Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

Оставались ещё Радиоприёмник и Баум Шлаг, живущие вне леса, но Котофей не тешил себя напрасной надеждой. Он знал, что с ними тоже случилась эта жуткая напасть. Но тогда возникал вопрос: почему он сам до сих пор может двигаться?

— Эй, — робко окликнул его кто-то из темноты.

— Кто там? — спросил Котофей.

— Это я, Белка.

Она вышла из-за вихря снежинок и подошла к Котофею.

— Что происходит? — спросила Белка. — Почему ты бродишь один ночью, да ещё в такую погоду?

— С моими друзьями что-то случилось. Они все замерли. И ничего не говорят. Меня это пугает, — признался Котофей. — Рад, что с тобой всё в порядке. Я уже думал, что совсем один остался.

— Нет, я чувствую себя хорошо, — ответила Белка.

— Почему ты не спишь? Что-то разбудило тебя?

— Я не уверена… — Белка запнулась. — Понимаешь, я, как всегда, устроилась на ночлег в своём гнезде и почти заснула, но тут мне почудилось, будто бы за шумом ветра я услышала какой-то звук. Он напоминал крик, но не звериный, а другой. Жуткий. Крик был короткий и почти сливался с ветром, но у нас, у зверей, очень острый слух. Из-за этого мне совсем расхотелось спать, и я стала прыгать с дерева на дерево, чтобы развеяться и забыть об этом крике…

— Где он звучал? — спросил Котофей.

— Не в лесу, — Белка покачала головой. — Крик шёл со стороны места, которое вы называете своей Мамой.

— Куда ты идёшь? — спросила Белка.

— На восток, — ответил Котофей. — К Маме-Фабрике.

— Но зачем? Что ты хочешь там найти?

— Не знаю, — лапа Котофея провалилась в рыхлый снег; он тут же вытащил её и заковылял дальше. — Но если ты слышала крик оттуда перед тем, как с моими друзьями случилось что-то нехорошее, наверное, это как-то связано с Мамой-Фабрикой. Может, я смогу всё исправить.

Они подходили к опушке леса. Снег пошёл не так густо, облака стали рваными, кое-где в просвете между ними можно было увидеть мерцающие синие звёзды.

— Я знаю, что ты боишься выходить из леса, — сказал Котофей, остановившись. — Иди домой, Белка, ложись спать. Когда я вернусь от Мамы-Фабрики, то навещу тебя и расскажу, что я там видел.

Белка посмотрела на чернеющий перед ней пустырь, а потом решительно замотала головой. Её рыжие уши встали торчком:

— Я с тобой.

— Но разве тебе не страшно?

— Страшно, — сказала Белка. — Но хватит с меня трусить. Я уже однажды оставляла тебя одного в такой ночи, и мне до сих пор за это стыдно. Пойдём вдвоём.

Она быстро засеменила лапками по снегу, обгоняя Котофея. Тот хотел ей что-то сказать, но Белка уже почти скрылась в заснеженной мгле и крикнула:

— Давай, быстрее!

Так они пришли вместе на Пустырь Железяк. Снег накрыл металлические остовы белым одеялом, и во мраке ночи казалось, будто рядом высятся ледяные горы. Здесь Котофей и Белка сделали крюк и пришли к Радиоприёмнику. Тот висел на своём обычном месте, безмолвный, и ветер мерно покачивал его вперёд-назад. Котофей даже не стал окликать друга — всё было ясно с первого взгляда.

«Вот о чём говорил Лось, — думал Котофей, глядя вверх. — Радиоприёмник умер. Как и другие мои друзья. Это значит, что их больше нет, хотя с виду они и остались там, где они раньше находились. Но они ушли, и больше никогда не вернутся… Лось знал, что это такое, потому что он сделан не из железа или дерева, а из тёплой плоти. И Белка тоже».

— Ты ведь знаешь, что с ним случилось, правда? — тихо спросил он.

— Да, — просто ответила Белка.

Они шли дальше. Узкая тропинка виляла между бесформенными белыми горами, большими и маленькими. Она вела на восток, и Белка шёпотом рассказывала Котофею, пока они шаг за шагом близились к Маме-Фабрике:

— Когда я была совсем маленькой, в лесу не было ни тебя, ни твоих друзей. Мы жили вчетвером — я, два братика и мама. Мама приносила нам вкусные орехи, а мы с братьями только и делали, что целыми днями гонялись друг за другом по лесу. Мама запрещала нам выходить из леса на пустырь, но однажды мой младший братик ослушался её и убежал из леса. Мы со вторым братом захотели вернуть его и погнались за ним. И тут нас увидели коршуны — большие хищные птицы. Один из них спустился с неба и просто забрал моего младшего братика, зажав его в когтях. Мы с оставшимся братом побежали назад и почти успели скрыться под деревьями. Но когда до спасения оставались считанные мгновения, другой коршун схватил моего второго брата. Больше я их не видела. Тем вечером я ждала, что они вернутся. Но мама сказала мне, что братья не придут. Они умерли. Прошло время, и умерла она сама. Мама была старая и больная, в один день она просто ушла куда-то за речку, сказав, чтобы я её не искала… С тех пор я жила одна, пока не появился ты со своими друзьями.

— Почему ты не рассказывала нам об этом раньше? — спросил Котофей.

— Просто не хотела, — вздохнула Белка. — Вы были так счастливы и веселы, не знали тревог и жили каждым новым днём… Мне ни к чему было печалить вас рассказами о своих несчастьях. Я думала, что раз вы не из плоти и крови, то не будете знать боли, голода и старения, никогда не умрёте. Но я, видно, ошибалась…

Тут они подошли к месту, где начиналась территория Мамы-Фабрики. На границе, как всегда, надменно перегородив дорогу железной рукой, высился Баум Шлаг.

— Не волнуйся, — сказал Котофей, заметив, что Белка смотрит на Баума с опаской. — Мы его просто обойдём. Раньше он, конечно, стал бы кричать и требовать пропуск, но теперь… — он замолчал. Баум был недружелюбным и чопорным, но Котофею всё равно было больно видеть его таким. Ночь вьюги сделала Баума Шлага маленьким и потерянным, и даже его длинная железная рука, казалось, застыла в жесте немого отчаяния.

— Я здесь никогда не бывал, — сказал Котофей шёпотом. — Дальше нас Баум не пускал, поэтому тропинки тут нет. Придётся проторить дорогу самим.

— Вот видишь, как хорошо, что я с тобой, — обрадовалась Белка. — Один бы ты не справился, застрял бы тут на всю ночь. А так мы мигом сделаем дорогу!

Так и вышло. Хотя снег был нехоженым и очень высоким, местами он так заледенел, что по нему можно было легко идти. А там, где снег был рыхлым, Котофей и Белка сообща принимались за дело, продвигаясь на восток. Постепенно во мраке перед ними стали вырисовываться очертания большого здания. Белка, зрение которой было привычно к темноте, различила над строением широкие тени покосившихся труб.

— А как выглядит ваша Мама? — спросила она.

— Не знаю, — сказал Котофей. — Никто из нас никогда её не видел, зато мы всегда ощущаем её присутствие. Это очень особое чувство… Помню, как-то летом Цапля собрала нас вместе и сказала, чтобы мы не беспокоили Маму-Фабрику своими походами к ней, потому что она спит и не хочет, чтобы её тревожили.