Нил Гейман - Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад [сборник litres]

Сидел так Этойе, сидел, вдруг видит: летит над головой его птица, а в клюве рыбу несет. Выронит она рыбу – и, по крайней мере, спать без ужина не придется! Подумав так, Этойе поскорей отыскал рядом камень, да в птицу им и запустил.

Камень угодил в цель, и птица разжала клюв, вот только рыба упала не на слой пепла, а прямо в источник. Разглядеть ее и вытащить Этойе не смог, входить в незнакомые воды поостерегся, и потому снова сел размышлять о своей незавидной судьбе.

Посидел он так еще какое-то время, вдруг слышит: зовет его чей-то голос.

– Этойе, – шепчет, – Этойе!

Огляделся Этойе по сторонам, но никого не увидел.

А голос снова:

– Этойе!

На этот раз бросил Этойе взгляд на теплый источник, и видит: лежит на краю его рыба, наполовину высунувшись из воды.

– Это ты говоришь со мной, рыба? – спросил Этойе.

Выглядела она точь-в-точь как любая другая рыба – серебристая чешуя, плавники, бессмысленный взгляд…

– Говорю я, – отвечает рыба, – да только я не рыба.

– А с виду – совсем как рыба, – заметил Этойе.

– Я – бог этого острова, – все тем же жутковатым шепотом объявила рыба. – Но, чтоб говорить, нужен рот. Вот мне, волей-неволей, воспользоваться этой рыбой и пришлось: другого-то ничего под рукой не случилось.

– Тогда благодарю тебя, о, бог этого острова, как бы тебя ни звали, будь ты мужчина иль женщина, или и то и другое, или ни то ни другое, за гостеприимство. Правда, кроме благодарности, мне за него отплатить нечем.

– Вот о плате-то мне и захотелось поговорить. Не сослужить ли нам друг другу службу, не заключить ли союз?

– А на каких же условиях? – спросил Этойе, даже в таком отчаянном положении не забывавший: ведешь дело с богами – держи ухо востро.

– Я родился с этим островом, – отвечала рыба, – и вот теперь одинок. Все эти опоясанные скалами островки вокруг пробавляются случайными молитвами охотников. Все они безмолвны, и богов на них почти не осталось. На моих голых скалах нет птичьих гнезд, а значит, нет и охотников, и, скорее всего, на моем острове, как и на тех, остальных, никто никогда не поселится. Отвези меня на Ау, и я щедро тебя награжу.

– А вот это, боюсь, невозможно, – сознался Этойе и рассказал рыбе обо всем – о смерти отца, о хитрости брата, о собственном гневе и бегстве.

Но рыба не унималась:

– Отвези меня на Ау, – говорит.

И посулила Этойе: если-де он согласится, и принесет все нужные жертвы, и исполнит все требующиеся обряды, он, Этойе, станет на Ау первым и главным среди всех людей.

– Я сделаю тебя и твой род правителями всего Ау. Пообещаю окружить особой заботой тебя, и твоих потомков, и ваши судьбы, до тех пор, пока Ау высится над волнами!

– А вдруг высокая волна набежит?

– Ах, Этойе, ах ты хитрец прозорливый! Но я хитрить да обманывать не намерен. Давай скажем иначе: «До тех пор, пока хоть малая доля острова Ау высится над волнами». Будешь кормить меня досыта – мне наверняка хватит сил на все обещанное, и даже на большее.

– А-а, – смекает Этойе, – так тебе нужна кровь?

– Мне нужно, чтоб люди Ау славили одного меня и жертвы приносили одному мне. Провозгласи богом своих людей меня и только меня. Меня и только меня провозгласи богом Ау. Всякого же, кто с этим не согласится, объяви вне закона – их кровь и достанется мне.

– А что станет с уже живущими на Ау богами? С голоду они не помрут?

– А им сейчас много ли дела до того, что голоден ты? – спросила рыба.

– Да, тут ты прав.

И Этойе на время умолк.

– С твоей помощью, – продолжила рыба, – я вселюсь в любой принесенный тобою камень подходящей величины – тут, неподалеку, с десяток таких найдется. Его ты и отвезешь на Ау. А после принесешь жертву и из камня меня освободишь.

– Жертву? Какую же?

– Я слышу крики чаек над волнами. Они пролетали над Илу и рассказали мне, что брат твой не убит, а только ранен. Не приходило ли тебе в голову, насколько проще могла бы решиться загвоздка с вашим наследством, будь он мертв?

– Поразмыслить бы надо, – сказал на это Этойе.

– Разумеется. Только ты с размышлениями не затягивай. Рыбы этой надолго не хватит.

– Кстати о рыбе, – вспомнил Этойе. – Для разговора она непременно нужна тебе вся целиком? Я здорово проголодался, а на сытый желудок, уверен, и голова работает куда лучше.

– Забирай всю, – отвечала рыба. – А утром принеси к источнику новую. А еще лучше – птицу или тюленя. Рыбы, знаешь ли, для разговоров не приспособлены, и эта беседа довольно утомительна.

– Вот спасибо тебе! – воскликнул Этойе. – Такое здравомыслие очень меня обнадеживает. Тогда я посвящу рыбу сию тебе, предамся священной трапезе, а уж после нее как следует взвешу все тобой сказанное.

Так он, Этойе, и сделал.

За тысячу лет, истекшую после того, как Этойе заключил сделку с богом, деревня Илу стала городом Илу. Город раскинулся возле устья полноводного ледяного ручья, стремительно несшегося вниз, к морю, с ледника, укрывавшего вершину горы Муэу. Колодец в пещере на нижних склонах Муэу по-прежнему курился паром, но обитавший там бог давно молчал – то ли ушел куда, то ли и вовсе умер. За горой тянулись в глубину острова холодные высокогорные долины, пустынное царство застывшей лавы и льдов, куда никто не ходил.

Зеленые с бурым землянки Илу, сооруженные из дерна, камня и кож, тянулись к морскому берегу, к длинным рядам вешал для сушки рыбы – туда, где каждую ночь отдыхали дном кверху, чтоб утром снова выйти на промысел, байдары охотников, туда, где волны прибоя мерно качали вверх-вниз широкие полосы водорослей пополам с плавником. Центр города украшала Обитель Бога Ау, огромное здание из тесаных блоков черной лавы, вздымавшееся к небесам выше всех прочих домов.

В дни давнего прошлого любой мог устроить набег на чужую деревню, привести в Илу пленников и досыта накормить бога, приумножив свое богатство и славу. Целые деревни были истреблены до последнего жителя, если не припадали к стопам правителей Илу, объявив себя верными слугами бога Ау. Немало бедных, но смекалистых и отважных юношей нажили в те дни состояния. Однако теперь на Ау вне закона считались лишь те, кто совершил преступление, и только с десяток чиновников, унаследовавших право вершить суд от отцов, могли приносить богу человеческие жертвы. Других людей вне закона в окрестных землях попросту не осталось. В каждой деревне (городов, кроме Илу, на острове не было) свершали обряды только в честь бога Ау и приносили жертвы только ему одному.

Взамен народ Ау процветал. Все были здоровы и ели досыта. Тюлени, киты и рыба сами шли в руки охотников и рыбаков. Правда, с течением лет заметно увеличилось число преступлений, караемых смертью, но этого солидным, законопослушным гражданам, исправно славящим бога, опасаться не стоило.