Виктор Лаваль - Подменыш [litres]

– Но когда наступила следующая суббота, а М. Джей и Питей уехали в гости в Нью-Джерси, я так же оставила тебя в гостиной, а сама на полдня отправилась на работу. Когда я вернулась домой, я увидела ту же картину, что и в первый раз. Ты был таким хорошим! Все складывалось удачно и вошло в привычку. Я работала полдня в субботу, и, казалось, это удовлетворило Чарльза Блэквуда. Я даже начала гордиться тобой – ведь ты стал таким самостоятельным. Во всяком случае, так я себя оправдывала.

Лилиан присела на край ванны, продолжая смотреть на поднимавшийся над ведром пар, потом протянула руку и выключила воду, глядя на падающие в ведро последние капли. Аполлон продолжал стоять, опираясь о стену возле вешалки для полотенец.

– Но потом все изменилось. Ты стал просыпаться по ночам от кошмаров. Ты кричал, что твой отец стоит у входной двери, говорил, что он приходил за тобой, но оставлял тебя здесь. Почему он должен тебя тут оставить? Это меня убивало.

Аполлон сел на крышку унитаза, чтобы оказаться на одном уровне с матерью.

– Ты хочешь сказать, что мой отец действительно бывал в квартире?

– Да. – Она сказала это так тихо, что он почти прочитал ответ по губам.

– Так это воспоминание, а не сон, – сказал Аполлон.

– Да, – еще тише ответила Лилиан.

Оба некоторое время молчали. Оставшаяся вода с журчанием выходила из ванны.

– Так что же произошло? – едва слышно спросил Аполлон.

– Однажды днем я вернулась домой и обнаружила его в квартире, – сказала Лилиан. – Я не могла поверить своим глазам. И я его выгнала.

– Почему? – спросил Аполлон.

Лилиан показала ему левую ладонь и безымянный палец.

– Я подала на развод. Я решила от него уйти.

Аполлон потянулся к ведру с водой и расплескал почти половину, вытаскивая его из ванны. Потом он схватил швабру, быстро вышел, вернулся в комнату Брайана и поставил ведро на пол. Он попытался посмотреть на себя со стороны – он стоял и двумя руками держал швабру на весу, на высоте фута от пола.

Лилиан вошла в комнату с очистителем для дерева и протянула бутылку Аполлону.

– Почему ты подала на развод? – спросил Аполлон.

Лилиан опустила бутылку, и она стукнулась о ее бедро.

– Твой отец был хорошим человеком. Ты видел, как он все сохранил: билеты в кино, фотографии, книгу. Он мог быть настоящим романтиком, и некоторое время с ним было весело. Но в два месяца мне пришлось отдать тебя в ясли, чтобы иметь возможность вернуться на работу. После долгого дня я брала тебя на руки, а твой отец сидел на диване, смотрел телевизор и спрашивал, когда будет готов ужин. И так же за завтраком. Каждый проклятый день. А потом он потерял работу, и стало еще хуже. Он слонялся по дому целый день, но помощи от него не было никакой. Получилось, что я вышла замуж за двух детей. Неужели я приехала в Америку для этого? Чтобы стать служанкой?

– Значит, дело во мне, – сказал Аполлон. – Из-за меня вы не могли оставаться вместе.

Он все еще держал швабру двумя руками, и она слегка раскачивалась возле его ног.

Лилиан поставила бутылку с очистителем на пол, шагнула к сыну и легонько похлопала его по спине.

– Ты причина того, что мы прожили вместе так долго, – сказала она. – И ты лучшее, что получилось из нашей любви. Мне пришлось сделать выбор. Я оставила Брайана, чтобы мы выжили.

– А как же я? – спросил Аполлон. – Я нуждался в вас обоих.

– Я знаю, – прошептала Лилиан.

– Всю свою жизнь я пытался понять, как быть хорошим человеком, а теперь ты говоришь мне, что оставила моего отца. Когда пришло мое время стать отцом, у меня не было примера для подражания. Образца, у которого я мог учиться, сравнивать с собой. Мне пришлось придумывать все самому, постоянно сражаясь с ощущением, что я все изобретаю заново и у меня получается не лучшим образом. И посмотри, к чему это привело. А причина – выбор, который ты сделала более тридцати лет назад.

Лилиан вышла из комнаты. Аполлон последовал за ней, продолжая так сильно сжимать швабру, что она стала казаться ему горячей.

– Я старалась изо всех сил, – сказала Лилиан. – Больше я ничего не могла сделать.

Она прошла через кухню в гостиную и в спальню Аполлона и Эммы, надела туфли, вернулась в гостиную и взяла свою сумочку, лежавшую на диване. Потом она сняла куртку с вешалки, распахнула входную дверь и посмотрела на сына, словно рассчитывала на помилование.

– Но почему ты не позволила ему стать хотя бы частью моей жизни? – спросил Аполлон. – Он бы брал меня к себе раз в две недели, а потом возвращал домой. Вы даже могли не разговаривать друг с другом. У многих моих друзей такие семьи, и я каждый день им завидовал!

– Я не могла так поступить, – сказала Лилиан.

– Я говорю не о тебе! – воскликнул Аполлон. – Мне казалось, что я монстр. Что со мной что-то не так.

– Но как ты мог такое думать? – вскричала она.

– Мой отец бросил меня, ушел и даже не обернулся. Так я думал. А почему? Напрашивалось только одно объяснение – я ничтожный человек. Теперь же я узнаю, что причина в выборе, который ты сделала ради себя . Возможно, он действительно мало помогал по дому, когда потерял работу. Но ты ведь могла дать ему немного времени, чтобы он снова встал на ноги. Господи!

Лилиан молча кивнула и шагнула в коридор. Потом она расстегнула молнию на сумочке, нашла визитную карточку и быстро что-то написала на оборотной стороне.

– Это адрес в Нассау-Ноллс, – сказала она. – Тебе не обязательно ходить туда вместе со мной, но ты должен побывать на могиле Брайана.

Аполлон не пошевелился, поэтому она положила карточку на пол. Он закрыл дверь и запер замок. Потом тщательно проверил дверь. И еще раз. Посмотрев в глазок, он увидел, что Лилиан заказывает по телефону такси, чтобы вернуться в Спрингфилд-Гарденс. Она стояла в коридоре, по другую сторону двери, и Аполлон не сводил с нее глаз до тех пор, пока телефон не загудел, сообщая, что машина приехала. Аполлон подошел к окну своей спальни и увидел, как Лилиан садится в такси. Было два тридцать ночи.

Холируд. Эпископальная церковь в готическом стиле. Открыта в 1914 году, все колокольни и их звучание тщательно спланированы. Церковь стоит в тени автовокзала Мост Джорджа Вашингтона. Именно здесь Эмма хотела крестить Брайана.

Двери в церковь были открыты, но, несмотря на дневное время, в ней царил полумрак. Аполлон медленно вошел внутрь. Три женщины сидели на последнем ряду и тихо молились. Высокий худой мужчина стоял у столика со сборниками церковных гимнов, держал в руке сотовый телефон-«раскладушку» и сердито нажимал на кнопки.

– Отец Хаген? – спросил Аполлон.

Лицо мужчины покраснело. На вид ему было за шестьдесят. Его волосы заметно поредели, но в глазах светилась жизненная сила. Он сердито посмотрел на Аполлона и захлопнул телефон.