Александр Матюхин - Колдовство [сборник litres]

– Пока что… пока что не можем вызвать наряд, потому что никакого подтверждения не…

– Я понял, – прервал ее майор. – Тогда как только подтвердится – сразу сообщай. Или если не подтвердится. Ехать из города минут сорок минимум, сама понимаешь. Даже если наряд не на вызове каком уже.

– Да, понимаю… тогда сообщу сразу, как получу информацию.

– Принято, – майор помолчал. – Осторожнее там.

– Я взяла табельное, товарищ майор, – осторожно сказала Галя.

Майор вновь помолчал, затем вздохнул.

– Хорошо, понял. Выпишу тебе вчерашним вечером. Но на будущее – кончай везде ствол таскать. И постарайся ни в кого не стрелять сегодня, хорошо? Понимаю – дети, и все такое… С твоей-то историей… Но достаточно в воздух разок пальнуть – и они все обосрутся. Такие, что детей воруют, – обычно пугливые до ужаса. Не бери на себя все это. Если кого подранишь – будешь потом два месяца с объяснительными да по судам таскаться. А если, не дай бог, насмерть – будет расследование внутреннее. В любом случае будет, понимаешь? Даже если самозащита.

– Понимаю, Игорь Константинович, – сказала Галя. – Устав.

– Он самый. Ладно, иди давай. Я пока оружие тебе выпишу. Только ты сразу после того, как все решишь, – дуй сюда, надо будет в ведомости расписаться.

– Поняла.

– Тогда – давай, с богом там… и поосторожнее, Галя. Постарайся, чтоб… чтоб ничего непоправимого, хорошо?

– Так точно, – тихонько сказала Галя в трубку и отняла телефон от уха. Глянув на Ветерка, улыбнулась.

– Ну вот и все, – сказала она. – Пора и в гости.

Чем дальше они удалялись от асфальта, тем больше становилось расстояние между домами. Когда закончилось озеро, вместе с ним пропала и четкая структура поселка – дома теперь были хаотично разбросаны по всему полю и склону, все реже и реже – вплоть до самой речки, тонкой синей линией отделявшей деревню от раскинувшегося на другом берегу леса. Участковые шли неторопливо, Галя вела под руку Ветерка, слегка хромающего без одного ботинка. Деревенские жители заинтересованно провожали их взглядами, но быстро теряли интерес. Ветерка знали все, и то, что его, оборванного и в одном ботинке, ведут под локоть участковые, никого не удивляло. Лишь одна бабулька, на самом краю озера, охнула и вдруг перекрестила их всех сухонькой рукой с желтой кожей – однако со своего крыльца не спустилась и вопросов никаких не задавала – лишь провожала их долгим подслеповатым взглядом, пока ее коза, вертевшаяся рядом, пыталась вытянуть кусок хлеба из хозяйкиного подола.

– Тихо сегодня, – сказал Шушенков и рукавом утер пот. – И жарко вроде даже теперь.

– Сам же говорил, что в Москве жара. Может, и досюда добралась. – Галя сощурившись посмотрела на небо. – Но может и надуть к обеду.

– Может, – легко согласился Шушенков. – Грозу на этой неделе обещали.

– Хорошо бы, – вздохнула Галя. Грозы она любила. – Но надеюсь, я к тому времени уже дома буду.

Они наконец оставили озеро позади и зашагали по разбитой тракторами дороге через поле, спускаясь со склона, в конце которого бежала небольшая речка. Две пятнистые коровы, пасущиеся тут же, при виде людей подняли головы и, не переставая жевать, проводили их скучающими взглядами. Затем отвернулись, опустили рогатые головы – и вновь принялись тянуть лежалое сено из покосившейся копёшки – неспешно, но со строгим спокойствием, будто бы зная заранее, что они съедят здесь все – и им ничего за это не будет.

– Вон тот дом Милядовых, – вытянул руку Ветерок. – Который почти у речки, но на этой стороне.

– А Полянские, значит, сразу на другом берегу, – сказал Шушенков. – Видишь, Галь? Вон тот дом, ближе к лесу.

Галя прищурилась. Домик на том берегу речки был грязно-синего цвета, стоящий в окружении раскидистых яблонь, а позади него, вдоль горки, протянулся огород с черным пятном недавно вспаханного картофельного поля. Выше по склону, ближе к жилому дому, располагались многочисленные пристройки – хлев, дровник, шо́ха [3] Шоха (ударение на о) – в Смоленской области – высокое строение для хранения сена (сенник), чаще всего колхозное, обязательно с покатой (не прямой) крышей, крытое шифером или рубероидом; в более широком понимании – любое не временное (с дверью и стенами) строение, в котором хранится сено. и парочка поменьше – то ли курятники, то ли кроличьи клетки – отсюда не разберешь.

– Пойдем, не бойся. – Галя потянула начавшего упираться Ветерка, который при виде дома Полянских опять начал дрожать. – Сейчас день, да и мы теперь с тобой. Ничего не случится, обещаю.

– Вы их не видели, – Ветерок не отрывал глаз от дома на другом берегу речки. – Там все не так, как у людей…

Галя покосилась на него, затем на Шушенкова, но промолчала. Однако Ветерок больше уже не упирался и зашагал вперед уже будто бы бодрее.

Через несколько минут они наконец подошли к дому Милядовых. На первый взгляд, ничего необычного – дом был свежепокрашен и выглядел весьма прилично, забор желтел свежим штакетником, посреди двора на длинной веревке сушились наволочки, окна в доме были раскрыты настежь, а перед крыльцом валялись разноцветные галоши всех размеров, намекающие на то, что вся семья сейчас в сборе.

Калитка скрипнула, открываясь, – и Шушенков зашел во двор. Галя и вновь начавший упираться Ветерок зашли за ним следом.

– Посмотри за ним, – сказала Галя, догнав Шушенкова у самого крыльца. – Сначала я загляну, а то мало ли что.

Она поднялась по ступенькам и прислушалась. В доме явно кто-то был – из-за приоткрытой двери долетала приглушенная возня. Галя подняла руку и несколько раз ударила по двери. Звуки в доме мгновенно стихли.

– Эй, хозяева́! – крикнула Галя. – Есть кто дома?

Ветерок тяжело дышал сзади, постоянно оглядываясь на реку. Даже Шушенков выглядел беспокойным.

– Кто пришел? – раздался наконец голос из глубин дома, и из темноты выплыла дородная фигура. – Малая, ты?

Галя кинула выразительный взгляд на Шушенкова. Тот кивнул, показывая, что понял, какую «малую» она имела в виду.

– Нет, это капитан Суворцева! Участковый ваш! А вы кто? Хозяйка?

– Хозяйка я, ага. – Женщина распахнула приоткрытую дверь и вышла на крыльцо, заставив Галю отступить на одну ступеньку ниже. – Живем здесь с мужем.

– И с дочерью? – подал голос Шушенков.

– И с дочерью, – с готовностью кивнула женщина. На ее толстом лице сияла яркая дружественная улыбка. – А что случилось-то?

– Представьтесь, пожалуйста, – попросила Галя.

– А что представляться? Меня здесь все знают… Я тут уже столько лет живу – ух!

– Вы – жена Милядова? Антона Милядова?

– Ну да, конечно…

– Тамара Сергеевна?

– Она самая.