Аарон Драйз - Падшие мальчики

— Так-то лучше. Тишина никогда не повредит, — сказал толстяк, убирая шланг в манящую нишу под лестницей, затем снова вышел на свет — лысеющая голова под лампочкой утонула в тени. — Ты только посмотри на себя.

Маршалл опустил голову:

— Исчезни.

— Да, да. Успокойся уже. Чем скорее ты перестанешь злиться, тем быстрее все кончится. Смирись, и больно не будет. Уж поверь старине Джо.

Джо.

Маршалл вывел это имя на изнанке черепа окровавленным пальцем.

Джо снял перчатки и, положив руки на бедра, наклонился вперед.

— Хочешь отлить? — промурлыкал он, подняв брови. — Если да, то лучше скажи мне. Гай не любит грязи, а мне все равно. Я привык. У меня больная жена. Так что, если решишь по-маленькому сходить или по-большому, не молчи.

Маршалл и не догадывался, как сильно хотел отлить, пока мужчина не заговорил об этом. Его мочевой пузырь распирало. Казалось, будто живот распух. Новое, необычное и страшное чувство.

— Ответ у тебя на лице написан, приятель.

Джо хлопнул по бедрам и прошаркал за лестницу.

Шорох пластиковых пакетов. Лязг металла о металл.

Стыд камнем застрял в горле Маршалла.

Джо вернулся с зеленым больничным мочеприемником в руках.

— Та-да! Не думаю, что его мыли с прошлого раза. Ну да ладно. — Он пересек комнату, скрипя галошами по бетону. Маршалл видел его кривые деревенские зубы — слишком много пломб. Джо встал перед ним на колени и вздохнул.

Ненавижу тебя.

Жирный урод.

Мудак.

Школьные ругательства всплыли в его памяти. Маршалл сжал подлокотники кресла изо всех сил. Унижение липло к коже гнилым саваном.

Жирные пальцы Джо схватили резинку его трусов, скользнули внутрь и ниже. Тело Маршалла напряглось, как струна, когда мужчина обхватил его член и сунул в мочеприемник.

Урод. Извращенец. Ублюдок.

— Что? Не идет? Хочешь, чтобы Джо тебе спел? Досчитай до десяти. Иногда это помогает.

Маршалл зажмурился и сосредоточился на собственном дыхании. Он сжался, словно пружина. Нарисовав этот образ, Маршалл представил, как кольца медленно раскручиваются. В паху стало жечь: пружина медленно разжималась. Маршалл позволил ненависти просочиться наружу.

— Вот и все! — сказал Джо.

Струя зажурчала по пластику — все пронзительнее по мере того, как бутылка наполнялась.

— Не так уж и трудно, да?

Маршалл кипел от гнева. Бутылка с хлюпаньем стукнула о бетонный пол.

Джо хихикнул и, закашлявшись, склонился над ним.

— Помни, приятель: стряхнуть больше двух раз — уже онанизм!

Щелкнула резинка.

Маршалл рванулся вперед, насколько позволяли веревки, и вонзил зубы в щеку Джо. Горячая кровь брызнула ему в рот. Рыча, он тряс головой, как бешеный пес. Джо оглушительно завизжал, но Маршалл не отпустил его. Он смотрел в свиной глаз толстяка и видел собственное отражение.

Жирная рука размахнулась и ударила Маршалла по щеке. Он взвыл, голову повело. Капли крови брызнули в воздух — они принадлежали им обоим. Маршалл выпрямился в кресле, моргнул несколько раз, чтобы отогнать боль. Его улыбка была такой же красной, как у клоуна в его сне. Зубы в крови.

— Я тебя укусил! Укусил!

Руки Джо метнулись к разорванной правой щеке, он заскулил сквозь растопыренные пальцы. Обежав кресло, Джо стал пинать пленника в голень — снова и снова. С каждым ударом боль становилась сильнее, но оно того стоило. Маршалл это заслужил.

Да, приятель.

Пинки прекратились. Джо заходил кругами, громко топая.

— Ах ты засранец. Ты за это ответишь. Пусть только Гай узнает. Он в тебе новых дырок наделает. Дерьмо. — Продолжая бормотать, как обиженный ребенок, Джо поднялся по лестнице… и остановился.

Толстяк развернулся и спустился в комнату, затем наклонился, поднял мочеприемник и вылил содержимое на голову Маршалла. Вонючая коричневая жидкость окутала его теплотой, но время тошноты еще не настало. Пока. Их взгляды встретились, и Маршалл, хотя по его лицу струилась моча, захохотал ужасным, презрительным смехом.

Джо отшвырнул бутылку.

— Хочешь кусаться как собака — сдохнешь как собака. Думаешь, ты сделал мне больно, приятель? Плевать. Я фермер. Меня уже кусали животные. Ох, мы тебя выдрессируем, песик. Сделаем это очень ме-е-едленно.

Его слова резали, как скальпель.

Маршалл смотрел, как Джо, держась за щеку и ругаясь, с трудом поднялся по лестнице и вышел. Кровавый след тянулся по цементу свидетельством краткого триумфа, оборванного словами-скальпелями, что теперь, когда Маршалл остался один, вонзались в него глубже и глубже. Сквозь невидимые порезы в душу Маршалла пробиралась паника. Отвратительное чувство, как и вкус мяса у него во рту.

Откуда-то сзади донесся тихий скрежет.

Таким теперь стал мир Маршалла.

Глубины подвала, не знавшие ни дня, ни ночи — только звезды из осколков витражных стекол и парящие в пустоте обломки. Дерево стонало, трубы стучали во мраке. Его голова без конца кружилась, Маршалл чувствовал себя космонавтом, уплывшим в открытый космос, и его единственным компаньоном на часы или, быть может, дни стало сожаление. До самого конца. Его трясло от печали: тоска превозмогала голод, вгрызалась в самые кости. Каково это — умереть? Встретит ли его свет в конце тоннеля, или просто опустится тьма? Маршалл надеялся лишь, чтобы старое клише не оказалось правдой и жизнь не промелькнула у него перед глазами. Он не хотел заново переживать любовь и утраты, вспоминать все совершенные им ошибки.

Ной. Клэр.

Их лица превратились в солнце, к которому он, кружась, приближался.

Пульсирующие синяки.

Пульсирующая боль.

Картинка перед глазами тоже пульсировала: то расплывалась, то становилась четкой. Перед ним появилось лицо. Сэм в форме с эмблемой католической школы, вышитой на нагрудном кармане. Маршалл видел, как он принес в подвал карточный столик и поставил его у стены справа.

Говорить было трудно. В ушах шумело.

— Что ты делаешь?

Ответа не последовало, хотя мальчик обернулся и посмотрел на Маршалла. Бесстрастно.

Сэм взбежал по ступеням, полный энергии, и несколько минут спустя вернулся с диапроектором. Прибор был тяжелым, но мальчик перехватил его поудобнее и уверенно спустился в подвал.

— Зачем это? — Маршалл захрипел и откашлялся. — Пожалуйста, скажи мне, Сэм.

Маршалла не удивило молчание, но все же он начал раздражаться.

— Черт возьми, скажи мне, что происходит.

Сэм поставил прибор на стол и развернул его к матрасу на противоположной стене. Он установил слайды в круглые отверстия и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой.

Маршалл слушал дыхание мальчика.

Сэм щелкнул костяшками пальцев и пошел к нише под лестницей. Послышался лязг металла — хлопнула крышка ящика для инструментов. Маршалл вытянул шею, чтобы увидеть, что происходит, но веревки в буквальном смысле держали его на коротком поводке.