Алексей Баев - In carne [СИ]

— Кто?! — оглушительно завопила Морта. — Кто посмел это сделать?!

В воздухе повисла звенящая тишина. Сама хозяйка теперь прелестницей не выглядела. Разъяренная фурия — тощая, жилистая, с редкими волосами и обвисшей грудью.

Тихона вырвало. Прямо на мертвые головы несчастных жертв.

Последнее, что он услышал, были слова Морты. Произнесенные грубо. И жестоко.

— И все равно ты обручен со злом. Можешь убираться. Все равно вернешься, прятаться тебе негде. Тебя выбрал Инкарнатор…

Когда он очнулся, то первое, что увидел — каменную стену. Но была та не черной, а солнечно-желтой. Все тело ныло, словно его накануне охаживали палками. Шея не гнулась.

Может, его и вправду избили? Диавольская Марта…

Приложив немыслимое усилие, Тихон приподнялся на локтях и огляделся. Обстановка показалась знакомой. Где? Где он ее видел?

Откуда-то издали раздались чеканные шаги. Приближающиеся. Сработал инстинкт самосохранения. Тихон перевернулся на живот, встал на колени и так, как мог быстро, пошел к тяжелой портьере. Укрылся за ней, вжавшись боком в холодную стену. Темно, тепло, пыльно. Не чихнуть бы. Плотная ткань не пропускала ни света, ни сквозняка. Выглянув сквозь тонкую щелочку наружу, Тиша заметил двоих офицеров, шагающих сквозь зальную галерею.

Вот оно где! В Летнем Дворце матушки-императрицы. В Янтарной комнате! Господи, помилуй, как же я попал-то сюда?

Но не об этом сейчас надо было думать. А о том, как скорее унести ноги. И незаметнее.

К черной лесенке пробраться? Пожалуй. Путь известен.

Тихон уже собрался подняться на ноги — по стеночке. Потянулся привычно к вороту, чтоб ослабить, оттянуть — чтоб дышать полегче. И только тут ощутил, что…

Да. Он был наг. От макушки до пят.

Боже милосердный, неужели все правда?

Да, началось. Нечто странное.

То есть, в любое другое время и в любом другом месте странным бы это вряд ли показалось. Но на вилле в оливковой роще такого безобразия еще не видели.

Во-первых, обитатели дома проснулись раньше «заведенного порядка» на целый час.

Во-вторых, завтраком даже и не пахло.

В-третьих, прямо под окнами какой-то белобрысый здоровяк под звуки громкой песни, исполняемой хриплым голосом на чужом языке, которая, впрочем, и слышалась из такой же трескучей магнитолы, пристроенной на краешке веранды, делал утреннюю разминку в одних лишь трусах. В спортивных.

От такого откровенного хамства обитатели дома успели здорово поотвыкнуть. И, тем не менее, не столько возмутились, сколь заинтересовались.

Минут через пять на улицу вышел младший хозяин. Паренек лет четырнадцати-пятнадцати. Он подошел к незнакомцу, встал напротив и, взглянув в глаза, спросил на английском с жутким акцентом:

— Who are you?

Здоровяк открыто улыбнулся и неожиданно просто ответил:

— А ху тебе надо? Сам-то ты ху?

Подросток, ничуть не смутившись, улыбнулся в ответ и… Теперь удивляться пришлось самому Стрелину. Потому что ответ он услышал на русском. Вполне приличном.

— Меня зовут Алишер. Я живу в этом доме с родителями. А ты из России, да?

— Во, дела! — присвистнул Шура и замер. — Ага, из России. Вы тоже из наших… бывших? Казахи? Узбеки? Такие имена вродь оттуда. Ошибаюсь?

— Ошибаешься, — продолжая улыбаться, отозвался паренек. — Вообще-то мы пуштуны, но местные нас принимают за арабов. Можешь Петера спросить. Или Анжелику. Хотя… они тоже не местные.

— А ты здорово говоришь по-русски, — сказал Стрелин, беря с травы полотенце. — У нас учился, Алишер Навои?

— Я не Навои, — ответил подросток. — Но его читал, знаю. В подлиннике. И в вашей стране я не был. Просто у меня способность к языкам. Практически любой могу выучить за месяц-другой. Вот и занимаюсь. Делать-то все равно нечего. Сейчас санскрит пытаюсь осилить.

Шура обернулся. Уставился на парня во все глаза.

— Санскрит? Елки зеленые! А сколько всего знаешь?

— Ну… — задумался Алишер. Видимо считал в уме. — Четырнадцать. Пока.

— Ого! А говоришь, делать нечего. Вали отсюда, парень! Да с такими способностями тебе все пути открыты. Мотайся по свету, мир смотри, бабки заколачивай.

— Как это — заколачивать бабки? — не понял Алишер.

— Прости, сленг. Это значит — зарабатывай деньги, — весело объяснил Стрелин. Нет, мне бы так… Чего не уедешь-то отсюда? Стариков жаль?

— Каких стариков? — вновь изумился паренек.

— В смысле, предков… Родителей. Прости.

— Ничего страшного, — ответил Алишер. — Про сленг я почему-то раньше не думал. А ведь большинство людей говорит именно на нем. Спасибо за интересную идею…

— Александр. Можно — Саша. Или Шура, — представился Стрелин и протянул новому знакомцу руку.

— Очень приятно, Шура, — пожав ее, ответил Алишер.

— Слушай, дружище, я пойду сполоснусь, а потом, если захочешь, еще поболтаем… Поговорим. Райт?

— Хорошо.

Стрелин, забросив полотенце на плечо, подхватил магнитофон и пошел к заднему крыльцу.

Алишеру он понравился. Чувствовалась в этом русском какая-то добрая сила. Искренность. С такими дружить можно. Нужно. Петер, конечно, тоже ничего. Но он какой-то… Курит свою дурацкую сигару, и говорит… будто со стенкой. Да и подружку себе под стать завел. Элизу. Такая же мутная. Плюс — вечно сонная. Ну и парочка…

Шура, не дойдя до крыльца, резко свернул направо. Увидел пруд. Чудесно! Искупаться с утра — то, что доктор прописал. Не без удовольствия проплавав минут десять, Стрелин выбрался на берег, вытерся и повел носом. Нет, пахнет чем угодно, только не кофе. А жаль. Поморщился, смачно сплюнул и неспешно двинулся к вилле.

На верхней ступеньке крыльца сидел Петер. Вид, как у роденовского мыслителя.

— Здоров, Мужик! — издали крикнул Шура.

Тот поднял голову, помахал рукой.

— Физкультпривет, — ответил, улыбнувшись. — Как спалось?

— Превосходно.

Стрелин бодро взбежал по ступеням и уселся рядом.

— Мужик, а тебе повезло. Хозяин — вполне приличный парень, — сказал он.

— Который, старший или младший? — посмотрел на друга Петер.

— Полагаю, младший. В его возрасте редко становятся отцами других парней, — весело проговорил Шура.

— Алишер? Согласен, ничего мальчишка. Только хмурый какой-то. И замкнутый.

— Да? — искренне удивился Стрелин. — Мне так не показалось. Подошел ко мне запросто, познакомился. О себе рассказал. Ты хоть в курсе, что он не араб?

— А кто? — теперь изумился Мужик.

— Пуштун.

— Кто?

— Пуштун, — повторил Шура. — Народность такая. Вроде б из Афгана. Хрена себе их занесло, да? А говорят — нищий и безграмотный народ. Четырнадцать языков сказал, знает. Санскрит учит. Всем бы такая безграмотность… и нищета. В Италии жить. На собственной вилле.