Меня можешь звать Чон, – сказала водительница катафракта. – Имя, конечно, не настоящее – так меня звала только мать. В память той девочки из старой сказки о колоколе. А как же зовут тебя?

Я и понятия не имел, о какой сказке речь, но в закоулках полуострова до сих пор живо такое множество народных преданий, что удивляться тут было нечему.

– Лис, – отвечал я. – По-моему, этого будет довольно.

В самом деле: к началу дружбы ситуация вовсе не располагала.

Чон пристегнулась ремнями к креслу.

– Скажи спасибо, что привязан как следует, накрепко, – сказала она, дергая рычаги и щелкая кнопками, отчего огоньки с индикаторами замигали, заплясали на новый лад. – Ремни безопасности на лисиц, знаешь ли, не рассчитаны. А мне очень не хотелось бы, чтобы тебя размазало по всей рубке, когда побежим.

– Очень любезно с твоей стороны, – сухо откликнулся я, а про себя тем часом, обращаясь к духу покойной матери, подумал: «Прости. Почему только я не послушал тебя еще тогда, в юности?»

Впрочем, есть меня Чон пока не собиралась, и это внушало надежду.

Жужжа сервоприводами, катафракт выпрямился во весь рост.

– О, любезность здесь ни при чем. Я не умею разговаривать с богами гор и лесов, а ты, спорю на что угодно, умеешь. Во всех сказаниях так говорится. А чтобы спастись, мне именно в горы и нужно.

Дурак я, дурак! Решил, будто водители катафрактов непременно должны быть этакими технократами, презирающими древние сказки, и вот результат: нарвался на ту, кто разбирается в фольклоре настолько, чтоб оказаться опасной.

– Да, кое-что организовать можно, – подтвердил я. Правда, мать, в числе всего прочего, предупреждала, что на каких-либо богов слишком уж полагаться нельзя, однако Чон знать об этом было совсем ни к чему.

– В пути обсудим, – рассеянно сказала она, больше не глядя в мою сторону.

Видя это, я призадумался, не попробовать ли веревки на зуб, хотя вкус синтетического волокна исключительно мерзок, но тут катафракт содрогнулся и шагнул вперед. От неожиданности я едва не взвизгнул, а в карих глазах Чон засиял жутковатый золотистый огонек – говорят, таков побочный эффект нейрокомпьютерного интерфейса, но вблизи я подобного никогда еще не видал. И, разумеется, знать не знал, что случится, если связь разорвется. Не настолько отчаянным было мое положение, чтобы рисковать окончательно вывести машину из строя, а самому остаться внутри, связанным, в то время как на нас охотятся неведомые враги. Оставалось лишь мысленно проклинать Чон, втянувшую меня во все это, а заодно и свои собственные амбиции, но запоздалые сожаления делу помочь не могли.

Весь первый час я хранил молчание и не сводил с Чон глаз в надежде освоить управление катафрактом обычным, традиционным путем. К несчастью, из всех мною съеденных хоть каким-то сходством с водителем катафракта обладал только некий радист, а этого было прискорбно мало. Недаром, недаром Сонгхва, сестра моей бабки, постоянно подчеркивала важность систематического образования, пусть даже в то время я пропускал ее наставления мимо ушей… (Кстати заметить, одной из ее первых жертв был студент университета, только изучал он не инженерное дело, а классическую литературу. Что и неудивительно: в те времена, цитируя направо и налево максимы из «Двадцати трех принципов добродетельного управления» да время от времени обращаясь в стихах к луне, можно было добиться немалых чинов.) Да, способность вмиг овладеть всеми знаниями и умениями человека, сожрав его печень, прилежания и трудолюбия в лисах не развивает.

– За что они тебя преследуют? – спросил я, рассудив, что лишняя информация о Чон мне вовсе не помешает. – И кто, кстати, эти «они»?

Чон повернула какую-то ручку, и на одном из экранов возникло множество линий вроде спутанных нитей.

– За то же, за что и всех остальных.

Не настолько глупа, чтоб раскрывать незнакомцу всю свою подноготную… ну что ж, в этом ее вполне можно было понять.

– А откуда мне знать, что ты не пристрелишь меня после того, как я помогу тебе?

– Неоткуда. Но, уйдя от преследования, я тебя отпущу.

Не самый удовлетворительный из ответов.

– Это если уйдешь.

– Должна уйти.

Тут дружелюбная безмятежность Чон в первый раз дала сбой.

– Может, сумеем договориться? – предложил я.

Чон не откликнулась, но в это время путь наш лежал по краю обрыва, вдоль отвесной скалы, и, вероятно, она не решалась отвлечься от управления: что, если машина, оставленная без внимания, споткнется о камень и кувырком полетит в пропасть? Сам я разобрать, что вижу, почти не мог. Во-первых, следить за дорогой с такой высоты не привык, а во-вторых, по запахам из рубки катафракта тоже не сориентируешься, хотя к вони металла и немытого тела нос мой мало-помалу начинал приспосабливаться.

– И что же ты можешь со своей стороны предложить? – спросила Чон, остановив катафракт под каменным выступом так, чтоб его не заметили сверху.

Выходит, нам следует опасаться преследования с воздуха? Но ведь теперь, когда двигатель катафракта умолк, вертолеты я наверняка услышать смогу? Полагаться на мелких божков ветра и бури не стоило: они почти так же капризны, как и огонь.

Вглядевшись в россыпь мерцающих на экране точек, Чон задышала чаще и тихо выругалась на одном из сельских диалектов, который я понимал разве что с пятого на десятое.

– Остается только надеяться, что они слишком рассредоточились и не сумеют понять, какой мы выбрали путь, – тихо, словно ее могли услышать снаружи, сказала она. – Пока я не удостоверюсь, что их приборы нас не засекут, двигаться дальше нельзя.

– Что, если я поклянусь перед духами предков отвести тебя куда нужно, скрыв от погони тепловое излучение машины при помощи мелких божеств? – предложил я. Предложение было сделано наугад, но возражать Чон не стала, и я рассудил, что догадка попала в точку. – Может, тогда ты меня хотя бы развяжешь?