Стивен Кинг - Кристина

– Арни, утром мы все обсудим и решим, что делать, – сказала она, пытаясь собраться с силами и унять слезы. – Утром мы все-все обсудим.

– Только если ты встанешь до зари, – ответил Арни, вдруг потеряв всякий интерес к беседе. – Я иду к себе, посплю часа четыре и снова поеду в гараж.

– Зачем?

Он хохотнул как сумасшедший и в свете кухонных флуоресцентных ламп замахал руками, словно собирался взлететь.

– А ты как думаешь? У меня дел невпроворот! Ты даже представить себе не можешь, сколько там работы!

– Но у тебя завтра занятия… Я… я запрещаю, Арни, категорически запре…

Он повернулся к матери и внимательно ее осмотрел; она невольно вздрогнула. Когда же кончится этот кошмар…

– Я не стану прогуливать занятия. Возьму с собой сменную одежду и даже приму душ, чтобы не расстраивать одноклассников. А после школы опять поеду к Дарнеллу. Работы очень много, но я справлюсь… я точно знаю… конечно, на это уйдет львиная доля моих сбережений, и мне придется еще больше вкалывать на Уилла…

– Но надо же делать уроки, учиться…

– А, уроки… – Арни улыбнулся неживой механической улыбкой манекена. – На уроки придется забить, что правда, то правда. Какой там у меня был средний балл? Девяносто три? Забудь о нем. Но не переживай, на второй год я не останусь. Уж на трояки-то я могу рассчитывать, даже на несколько четверок.

– Нет! Тебе же поступать!

Арни вернулся к столу, довольно сильно хромая. Уперся в него руками и медленно наклонился к матери. Она подумала: «Это не мой сын… это чужак… Неужели я сама во всем виновата? Как такое может быть? Я ведь хотела как лучше… я все для него делала… Прошу, Господи, дай мне проснуться от этого кошмара, и пусть щеки у меня будут мокрые от слез…»

– В данный момент, – тихо проговорил он, глядя ей прямо в глаза, – я могу думать только о Кристине, Ли и Дарнелле, перед которым я теперь должен выслуживаться и плясать на задних лапках, если не хочу раньше времени вылететь из гаража. Плевать мне на универ! А если ты не оставишь меня в покое, я и школу не окончу, поняла? Надеюсь, теперь ты заткнешься?

– Так нельзя, – не отводя взгляда, проговорила Регина. – Ты это прекрасно понимаешь, Арнольд. Возможно, я заслужила твою жестокость… но я никогда не позволю тебе гробить свою жизнь! Поэтому даже не думай о том, чтобы бросить школу.

– А я возьму и брошу, – ответил Арни. – Не тешь себя надеждами, что я этого не сделаю. В феврале мне исполнится восемнадцать, и я без труда уйду из школы, если ты от меня не отвяжешься. Поняла?

– Ступай к себе! – в слезах прокричала Регина. – Ложись спать, ты разбиваешь мне сердце!

– Да что ты?! – К ужасу Регины, он расхохотался. – Больно, правда? Уж я-то знаю!

И он вышел из кухни, хромая и едва передвигая ногами. Вскоре она услышала его тяжелые шаги на лестнице – кошмарный звук из ее детства, когда она думала: «Чудовище залегло в свою берлогу».

Она вновь разрыдалась, потом неуклюже встала из-за стола и вышла на улицу, чтобы поплакать в одиночестве. Взяв себя в руки – слабое утешение, но хоть какое-то, – она сквозь пелену слез взглянула на рогатый месяц. Ее жизнь полностью изменилась, и перемены были стремительными, как торнадо. Сын ее ненавидел; она разглядела это в его глазах – о нет, то был не переходный возраст, не короткая вспышка юношеского гнева. Он ненавидел ее всей душой. Разве таким она хотела воспитать своего золотого мальчика? Не таким.

Не таким.

Она стояла на крыльце и плакала, пока рыдания не сменились редкими всхлипами и вздохами. Ледяной ветер грыз ее голые лодыжки и забирался под халат. Регина вошла в дом и поднялась на второй этаж. Несколько секунд она медлила у двери в комнату сына, а потом вошла.

Арни уснул на кровати, не сняв покрывала и даже не скинув брюки. Казалось, он не спит, а потерял сознание. У него было лицо старика. Обман зрения, разумеется… Свет из коридора преломлялся о ее плечо, и в этом свете Регине показалось, что волосы у него поредели, а во рту нет зубов… Сквозь ладонь, которой она зажала рот, прорвался тоненький вскрик ужаса, и она бросилась к сыну.

Ее тень сдвинулась в сторону, и тогда Регина увидела, что это по-прежнему ее Арни. Игра света и воображения, только и всего…

Регина перевела взгляд на радио и увидела, что будильник заведен на 4.30 утра. Она хотела было его выключить, даже протянула руку, но потом осознала, что не может.

Вместо этого она отправилась к себе в спальню и села рядом с телефоном. Подержала в руках трубку, размышляя, стоит ли пугать мужа ночным звонком. Еще подумает, что…

Что-то случилось?

Она захихикала. А разве нет? Конечно, случилось! И самое плохое еще впереди.

Она набрала номер гостиницы «Рамада-инн» в Канзас-Сити, где остановился ее муж, смутно сознавая, что впервые – с тех пор как двадцать семь лет назад она покинула трехэтажный родительский дом в Роксбурге – звонит, чтобы просить о помощи.

С основной частью рассказа она справилась на ура, скромно сидя на одном из стульев для посетителей – колени крепко сжаты, ноги скрещены в лодыжках. На ней был аккуратный вязаный свитер и коричневая вельветовая юбка. Лишь в самом конце она расплакалась – и не нашла платка. Деннис Гилдер передал ей коробку с салфетками, стоявшую на прикроватной тумбочке.

– Не надо, Ли, – сказал он.

– Я… я не могу остановиться! По вечерам мы с ним больше не видимся, а в школе он всегда такой уставший, измотанный… И к тебе он тоже не приходит, говоришь?..

– Придет, когда приспичит, – отозвался Деннис.

– Хватит! Достал уже со своими шуточками в духе «я крутой мачо»! – Ли ошалело уставилась перед собой – до нее только теперь дошло, что она сказала, – а потом переглянулась с Деннисом, и они оба захохотали. Но смеялись они всего несколько секунд и не слишком-то радостно.

– А Говорун с ним уже общался? – спросил Деннис.

– Кто?

– Говорун. Так Ли Баронг называет мистера Викерса. Школьного психолога.

– А! Да, кажется… Позавчера Арни вызывали в его кабинет. Но он мне ничего не рассказал. А я не отважилась спросить. Он вообще почти не говорит, такой странный стал…

Деннис кивнул. Ли этого не видела – слишком была озабочена собственными чувствами и тревогами, – но он тоже чувствовал безотчетный и беспомощный страх за судьбу своего лучшего друга. Судя по слухам, просочившимся в его палату в последние дни, Арни был на грани нервного срыва; отчет Ли просто был самым свежим и самым подробным. Деннису как никогда захотелось выписаться из больницы. Конечно, можно было позвонить мистеру Викерсу и спросить, чем он может помочь. Да и Арни можно бы позвонить… вот только он теперь все свободное от школы время проводит в гараже или спит. Его отец примчался домой с какой-то конференции, и они опять поссорились – так сказала Ли. Хотя сам Арни ничего такого ей не говорил, она боялась, что он вот-вот уйдет из дома.