Грейди Хендрикс - Изгнание дьявола из моей лучшей подруги

- Тебя что-то беспокоит, Эбби? Расскажи мне, пожалуйста...

Рука Гретхен остановилась. Не в силах удержаться, Эбби опустила глаза -перед ней стояли буквы, небрежно начертанные вверх ногами, так что девушка могла прочесть:

не я не я помоги не я

Эбби поторопилась отвернуться, но все равно не успела: Гретхен внезапно вырвала из тетради страницу гневно скомкала и хотела что-то сказать, но тут появился Уоллес Стоуни:

- Как делишки, либе фрау?

- Уоллес! - просияла она. - Ну как, все потом идут вместе в средиземноморский ресторан?

- Только если поможешь мне с дойчем. Зачем я только записался на язык фашистов...

- Легко, давай сюда!

Уоллес хотел присесть на стул, где была Эбби, точно девушка стала невидимой. Та вздрогнула и вскочила, стараясь не прикасаться к парню.

- До встречи, Эбби, - сказала Гретхен. - Подумай о том, что я сказала!

И они с Уоллесом склонились над его учебником - уходя, Эбби слышала, как Гретхен объясняет ему, что все совсем просто.

- Это Джули Слович! - говорила Маргарет за обедом. - Вот безмозглая свинья... Постоянно воображает как залезет на него!

О господи, да, Джули Слович такая мерзкая, соглашалась Лора Бэнкс! Это точно она заказала букет белых роз, который Уоллесу доставили тем утром на четвертой перемене!

- Только погляди на него! - продолжала Маргарет - Герой-любовник...

Маргарет разорялась перед Лорой Бэнкс, сидя на темно-зеленой чарльстонской скамейке. Рядом на Газоне Эбби прислонилась спиной к фонарному столбу. Гли с ними больше не сидела - в обеденный перерыв она ходила в церковь и причащалась. Гретхен обедала на скамейках возле закрытой комнаты отдыха для двенадцатого класса вместе с ребятами из выпускного класса. Предательство Гли Маргарет игнорировала, списывая все на то, что та - «святоша», но тот факт, что она теряла Уоллеса, Миддлтон не замечать не могла, и сознание этого глодало ее изнутри.

Стояло бабье лето, все были радостные и дурачились. Уоллес обходил Газон, раздавал девушкам белые розы, куртуазно при этом кланяясь и целуя руки. Наконец, дойдя до Маргарет, Лоры и Эбби, он предложил розу и Маргарет:

- Держи, а то ты такая одинокая. У меня цветов много, меня ведь все хотят...

Некоторое время Маргарет молча разглядывала его и, наконец, сказала:

- Ты можешь не трепаться про свои сраные цветы?

- Завидуем?

- Нет, мне тебя жалко! - завопила Маргарет. - Джули Слович - сука! Если бы ты меня любил, выбросил бы букет в помойку!

Уоллес еще не заговорил, а Эбби уже знала, что именно он ответит:

- Кто сказал, что я тебя люблю?

Только после этого он понял, что сказал. Повисла короткая тишина. Вдруг Маргарет громко заржала, так, что было слышно в галерее:

- Ты сказал! Когда я тебя чуть не бросила, а ты по телефону умолял, чтобы я не уходила!

- Ни хера я не умолял!

- Ты ревел, как маленькая девчонка! - Маргарет резко наклонилась вперед. На ее шее выступали жилы, щеки ярко покраснели, костлявый лоб рассекала пульсирующая вена, под прозрачной кожей было видно, как дергаются жевательные мышцы. Костяшки пальцев Маргарет стали огромными, а когда она выходила на поле для волейбола в спортивной форме, все видели, что колени ее были шире бедер. Плоть девушки стремительно таяла, оставляя только скелет.

- Сама ты сука! У Джули Слович и то лучше фигура, чем у тебя! Да у моей собаки она лучше, чем у тебя!

- Тогда трахай свою собаку! - кричала Маргарет

Тут появилась Гретхен, но не стала садиться с ними, а положила руку Уоллесу на плечо:

- Перестань, Уоллес, не надо ее дразнить. Пойдем отсюда.

К удивлению Эбби, он послушался - но последнее слово оставил за собой:

- Сраный Скелетор...

И удалился, давая по дороге пять Оуэну Бэйли и раздавая остальные розы. На следующий день в женском туалете старших классов на зеркале появилась надпись:

«Зато у Скелетора во время секса кости задорно стучат!»

У Маргарет появилось новое прозвище.

Все-таки был один человек, к которому Эбби не обращалась - она не хотела это признавать, но этот человек мог знать Гретхен не хуже нее. Вечером субботы, закончив смену в «ТСВУ», она пришла домой, захлопнула дверь спальни, заткнула щель розовым одеялом, открыла ежедневник Гретхен на странице с номером Энди и набрала его на телефоне с Микки-Маусом.

Раздался короткий пронзительный гудок, потом еще раз, третий, и -щелчок: кто-то взял трубку.

- Алло? - сказала Эбби. Молчание. Было слышно, как об оконную сетку бьется мотылек.

- Это Энди? Меня зовут Эбби Риверз... Я подруга Гретхен Ланг...

Молчание. Круглый светильник из оптоволокна на столике сменил цвет с фиолетового на красный.

На той стороне послышалось механическое эхо, словно ветер гнал помехи по металлической трубе. На электрических часах стояло 23:06.

- Эбби? - послышался слабый голос, и несмотря на все помехи, Эбби сразу его узнала. Этот голос словно сунул ей в горло руку и сжал сердце.

- Гретхен?!

Послышались щелчки - где-то в темном телекоммуникационном центре переключались соленоиды, а по магистральным линиям под землей плыли сигналы из космоса.

- Эбби... Пожалуйста... - голос Гретхен стал яснее.

- Где ты? Что это за номер? - у Эбби в горле пересохло. По линии прошла очередная волна помех, и Гретхен начала говорить, прежде чем все закончилось. Эбби услышала только:

- ... ты мне нужна.

- Я все исправлю, только поговори со мной. Скажи, как тебе помочь?

- Слишком поздно... - голос Гретхен взлетел и зафонил, - ...наверно? Сколько времени?

- Ты дома? Я встречу тебя у Альгамбры.

- Темно... - голос Гретхен затих, звуча словно издали. - Он обманул меня... мы поменялись местами. Теперь он там, а я здесь...

- Кто?

- Кажется, я умерла... - ответила Гретхен.

Эбби вдруг очень ясно ощутила телефон в руке, свое тело на постели, тонкие стены вокруг, открытое окно и тьму, стучащуюся в стекло.

Ей представились телефонные провода, которые бегут под землей, мимо могилы Молли Равенель. Эбби знала, что это просто городская легенда, но все равно видела, как Молли крепко прижимает к своей грудной клетке провод «Саузерн-Белл», сжимает его костлявыми пальцами, обнимает ногой, с которой свисает кожа, и еще сильнее прижимает кабель к своему иссохшему источенному насекомыми телу, подносит безгубый рот к телефонной линии, ухмыляется, а за ее зубами эхом раздаются щелчки...

- Я здесь, - Гретхен вдруг ясно и отчетливо заговорила, и тут же в ухе Эбби раздались звуки настраиваемого радио. - А там не я. Там... - следующие слова заглушил металлический хруст - Надо остановить ее... то есть меня... то есть ее... Мне так трудно, Эбби... Я не могу думать, как следует... Когда долго так делаю, становится больно... Но ты должна ее остановить... Она хочет всем навредить...