Гай Смит - Погребенные

Саймон побледнел и перекрестился.

— Я вас предупреждал, — произнес он еле слышно. — Демон сейчас смертельно опасен. Мы все под угрозой, и вы тоже, мистер Мэтисон.

— Чушь! — Мэтисон вышел из-за стола. — Я сейчас должен спуститься, посмотреть, как идут дела. Газетчики не дают проходу.

— Я иду с вами, — решительно заявил Саймон.

— Ладно, — процедил тот, — только не путайтесь под ногами. У меня нет времени на ваши штучки-дрючки.

Саймон сдержал гнев, он не мог позволить себе расходовать душевные силы: в грядущей битве они понадобятся все без остатка. Он прошел за Мэтисоном к машинному отделению. Шагах в двадцати столпилось несколько десятков мужчин и женщин; блеснула вспышка, щелкнул затвор фотоаппарата. Репортеры жадно ловили крохи информации.

— Спускайте нас, — распорядился Мэтисон. — Фуникулер оставьте внизу. Я дам сигнал, когда буду подниматься.

В напряженном молчании они сели в первый вагончик. Саймон отвернулся, глядя на ярко-оранжевые облака, внезапно сменившиеся мокрыми, стылыми сланцевыми стенами. Воздух резко остыл, но так и должно быть: присутствие давало себя знать.

Они спустились и быстро пошли по широкому освещенному туннелю. Шум работы становился все громче. Сетка, закрывающая поперечную выработку, была отодвинута, за поворотом горел свет и раздавалась брань. Мэтисон торопился, опережая Саймона на несколько шагов, в каждом его движении чувствовалось нетерпение.

Там работали пятеро мужчин, потная команда в перепачканных комбинезонах, в защитных очках и респираторах. Ближайший опустил занесенную кирку, бросил ее и сдвинул маску с лица.

— Господи, шеф, ну и завал! Придется подпереть кровлю, прежде чем разбирать дальше, иначе полгоры завалится, пропади она пропадом.

Мэтисон кивнул и закашлялся от пыли. — Думаешь, они живы?

— Трудно сказать, — человек покачал головой. — Если не попали под обвал, могут быть с той стороны. Воздух там почти наверняка есть. Но мы пока не знаем, на какую глубину засыпало выработку. Может, несколько дней придется рыть.

В этот момент Саймон ощутил пронзительный холод; он, казалось, шел из-под завала и сочился сквозь тучи пыли. То чувство — и очень сильное, пропитавшее весь воздух в туннеле. Он незаметно открыл саквояж и приготовил бутылку с святой водой. Чем скорей он проявит свою силу и неколебимую веру, тем лучше.

— Пусть пришлют стойки, — заговорил старший рабочий. — Мы не рискнем пробиваться дальше, пока…

Его прервал далекий гул, нараставший с каждой секундой, словно прямо из толщи горы на них несся курьерский поезд. Стены и своды задрожали.

— Берегись!

Все произошло в считанные секунды. Люди побросали инструменты и бросились бежать. Сильные руки подхватили Саймона, потащили в сторону. Фонари замигали, но он успел увидеть, как массивная осыпь породы выпячивается вверх, а кровля устремляется ей навстречу. Пол, казалось, вздыбился под ногами, густая пыль закрыла свет, все кругом окутал душный мрак, несущий ужас.

Люди толкались, падали, выкрикивали ругательства. Мощный ледяной вихрь подхватил Саймона, увлекая обратно к осыпи. Упираясь изо всех сил, он завопил, стараясь перекричать грохот: "Спаси меня от врагов моих… Боже, защити от осаждающих меня! Спаси меня от слуг порока… и тех спаси, кто со мной!"

Ураган как будто стих, он обнаружил, что снова свободен. Где остальные, погребены или успели скрыться? Он сделал, что мог, помолился за них, а теперь нужно спасаться самому ради общего блага. Сзади что-то с грохотом обрушилось, осыпав его градом камешков. Он отпрянул, упал ничком и поднялся, придерживаясь за стену, пытаясь сообразить, куда двигаться дальше.

Шум позади замирал. Саймону почудились голоса, тот самый шепот, — но может быть, то был лишь мираж. Он зажмурился, потому что все равно не видел ничего. Пыль забивала легкие, его рвало. В голове мелькали малодушные мысли о могуществе противника, сумевшего опередить его, уничтожив его оружие, прежде чем Саймон смог пустить его в ход. Тонны сланца раздавили саквояж, святая вода вытекла всуе. Он устоял перед демоном, отразил его силой своей веры, но тот нанес ответный удар.

— Все в порядке, приятель? — крепкие руки рабочего стиснули его и вытащили в главный туннель. Рэнкин открыл глаза. Лампы на стенах не горели, но несколько фонарей работали, уже одно это вселяло надежду. Мэтисон, почти неузнаваемый под толстым слоем сизой пыли, в измятой и порванной одежде, пытался пересчитать людей. "О Господи, — хрипло выдохнул он. — Мы все спаслись, все до одного!"

Рабочие прислонились к стене, переводя двух, рвали на полосы грязные носовые платки и перевязывали ссадины. В наступившей тишине слышалось только тяжелое дыхание. Саймон прислушался, чувствуя, как становится теплей.

— Ну что, оставаться мы не можем, — Мэтисон посветил фонарем, — давайте наверх, пока вся хреновина вконец не завалилась.

Никто не возражал. Выстроившись гуськом, они потащились к фуникулеру. Каждый понимал, как близко была смерть. Казалось, прошла вечность, пока они добрались до места. Кабинки выглядели до странности нереально — чудо техники, проникшее в подземный мир, где не было места делу рук человека.

Все забились в одну кабинку, не желая разлучаться, и плюхнулись на сиденья. Саймон откинулся на спинку, прикрыл глаза и вознес краткую благодарственную молитву. Но пока они не вышли из пещер, еще многое могло случиться. Обрыв троса — и кабинки с бешеной скоростью понесутся вниз, к затопленным шахтам. Он вздрогнул: лучше не думать об этом.

— Проклятая сука!

Артур Мэтисон бранился, без толку дергая переключатель в стальной коробке на стене возле ступенек платформы. Ругань сменилась судорожным всхлипыванием, он уронил голову на руки, словно не в силах смотреть в глаза людям в вагончике.

Спрашивать не было нужды, они все поняли и сидели без сил, тупо уставившись в пустоту. Тока не было, они оказались в западне.

Мэтисон вернулся и сел, привалившись к дверце. Фонарь он опустил, чтобы не видели его лица. Наверху он был боссом, и каждый ходил перед ним по струнке. Здесь им всем одинаково грозила гибель.

— Транспорт не работает, верно, шеф? — решился кто-то наконец.

— Да, черт возьми, — устало отозвался тот. — А как же, если тока нет. А наверху понятия не имеют и ничего не станут делать без сигнала… который мы не можем подать.

Тишина. Тяжелое сопение.

— А нельзя ли выбраться по шахтному стволу, шеф?

— Не знаю, — Мэтисон как-то сразу сник и больше не распоряжался. — Он идет почти вертикально. Это можно при свете, когда видно, куда ставить ногу. В темноте разок оступишься и… — Он не договорил; все понимали опасность.

— Так что же, оставаться тут?