Михаил Широкий - Куколка

– Ну что ж, чувачок, – вымолвила она, присаживаясь рядом с ним на корточки и заглядывая ему в глаза, – раз твой приятель откинул копыта (рано, надо сказать, слишком рано) и с ним мы уже не позабавимся – какой прок от трупа, – займёмся тогда тобой. Ты, надеюсь, не против?

Денис не ответил на этот издевательский вопрос. Он не желал подыгрывать ей и участвовать в её гнусном спектакле. Она не просто внушала ему ужас, она была омерзительна ему. Эта милая девушка с утончённой фигуркой и очаровательным кукольным личиком отчего-то не понравилась ему ещё там, на дороге, когда он – как выяснилось, на свою беду – увидел её впервые и ещё ничего не знал о ней, кроме разве того, что она не прочь покататься на машине с незнакомыми парнями, поболтать о своих пристрастиях в интимной сфере и по-быстрому перепихнуться на лесной полянке. И он не ошибся. Предчувствие не обмануло его. Он оказался прозорливее своего несчастного любвеобильного друга, в безумной, слишком далеко заведшей его погоне за наслаждениями погубившего и себя, и своего напарника. За обольстительной, трогательной внешностью скрывалось чудовище. Такое, какого он не встречал в своей жизни и даже не предполагал, что подобное вообще возможно.

– Ну, что молчишь-то? – окликнула его Лиза, видимо заметив, что в мыслях своих он витает где-то далеко. – Язык отнялся от страха? Или не хочешь разговаривать со мной?

Он опять проигнорировал её вопросы. И даже, чтобы не смотреть в её впившиеся в него мерцающие глаза, отвёл взгляд и попытался отвернуться.

Но она не дала ему сделать это. Вцепившись в его лицо своими маленькими тонкими пальцами с длинными, заострёнными на концах ногтями и приблизив к нему свои губы так, что он ощущал её горячее дыхание, она прошипела:

– Э-э нет, не смей отворачиваться! Смотри мне в глаза. Я хочу, чтобы, подыхая, ты видел свою смерть воочию. А твоя смерть – это я!

Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор. Она – с яростным, немного сумасшедшим блеском в глазах, со злобной радостью, торжеством, упоением и ещё чем-то таким, чему, наверное, и названия не было. Он – хмуро, безучастно, казалось, без всякого страха, с какой-то даже усталостью и обречённостью, словно он был безмерно утомлён происходящим и ждал только того, когда всё это закончится.

Но у Лизы, очевидно, были другие планы. Она, в отличие от него, по-видимому, никуда не спешила и, напротив, стремилась растянуть затеянное ею представление подольше. Отпустив его лицо, на котором остались отпечатки её ногтей, она поднялась и, мотнув на него головой, коротко распорядилась:

– На столб его.

Её указание было выполнено незамедлительно и чётко. Толян и Валера подхватили Дениса под руки, подтащили к стоявшему поблизости толстому гладкому бревну, крепко врытому в землю, и, вскинув его руки кверху, привязали их запястья к металлическому кольцу, закреплённому у вершины столба. После чего, проверив, хорошо ли они всё сделали, удовлетворённо кивнули и снова заняли свои места за спиной Лизы.

Та тоже с довольным видом качнула головой и подмигнула Денису.

– Ну вот и отлично! Ты на своём месте. Можно приступать к делу. Предупреждаю сразу, чтоб не было потом нареканий в мою сторону, что, мол, не сказала заранее. Будет больно! Очень больно. Так, что ты даже вообразить себе не можешь. Свой ад ты проживёшь здесь, в этом сарае, возле этого столба. Который, уж поверь мне, повидал за последние пару лет много мук, много крови. Слышал вопли, хрипы, мольбы о пощаде… Хотя нет, – перебила она себя, презрительно скривив губы. – Какая там пощада! В это они сами не верили. Понимали ведь, с кем имеют дело… Они молили о смерти, о прекращении мучений, о смертельном ударе, который покончил бы со всем разом. И с болью, и с жизнью… Хотя, – снова оговорилась она, увлечённая неожиданно посетившей её мыслью, – разве это практически не одно и то же? Вся наша жизнь – это, в сущности, сплошная боль. В боли мы рождаемся, в боли умираем. Жизнь невозможна без боли… Так же, как, впрочем, и без коротких мгновений наслаждения. За которые, однако, часто приходится расплачиваться. И порой очень высокой ценой… Яркий пример тому – твой дружок, – Лиза мотнула головой в сторону распростёртого на полу Влада. – Он испытал самое большое для мужика удовольствие: ему отсосала такая потрясающая красотка, как я! Он мнил себя на вершине блаженства, полагал, что достиг предела своих желаний, и, вероятно, рассчитывал вслед за ротиком оприходовать и мою киску… Ха-ха-ха! – несколько театрально рассмеялась она, взглядывая по очереди на обоих своих приспешников, точно призывая их разделить её веселье. – Какая наивность! Какая слепота. И какая глупость. Тем большая, что за неё пришлось заплатить сначала членом, а потом и жизнью. Твой недалёкий похотливый дружбан не учёл, что в ротике у красотки есть не только нежный, умелый, способный творить чудеса язычок, но и острые, как у кошки, зубки. – Она самодовольно усмехнулась, обнажив два ряда прекрасных, сверкавших безупречной белизной зубов. – И одним лишь их нажатием я не только сделала его кастратом, но и лишила в конце концов жизни… Впрочем, не счастье ли это своего рода – расстаться с жизнью таким образом. Принять смерть от рук… хотя нет, не от рук – от зубов сногсшибательной красавицы, о которой можно только мечтать!

Денис промолчал. По-видимому, он не разделял её мнения. А ещё вернее – он попросту плохо понимал, что она хочет сказать и что имеет в виду, для чего она всё это говорит, какую цель преследует, чего добивается. Он просто бездумным, отупелым взглядом смотрел на неё и её помощников, чувствуя, как холодеет и тоскливо ноет его сердце, стынет кровь в жилах, а в голове творится такая вакханалия, какая бывает лишь при сильном опьянении или на грани безумия. Но ведь то, что происходило с ним сейчас, по сути и было самым настоящим безумием. Разве это возможно в действительности? Как такое может быть на самом деле? Если бы кто-то сказал ему сегодня утром, когда он выходил на улицу, что вечер он встретит не у себя дома, и не в компании друзей, и не в каком-нибудь весёлом заведении, где он имел обыкновение не без удовольствия, расслабляясь и развлекаясь, проводить вечера, а где-то далеко за городом, в лесу, в грязном, тускло озарённом пыльной лампочкой сарае, привязанным к пыточному столбу, рядом с мёртвым, истёкшим кровью другом и лицом к лицу с тройкой маньяков, готовых приступить к своему кровавому делу, – он, скорее всего, просто пожал бы плечами или покрутил пальцем у виска, а ещё вероятнее – от души посмеялся бы такой странной и мрачной фантазии, сильно смахивавшей на фильм ужасов. Однако каким-то диким, невероятным образом всё случилось именно так. Нечаянная встреча и болтовня с приятелем, затеянная последним чехарда с прохожими девушками, поездка на дорогом новеньком авто в неизвестном направлении, соблазнительная остроглазая девица, любительница ароматных сигарет и пикантных разговоров, плавно перетекающих в спонтанный секс на лоне природы, – поэтапно, шаг за шагом злая, за что-то ополчившаяся на него судьба, будто задавшись целью погубить его, вела его к этой внезапной и катастрофической развязке. Если бы он когда-нибудь задумался о своей смерти, он мог бы, наверное, представить всё, что способно породить самое буйное воображение, предположить какой угодно вариант, сделать самое причудливое и необычное допущение. Но только не такое! То, что в итоге действительно случилось с ним, выходило за рамки возможного, превышало всякое вероятие, превосходило любую, самую изощрённую и ненормальную фантазию. Этого не может быть! – чуть ли не кричало что-то внутри него, заходясь от ужаса. Этого просто не может быть!