Элвин Шварц - Страшные истории для рассказа в темноте [сборник litres]

– Хорошая мысль, – согласился Джон. – Детям будет весело, да и Бесс не заскучает.

Джон рассказал об этом жене.

– Теперь-то уж Бесс меня не убьет, – пошутил он, и оба засмеялись.

Спустя несколько месяцев Джон встретился с тем фермером.

– Как поживает Бесс? – спросил он.

– Ох… до поры до времени все было хорошо, – ответил фермер. – Дети ее обожали. Но потом она заболела, и мне пришлось застрелить ее, чтобы не мучилась. Досадно.

Джон огорчился, но одновременно вздохнул с облегчением. Его не покидала мысль, что каким-то невероятным образом Бесс все-таки может его убить. Теперь, разумеется, это стало невозможно.

– Хочу с ней попрощаться, – сказал Джон. – Она была моей любимицей.

Останки лошади лежали на краю фермерских владений. Джон присел и погладил выгоревший на солнце череп Бесс. В этот момент из черепа выползла гремучая змея, укусила Джона Николаса в руку, и он умер.

Когда в долину приходила жара, Томас с Альфредом отводили стадо своих коров на прохладные, зеленые горные пастбища. Обычно они оставались там на два месяца, а потом гнали коров обратно в долину.

Работа была нетрудная, но скучная. Каждый день с утра до ночи двое мужчин присматривали за коровами. На закате они возвращались в крошечную хижину, где ночевали. Поужинав и покопавшись в огороде, они отправлялись спать, и так изо дня в день.

Тут Томасу пришло в голову развлечение.

– Давай сделаем куклу в человеческий рост, – предложил он. – Хоть как-то развлечемся, а потом поставим ее в огороде пугать ворон.

– Сделаем ее похожей на Гарольда, – сказал Альфред.

Гарольд был фермером, которого Альфред с Томасом очень не любили. Они набили старые мешки сеном и сделали из них куклу. Прикрепили острый, как у Гарольда, нос, и малюсенькие глазки. Сделали из пакли темные волосы и нарисовали кривую ухмылку. И, разумеется, дали кукле имя Гарольд.

Каждое утро по дороге на пастбище они привязывали Гарольда к шесту в огороде, чтобы отпугивать птиц, а вечером заносили его в дом, чтобы он не промок на дожде и не развалился.

Иногда они забавы ради разговаривали с Гарольдом. Один спрашивал что-нибудь вроде: «Гарольд, как там наши овощи?», а другой отвечал, подражая противному голосу настоящего Гарольда: «Растут потихоньку». Оба пастуха смеялись, а вот Гарольду было не до смеха.

Пастухи вымещали на Гарольде свое плохое настроение. Ругали его, а иногда даже били и пинали. Иногда кто-нибудь из пастухов размазывал по лицу Гарольда еду (от однообразия которой обоих уже тошнило). «Как тебе это жаркое, Гарольд? Жри, а то получишь!» – насмехались они.

Как-то вечером Томас опять размазал по лицу Гарольда еду. Гарольд буркнул.

– Ты слышал? – удивился Альфред.

– Это Гарольд, – сказал Томас. – Я видел. Поверить не могу.

– Как он мог буркнуть? Он ведь простой мешок соломы. Это невозможно.

– Давай сожжем его, – предложил Томас, – от греха подальше.

– Не спеши, – сказал Альфред. – Надо понять, в чем дело. Когда поведем коров обратно в долину, оставим его здесь, а пока будем за ним приглядывать.

Они оставили Гарольда в углу. Перестали разговаривать с ним и выносить наружу. Время от времени кукла бурчала, но не более. Спустя несколько дней пастухи решили, что бояться нечего. Наверное, в Гарольде просто завелись жуки или мыши, которые и издавали звуки.

Тогда Томас с Альфредом принялись за старое. По утрам они выставляли Гарольда в огород, а вечером заносили в хижину. Когда им было весело, они подшучивали над ним. Когда у них было плохое настроение – издевались.

Однажды вечером Альфред кое-что заметил и перепугался.

– Гарольд растет, – сказал он.

– Я тоже заметил, – кивнул Томас.

– Может, нам кажется? – предположил Альфред. – Мы слишком много времени провели в горах.

Наутро, пока пастухи завтракали, Гарольд встал и вышел из хижины. Взобрался на крышу и принялся гарцевать по ней взад-вперед, будто конь на задних ногах. Даже ночью не остановился.

На следующее утро Гарольд спустился, отправился на дальний край пастбища и встал там. Пастухи не знали, чего еще от него ожидать. Им стало страшно.

Тогда они решили погнать стадо обратно в долину. Когда они уходили, Гарольда нигде не было видно. Решив, что опасность миновала, пастухи стали петь и шутить. Но пройдя пару миль, поняли, что забыли табуретки для доения.

Никто из них не хотел возвращаться, но табуретки стоили недешево, чтобы так просто их бросать.

– Чего бояться? – говорили они друг другу. – Это всего лишь кукла!

Чтобы решить, кому возвращаться, они потянули соломинки. Выпало Томасу.

– Я тебя догоню, – сказал он, и Альфред продолжил спуск один.

Когда Альфред вышел на пригорок, то оглянулся, но Томаса нигде не увидел. Зато увидел Гарольда. Кукла снова стояла на крыше. На глазах у Альфреда Гарольд поднял окровавленную кожу и повесил сушиться на солнце.

На краю большого болота стояла деревня. Вокруг простирались топкие луга, ямы с темной водой и влажные, вязкие торфяники. Остовы гигантских деревьев – местные называли их корягами – поднимались из топей, протягивая к солнцу мертвые ветви, будто длинные узловатые руки.

Днем деревенские мужчины копали торф, сушили его и продавали в качестве топлива. После захода солнца с моря набегал гулкий, воющий ветер, и люди прятались по домам. По ночам болото заполоняли неизвестные существа, а некоторые даже пробирались в деревню – по крайней мере, так утверждали свидетели. Всем было страшно, и никто не решался выходить из дома после наступления темноты.

Только молодой Том Паттисон не верил в рассказы о чудовищах. По дороге домой он забавлялся, пугая друзей: «Гляди, чудище!» Друзья разбегались от страха, а Тому было смешно.

В конце концов друзья на него обиделись.

– Раз ты такой умный, – сказали они, – то иди заночуй на болоте. Потом расскажешь, что видел.

– Запросто, – ответил Том. – Я каждый день там тружусь, и ни разу не видел ничего страшного. Почему ночью должно быть иначе? Завтра же возьму фонарь и пойду к ивовой коряге. Если испугаюсь и убегу, обещаю больше никогда над вами не подшучивать.

На следующий день все пришли к дому Тома Паттисона, чтобы его проводить. Луну затянули густые тучи; стоял полный мрак. Мать Тома умоляла его не ходить.

– Все будет хорошо, – сказал Том. – Бояться нечего. Не бери пример с дураков.

Том взял фонарь и, напевая себе под нос, отправился по топкой тропинке к ивовой коряге.