Кристиан Винд - Призраки глубин

– Мне казалось, тебе не понравился остров сразу, как ты на него попал.

– Так и есть.

Таверна приветливо выпускала дымок из кухонной печи, который, источая вкусный аромат, растворялся в свинцовых тучах бледным туманом. Когда я вошел, дряхлец обернулся на звук отворившейся двери и с возгласом радости ринулся вперед, широко раскинув руки. Ему понадобилось несколько минут, чтобы преодолеть ту пару метров, что отделяли меня от кухонного стола, а потому я успел увернуться и подставить вместо себя зазевавшегося Хереса.

– Как я рад, что вы живы! – сентиментально дребезжал хозяин паба, повиснув на шее капитана. – Разыгралось такое ненастье, и я всерьез было решил, что вы уже не вернетесь…

– Да, нам повезло. Мы укрылись в заброшенном доме неподалеку и пересидели там ураган, – смущенно пролепетал моряк, сбитый с толку таким радушным приемом.

– На всякий случай я приготовил вам завтрак… – начал было дряхлец, указывая на столик у окна.

– Увы, – резко оборвал я его, – нам придется спешно вас покинуть. Не знаете ли, где я могу ненадолго разжиться лодкой? И машина на ходу бы мне тоже совсем не помешала.

– Как жаль, что вы торопитесь… Лодка? Да, конечно! У меня есть лодка. На причале, в старом сарае. Можете взять ее, вот ключ.

Старец резво вытащил откуда-то из недр своего домашнего халата связку ключей, сорвал с нее один и сунул мне в ладонь. Затем он еще раз добродушно улыбнулся, растянув сухие сморщенные губы, и отправился убирать со стола.

– А машина? – бросил я ему вдогонку.

Дряхлец остановился и обернулся, непонимающе буравя меня своими выцветшими глазами, а затем вдруг радостно хлопнул себя по коленям:

– Машина, конечно!.. Знаете, память меня подводит все чаще и чаще… Как и слух. Да и вообще, я уже так откровенно стар. Раньше…

– Так что там с машиной? – прервал я зарождающуюся череду воспоминаний владельца таверны, за что незамедлительно заслужил презрительный взгляд капитана.

– Машину вы можете взять у моего соседа, его дом прямо здесь, за углом, – дряхлец махнул высушенной ладонью в сторону. – Постучите и скажите, что вы пришли от меня, он вам отдаст ключи без лишних вопросов. Сам он давно не садится за руль – бедняга почти ничего не видит…

– Пошли, – велел я.

Моряк с грустью окинул взглядом остывающий завтрак и вышел вслед за мной. На главной аллее разрушений оказалось меньше, если не считать мусора и разбросанных по дороге газет. В некоторых домах я даже заметил светящиеся окна – несмотря на вереницу странных исчезновений и витающий в воздухе дух недобрых перемен, здесь еще оставались какие-то жители.

На углу аллеи приютился малозаметный с улицы одноэтажный дом, вокруг которого раскинулись сухие и корявые деревья. На фоне его отсыревших сизых стен старенький проржавевший автомобиль выглядел особенно жалко.

– Есть кто-нибудь? – прокричал я в дверную скважину после того, как на вежливый стук в дверь никто не отозвался.

Хотя в одном из окон здания горел свет, хозяин не спешил нам отворять, так что я уже подумывал над тем, чтобы начать барабанить со всех сил носком ботинка, как вдруг до меня донесся старческий скрипучий голос:

– Кто там?

– Доброго утра, мы пришли от… от…

– От Герольда, – подсказал моряк.

– Да, от него самого. Нам бы воспользоваться вашим автомобилем…

Дверь открылась с протяжным визгом, и мой взгляд уперся в сгорбленную фигуру настоящей столетней мумии. Удивительно, но сосед хозяина паба оказался еще более древним на вид, чем он сам. А это казалось мне невозможным.

– А-а, у старины Герольда снова начали бывать гости, – проскрежетала мумия беззубым ртом.

– Вообще-то мы здесь по делу, и нам нужна машина.

– У меня есть машина, – протянул старец, и в его голосе я отчетливо уловил нотки гордости.

Затем он сделал шаг вперед, выставив одну стопу в разношенном тапке на крыльцо, и махнул полулысой головой в сторону своей позаброшенной металлической развалины.

– Это прекрасно, – сухо ответил я. – Так вы дадите нам ключи?

– Конечно. Только я не помню, куда я их положил… Я уже лет десять не садился за руль, представляете?

Горбун принялся копошиться в многочисленных карманах своего длинного пиджака, пока мы терпеливо стояли на крыльце, обдуваемые ледяными порывами ветра.

– Я думаю, вернее было бы сказать, лет сто, – не удержавшись, шепнул я.

– Почему ты так ненавидишь стариков? – гневно прошипел Херес.

– От них сильно пахнет. К тому же, сам погляди на него – даже если эта развалюха потеряет собственную голову, то не сразу это заметит. Он мог засунуть эти чертовы ключи в свой бутерброд и сжевать их вставными челюстями. Могу поспорить, что о машине нам придется забыть…

– Ах, да вот же они! – неожиданно воскликнул старец с радостным сипением.

Он вытянул вперед сморщенную кисть, в которой что-то громко побрякивало. Капитан с надменной усмешкой поглядел на меня, словно празднуя невольную победу, но уже спустя мгновение его торжествующая ухмылка померкла.

– Это не ключи, у вас в руке сломанная железная птица… У меня в детстве была такая, – добавил я зачем-то.

– Ах, как жаль… Тогда я не представляю, как вам помочь. Разве что вы сами поищите в доме, возможно, вам улыбнется удача…

Горбатый старец пригласил нас войти, после чего кое-как добрел до пыльного кресла, стоящего посреди гостиной, больше похожей на свалку или лавку старьевщика, и опустился в него с громкими вздохами. Я подал моряку сигнал, исполненный брезгливости, и жестами объяснил, что не собираюсь копошиться в плесневелом барахле хозяина дома. Поэтому поиском ключей занимался Херес, а я остался стоять неподалеку от входной двери, издалека разглядывая небогатый интерьер горбуна.

На полках громоздились большие стеклянные банки с множеством мелких деталей – пружинками, гвоздями, блестящими шариками и сложными механизмами. А внизу, прямо на полу, покоились несколько огромных деревянных ящиков с карманными металлическими птичками. Многие, если не все из них, были сломаны, о чем явно свидетельствовали торчащие из железных крыльев пружины и паутина ржавчины, плотно опоясывающая каждую игрушку.

– Зачем вам все это? – не удержавшись, поинтересовался я.

Я любил свою поющую механическую птичку, которую мне однажды подарили в детстве. Я все еще отчетливо помнил, как искрились ее тонкие стальные перья на солнце, как громко она щебетала, открывая острый отполированный клюв, если к ней прикасалась рука человека.

Несколько десятков лет назад эти игрушки стоили целое состояние, но были сделаны так искусно и изящно, что становились предметом вожделения каждого ребенка, научившегося ходить и говорить. К сожалению, моя механическая птица оказалась безнадежно сломанной после того, как упала на каменный пол.