Михаил Широкий - Куколка

Лиза между тем, видимо действительно решив не затягивать и приступить к делу немедленно, ободряюще кивнула ему и вышла из машины. Влад, по-прежнему дрожа мелкой дрожью и ощущая лёгкое головокружение, последовал за ней. Но, покинув водительское кресло и сделав пару шагов, остановился и в нерешимости огляделся.

Девушка, угадав причину его замешательства, подошла к нему и указала место возле раскрытой дверцы.

– Стой тут, – коротко велела она.

Влад повиновался. Встал возле дверцы и уставился на партнёршу, ожидая новых указаний.

Однако их не последовало. Лиза от слов перешла к действиям: приблизилась к нему вплотную и, окинув, как товар в магазине, острым, оценивающим взглядом, внезапно сильно хлопнула его ладонью в пах.

Влад от неожиданности аж подпрыгнул и подался назад, упёршись спиной в дверцу. И удивлённо воззрился на девушку.

– Не бойся, – улыбнулась она и ласково коснулась его щеки. – Это так, прелюдия. А сейчас начнётся настоящее дело.

Влад, не в силах вымолвить ни слова, побледнел ещё сильнее и чуть тряхнул головой.

Лиза, ещё раз обворожительно улыбнувшись, опустилась на колени и быстрыми, уверенными движениями, обличавшими богатый опыт в этой области, принялась расстёгивать ремень на его джинсах.

Влад, ощутив вдруг некоторую слабость и томление во всём теле, испустил протяжный вздох, ещё плотнее упёрся спиной в открытую дверцу и огляделся кругом томным, чуть помутившимся взором. И увидел нависшие над его головой отягчённые продолговатой хвоей еловые ветки, голубевшую чуть поодаль недвижную гладь озера, с задумчивым видом бродившего по его берегу Дениса, черневшую ещё дальше мощную стену леса и теснившиеся над его кромкой густые сизые облачка, предвестники, возможно, неблизкой, но неминуемой грозы. Но всё это он видел смутно, неопределённо, как будто сквозь дымку, застилавшую его глаза и размывавшую всё, что ещё минуту назад он различал ясно и отчётливо. Однако это было вполне объяснимо: минуту назад очаровательная девушка не стояла перед ним на коленях и её ловкие, проворные пальцы не орудовали у него между ног!

Она меж тем не теряла времени даром. Через несколько секунд его расстёгнутые джинсы сползли до колен, и Влад остался в одних плавках, которые не могли скрыть его крайнего возбуждения, проявлявшегося уже не в виде эмоций и переживаний, а вполне зримо, наглядно.

Что не преминула отметить Лиза, расширив глаза при виде представившегося ей зрелища и с восхищением – непонятно, искренним или наигранным – протянув:

– О-о, ты уже так раскочегарился! Готов в бой прям сейчас. – И, подняв на него сверкающий взгляд и проведя кончиком языка по губам, замирающим полушёпотом, от которого его сердце заколотилось как бешеное, прибавила: – А он у тебя большой! Приятная неожиданность. Обожаю большие!

И, резко сдёрнув с него плавки, принялась за дело…

Денис тем временем прохаживался по берегу, на почтительном расстоянии от решившей предаться плотским утехам парочки, не зная, чем себя занять и остро переживая двусмысленность своего положения. Его не покидало настойчивое желание повернуться и уйти отсюда куда глаза глядят. Однако идти было некуда, местность кругом была глухая и незнакомая ему – лес, причём довольно дремучий, – а потому волей-неволей приходилось дожидаться, пока приятель и его партнёрша покончат со своими, безусловно, очень занимавшими их делами и можно будет отправиться восвояси. Но до этого момента было ещё, по-видимому, далековато – у случайных любовников всё ещё только начиналось, – и ему не оставалось ничего иного, как терпеливо дожидаться, когда они удовлетворят свои необузданные, мгновенно воспламенившиеся желания и Влад снова сядет за руль и вывезет их из этой глухомани.

В ожидании этого Денис, то и дело вздыхая и недовольно хмурясь, бродил по окрестностям лесного озера, рассеянно поглядывая на его покрытые сочной ядовитой зеленью берега, разросшиеся тут и там камыши, застылые, точно мёртвые воды стального цвета, слегка, будто нехотя, зыбившиеся под напором налетавшего временами ветерка, ближе к вечеру заметно усилившегося и посвежевшего. Всё чаще раздавался продолжительный монотонный шум, рождавшийся в кронах деревьев и разносившийся окрест мягкими неуловимыми волнами. Высокая трава клонилась к земле, из чащи доносились чуть слышные неясные звуки, и даже неколебимые, словно загустевшие воды озера под действием ветра чуть-чуть волновались и с тихим плеском набегали на берег.

У Дениса совсем не было желания смотреть, чем там занимаются его товарищ и его любезная, однако ненароком, почти против воли он взглянул в их сторону. Но ничего толком не увидел – любовников надёжно скрывал массивный блестящий корпус авто, особенно бросавшийся в глаза на фоне окружающей дикой природы. Виднелась лишь чуть склонённая голова Влада, уронившего взгляд вниз, на свою по-прежнему коленопреклонённую, совершенно не видимую Денисом партнёршу, и едва заметно шевелившего губами, очевидно говорившего ей то, что обычно говорят в таких случаях парни девушкам.

Неугомонное воображение, опять-таки вопреки его воле, тут же нарисовало ему картину того, что было скрыто от его глаз. Причём так живо и ярко, что ему на какое-то мгновение почудилось, будто он и впрямь видит это. И не только видит, но и слышит те слова, которые его приятель, не стесняясь в выражениях, говорит ублажавшей его девице, стимулируя её к более активным действиям. У Дениса возникло впечатление, что он подглядывает и подслушивает то, что совсем не предназначено для его глаз и ушей. И, стремясь избавиться от этого наваждения, он мотнул головой, отвернулся и устремил взгляд вдаль, на громоздившиеся на краю неба грязновато-серые, предвещавшие грозу облачка.

И вслед за взглядом устремились и его мысли. Далеко-далеко, прочь от этой поляны, где кому-то в эти мгновения было так хорошо и приятно, а ему – одиноко и тоскливо. И почти сразу главной героиней этих дум вновь сделалась та, о которой он только и думал все последние дни. Как ни гнал он от себя её образ, как ни отталкивал его, стараясь перечеркнуть и выбросить его из памяти, попытки эти оказывались тщетны. Он упорно, раз за разом, возвращался, казалось, ещё более явственный, зримый, почти осязаемый. И преследовал, донимал, изводил его, точно стремясь сделать ему побольнее, помучить его, свести его с ума. И – Денис вынужден был признать это – вполне успешно. Ему и вправду начинало порой казаться, что от всего пережитого и продолжавшего переживаться ум у него заходит за разум, голова идёт кругом, мысли в ней мешаются, беспорядочно мечутся и кружатся в стремительном хороводе. И не было никакой возможности привести их в порядок, расставить всё по своим местам, хоть немного утишить этот разрушительный вихрь, грозивший разнести его ослабевший мозг в пух и прах. Ну или хотя бы отрешиться на время от всего этого, успокоиться, отдохнуть, забыться. А затем попытаться встряхнуться, взять себя в руки и начать жить по-новому. Если получится…