Стивен Кинг - Кристина

(Мама о Господи я умираю а она смотрит она смотрит она ЖИВАЯ ЖИВАЯ мамочка о Господи КРИСТИНА ЖИВАЯ)

Арни снова потянулся к ней. Ли уже металась на сиденье, стискивая горло. Ее грудь судорожно вздымалась и опускалась, глаза вылезали из орбит, губы начали синеть. Арни молотил ее по спине и что-то орал. Потом он взял Ли за руку – видимо, чтобы вытащить из машины, – но вдруг зажмурился и невольно схватился за поясницу.

Ли дергалась и металась. Ком в горле казался огромным раскаленным куском металла. Она снова попробовала его откашлять, но силы уже покидали ее. Ничего не вышло. Завывание ветра в ушах начало стихать, все остальные звуки и краски тоже блекли, да и потребность в воздухе уже не казалась такой уж страшной. Да, она, видимо, умирает, но ничего плохого в этом нет. Только эти зеленые глаза, глаза на приборной панели… Они смотрят не равнодушно, нет, они горят ненавистью и ликованием…

(О Господи беззакония мои я осознаю и грех мой всегда предо мною)

Арни опять потянулся к Ли, но вдруг дверь с ее стороны распахнулась, и она выпала наружу, на жуткий, пробирающий до костей холод. Снова захотелось сделать вдох, но застрявший в горле комок не выходил… Не выходил – и все.

Где-то далеко вещал голосом Зевса Арни:

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? УБЕРИ ОТ НЕЕ СВОИ ЛАПЫ!!!

Чьи-то руки. Ее обхватывают чьи-то руки. Сильные. Ветер дует в лицо. Снег летит в глаза.

(Господи, гнушаюсь всеми грехами и отвращаю лицо мое от них… ОЙ! А-А-А! что ты ДЕЛАЕШЬ как больно ты сломаешь мне ребра)

Чужие руки стискивают ее, ломают, давят куда-то под дых, во впадинку под грудью. Чей-то большой палец – палец автостопщика – больно упирается ей в грудину, и хватка усиливается…

(ААААА ты ломаешь мне РЕБРА)

Ли показалось, что ее облапил гигантский медведь. Диафрагма чуть не лопнула, и вдруг что-то с силой вылетело у нее изо рта. Мокрый комок хлеба и мяса упал в снег.

– Пусти ее! – заорал Арни, обегая Кристину и скользя по снегу.

Автостопщик сжимал тело Ли, обмякшее и безжизненное, точно огромная марионетка.

– Пусти! Ты ее убьешь!

Ли начала делать вдохи: резкие, судорожные, разрывающие ее изнутри. Вместе с каждым глотком чудесного холодного воздуха по ее горлу и легким, казалось, текли огненные реки. Она сама не замечала, что рыдает.

Медвежья хватка ослабла, руки исчезли.

– Ты цела, детка? Все норма…

А в следующий миг Арни схватил автостопщика за куртку: тот обернулся, в воздухе мелькнули его длинные черные волосы, и Арни с размаху врезал ему в зубы. Автостопщик качнулся назад, поскользнулся и упал на землю. Вокруг него сразу завертелся снег, мелкий и сухой, как сахарная пудра.

Арни пошел на него: кулаки подняты, глаза прищурены.

Ли сделала еще один судорожный вдох – ох, как больно, в грудь словно вонзились десять ножей, – и заорала:

– Что ты творишь, Арни?! Стой!

Он ошалело обернулся:

– А? Ли?

– Он спас мне жизнь! За что ты его бьешь?

На это ушли все ее силы, и перед глазами вновь замельтешили черные точки. Она могла бы опереться на машину, но даже подходить к ней не хотела, не то что трогать. Огни на панели. Что-то было неладно с огнями… Что-то…

(Глаза они превратились в глаза)

…о чем она не хотела даже думать.

Она схватилась за фонарный столб и часто задышала. Рука Арни ласково обхватила ее талию…

– Ли… ты как?

Она немного подняла голову и увидела его несчастное, перепуганное лицо. Тотчас из ее глаз хлынули слезы.

Автостопщик с опаской подошел к ним, вытирая окровавленный рот рукавом куртки.

– Спасибо, – выдавила Ли между быстрыми резкими вдохами.

Боль начала стихать, и ветер приятно холодил разгоряченное лицо.

– Я задыхалась… я… я бы умерла, если бы вы не…

Нет, слишком тяжело. Черные точки вернулись, звуки вновь пропали в жутком туннеле, где завывал один ветер. Она опустила голову и стала ждать, когда это пройдет.

– Прием Геймлиха, – пояснил автостопщик. – Я подрабатывал в школьной столовой… Там всех заставляют его выучить. Тренируешься на резиновой кукле. Ее все зовут Дейзи Мэй. Но все эти тренировки – ерунда, пока на настоящем человеке не попробуешь… – Голос у него дрожал и то и дело ломался от волнения, как у подростка. Он словно хотел заплакать или засмеяться, и даже в тусклом свете, сквозь снегопад, Ли заметила, какой он бледный. – Никогда не думал, что пригодится. А ведь работает! Видели, как вылетел кусок?! – Автостопщик отер губы и тупо уставился на кровавую пену, которая осталась у него на руке.

– Простите, что ударил вас, – сказал Арни. Он тоже, казалось, вот-вот заплачет. – Я просто… я…

– Ничего, я понял. – Он хлопнул Арни по плечу. – Без обид. Детка, ты-то как? Цела?

– Ну да, – ответила Ли. Ее дыхание и сердцебиение уже почти восстановились. Только вот ноги дрожали и подгибались как ватные.

Господи, думала она, ведь я могла умереть. Если бы мы не подобрали этого парня… а мы чуть не проехали мимо.

Ли вдруг поняла, что висела на волоске от смерти. Это клише настолько потрясло ее своей первобытной, неоспоримой мощью, что она едва не потеряла сознание. Слезы потекли рекой. Арни повел ее к машине, и она пошла, опустив голову ему на плечо.

– Ну пока!.. – неуверенно проговорил автостопщик.

– Стойте… как вас зовут? Вы спасли мне жизнь, я хочу знать ваше имя.

– Барри Готтфрид, – ответил он. – К вашим услугам. – И вновь он приподнял воображаемую шляпу.

– Ли Кэбот, – представилась она. – А это Арни Каннингем. Спасибо вам еще раз.

– Да, спасибо, – эхом повторил Арни, но что-то Ли не услышала особой признательности в его голосе – только нервную дрожь.

Он усадил ее в машину, и в нос Ли тотчас ударила знакомая вонь: на сей раз сильная и крепкая. Запах гнили и разложения, мощный и тошнотворный. Безумный страх охватил все ее существо, и она подумала: «Так пахнет ее ярость…»

А потом мир качнулся в сторону. Ли едва успела высунуть голову на улицу, как ее вырвало.

И на несколько секунд все вокруг посерело.

– Ты точно нормально себя чувствуешь? – спросил Арни, кажется, в сотый раз. И теперь уж точно в последний, с некоторым облегчением подумала Ли. Она была выжата как лимон; грудь и виски болезненно пульсировали.

– Теперь – да.

– Хорошо. Хорошо.

Он нерешительно двинулся вперед, словно бы хотел пойти, но не знал, стоит ли… а может, опять решил задать набивший ей оскомину вопрос. Они стояли перед домом Кэботов. Из окон на свежий нетронутый снег падали продолговатые пятна желтого света. Кристина стояла у тротуара, на холостых оборотах и с горящими стояночными фонарями.

– Ты меня жутко напугала, когда потеряла сознание.

– Я не потеряла сознание! Просто мне стало дурно.

– Все равно ты меня напугала. Я тебя люблю, ты знаешь.