Стивен Кинг - Кристина

Больше Ли не сумела вымолвить ни слова. Голос пропал. Она выронила пакеты с покупками и слепо потянулась за ними, но поднять не смогла. Арни хотел помочь, и Ли сердито его оттолкнула.

– Оставь! Я сама!

Он выпрямился. Его бледное лицо походило на маску – маску ярости, – но в глазах стояла печаль и растерянность.

– Хорошо, – сказал он дрожащим от подступающих слез голосом. – Прекрасно. Вы все заодно. Что ж, валяй, катись к черту с остальными говнюками. Мне насрать. – Арни судорожно втянул воздух, и из его рта успел вырваться единственный всхлип. Он тут же зажал рот рукой.

Арни попятился к машине. Наугад протянул руку – и нащупал за спиной Кристину.

– Только знай, что ты окончательно рехнулась. Слетела с катушек, ясно?! Так что иди к черту! Мне никто не нужен!

Его голос стал тонким и пронзительным, дьявольски созвучным ветру.

– Ты мне не нужна, пошла на хрен!

Он побежал к своему месту, поскользнулся, но успел схватиться за Кристину. Она не подвела. Наконец он сел за руль, врубил двигатель – фары вспыхнули ослепительно-белым, – и «фьюри» рванула вперед по дороге, взметая задними колесами снег.

На сей раз слезы полились ручьем. Ли стояла и смотрела, как красные задние фары удаляются, превращаются в красные точки, а потом исчезают из виду – машина повернула за угол. Пакеты так и лежали у ее ног.

А потом на пороге появилась ее мать – во фланелевой ночной сорочке, распахнутом на груди дождевике и зеленых резиновых сапогах.

– Доченька, что случилось?

– Ничего, – всхлипывая, ответила Ли.

«Я чуть не умерла, нанюхалась могильной вони и… мне кажется… да, мне кажется, эта машина живая… причем с каждым днем все живее. Это какой-то ужасный вампир, питающийся разумом Арни. Его разумом и душой».

– Ничего, ничего не случилось, просто поругалась с Арни. Помоги мне собрать вещи, ладно?

Они собрали все покупки и ушли в дом. Дверь закрылась, и ночь осталась в полном распоряжении ледяного ветра и снегопада. К утру слой снега местами превышал восемь дюймов.

Арни катался допоздна и потом ничего не помнил об этих своих «покатушках». Снег заполнил все улицы, пустынные и жутковатые, – не лучшая ночь для катания на ретроавтомобиле. Тем не менее Кристина без труда рассекала усиливающийся снегопад, хотя резину Арни так и не поменял. Время от времени впереди показывался и тут же исчезал мамонтоподобный силуэт снегоуборочной машины.

Играло радио. Сколько Арни ни крутил ручку, всюду ловилась только WDIL. Начались новости: Эйзенхауэр посетил Конгресс производственных профсоюзов и предсказал счастливое будущее союзу рабочей и управляющей сил. Дейв Бек заявил: слухи о том, что профсоюз водителей грузовиков – крупнейшее профсоюзное объединение страны – прикрывает рэкетиров, – наглая клевета. Рок-певец Эдди Кокран погиб в автокатастрофе по дороге в лондонский аэропорт Хитроу: сложная трехчасовая операция не спасла ему жизнь. Русские хвастаются своими межконтинентальными баллистическими ракетами. Да, на WDIL крутили только старье, но в эти выходные диск-жокеи превзошли сами себя – даже новостной выпуск нашли из 50-х. Это…

(первый раз такое слышу)

…отличная идея! Прямо…

(сущее безумие)

…молодцы!

Метеорологи пообещали затяжные снегопады.

Снова пошла музыка: Бобби Дарин исполнил песню под названием «Сплиш-сплэш», Эрни Ки-Доу «Тещу», а близнецы Кэлины свой хит «Когда?». Дворники метались по лобовому стеклу в такт музыке.

Арни глянул вправо – на пассажирском месте сидел Роланд Д. Лебэй с заряженным дробовиком.

Роланд Д. Лебэй в зеленых штанах и выцветшей рубашке из армейской саржи. Он смотрел на Арни пустыми глазницами. В одной из них сидел жук.

«Отомсти им, Арни Каннингем. Это приказ Роланда Д. Лебэя. Пусть говнюки поплатятся. Все до единого».

– Да, – прошептал Арни. Кристина уверенно катила сквозь снег, оставляя на дороге свежие четкие следы. – Да, так точно.

Дворники радостно кивнули.

В средней школе Либертивилля тренера Паффера сменил тренер Джонс, а баскетбольные матчи стали популярнее футбольных. Но в целом ничего не изменилось: школьные баскетболисты выступали немногим лучше школьных футболистов. Единственной надеждой команды был Ленни Баронг, занимавшийся тремя видами спорта, из которых баскетбол давался ему лучше всего. Ленни без устали твердил о том, как ему нужен выигрышный сезон: тогда бюджетное место в Университете Маркетта будет обеспечено.

Сэнди Гэлтон сбежал из города. Внезапно, никого не предупредив. Впрочем, его мать – сорокапятилетняя пропойца – не слишком расстроилась. Да и младший брат, успешно толкавший наркотики в средней школе Горника, тоже. По школам ходил романтичный слух о том, что Сэнди рванул в Мексику. Была и другая, куда менее романтичная догадка: Бадди Реппертон за что-то взъелся на Гэлтона, и поэтому он удрал.

Приближались рождественские каникулы; атмосфера в школе стояла беспокойная и предгрозовая, как всегда бывает перед каникулами. Средние баллы у большинства учеников традиционно поползли вниз. Сочинения по прочитанным книгам сдавались с большим опозданием и подозрительно напоминали аннотацию с обложки (в конце концов, сколько учеников может назвать «Над пропастью во ржи» «непревзойденным шедевром послевоенной подростковой прозы»?). Начатые проекты никто не заканчивал, и все больше подростков оставались после уроков – в наказание за поцелуи и откровенные ласки в коридорах. Каждый день каких-нибудь старшеклассников застукивали за курением марихуаны в туалете. Словом, школьники веселились до упаду, как всегда бывает перед Рождеством, а учителя под любым предлогом старались не выйти на работу. В коридорах и кабинетах уже висели рождественские украшения.

Ли Кэбот не веселилась. Она впервые в жизни провалила экзамен и получила двойку на занятиях по стенографии. Учеба давалась с трудом: в мыслях Ли то и дело возвращалась к Кристине, к зеленым кошачьим глазам на приборной панели, полным ненависти и ликования.

Но в целом последняя учебная неделя перед Рождеством отличалась расслабленной и праздничной атмосферой: проступки, за которые раньше оставляли после уроков, прощались; если весь класс плохо писал контрольную, учителя снижали проходной балл; заклятые врагини мирились, да и юноши, регулярно дравшиеся по любому существенному и несущественному поводу, брали с них пример. Впрочем, самым наглядным свидетельством «оттепели» было другое чудо: на лице мисс Крыссли, горгоны из кабинета номер 23, видели улыбку… и не один, а несколько раз подряд!