Себастьян Рук - Вампиры. Нашествие на Лондон

Джек стоял, разинув от изумления рот. В этом холле богатства и роскоши было больше, чем он видел за всю свою жизнь; и это была еще не жилая комната, а всего лишь холл, проходное место, где никто никогда не задерживается.

— Сюда! — прошептал Бен.

Джек пошел на зов, но потом остановился, заметив портрет у подножия лестницы. Это был групповой портрет, на котором были изображены мужчина с женщиной, маленький мальчик — несомненно, Бен в раннем детстве — и девочка. У Бена были такие же светлые волосы и серые глаза, как у отца. Такие же глаза были у девочки, но рыжеватые волосы достались ей от матери. Мужчина стоял, обняв обеими руками детей, и лицо его излучало такою доброту, какую Джеку еще никогда в жизни не приходилось видеть. Оно так заворожило его, что он не мог отвести глаз.

Внезапно с наружной стороны входной двери послышался шум. Джек услышал звяканье щеколды и метнулся за Беном, перепрыгивая через две ступеньки. Они как раз успели добраться до второго этажа, когда отворилась входная дверь.

Площадка на втором этаже очень напоминала холл, но ковер здесь был кремовый с золотым отливом. У Джека было такое ощущение, что он пачкает этот ковер уже одним своим присутствием. Бен поманил его в комнату.

— Входите и снимайте пальто, мисс Эмили, — донесся снизу женский голос. Вопреки первому впечатлению Джека, миссис Миллз говорила дружелюбным тоном — дружелюбным, но твердым. — А потом у вас начнутся занятия.

— Да, миссис Миллз, — ответила девочка.

Джек с Беном в это время ждали за дверью. Джек огляделся и понял, что они находятся в комнате Эмили. Тюлевые занавески на окнах. В углу — кровать на четырех ножках, укрытая кружевным покрывалом. У стены стоит комод, а напротив него — большой стенной шкаф.

Вдруг Джек вздрогнул, увидев в другом конце комнаты еще двух притаившихся мальчишек, но через секунду сообразил, что это всего лишь они с Беном, отражающиеся в большом зеркале, вделанном в дверь шкафа.

За дверью послышались шаги, а потом она распахнулась. Эмили вошла в комнату, расстегивая пальто, и вдруг остановилась: она тоже увидела отражение в зеркале! И открыла рот, приготовившись закричать…

Крикнуть она все-таки успела, но очень коротко и приглушенно — оттого, что ей помешала рука Джека, зажавшая ей рот. Но Эмили не растерялась: она попыталась вывернуться и даже ударила Джека каблуком по ноге. Он взвыл от боли, но, сжав зубы, сдержал крик и не выпустил девочку из рук.

Но тут к ним подскочил Бен и зашептал на ухо Эмили:

— Тише, Эми, это я! Бен!

Эмили затихла и, пораженная видом брата, уставилась на него огромными серыми глазами.

Джек тихонько выпустил ее из рук, готовый снова схватить, если она попытается поднять шум. Но беспокоиться было не о чем.

— Бен! — Эмили бросилась к брату, и они крепко обнялись. — Но ты ведь должен быть в Мексике! Фу, ну и пахнет же от тебя! — Она повернула голову и сердито взглянула на Джека. — А ты кто такой?

— Лучший друг вашего брата, — ответил тот.

— Я все тебе объясню, Эмили, обещаю, — Бен обнял сестру за плечи и отвел к окну.

Джек смотрел на них и чувствовал укол ревности: они были так близки друг другу, эти брат и сестра. Он понимал, что Бену придется рассказать Эмили ужасную историю и сообщить страшную весть о смерти отца, и не завидовал другу. В его памяти всплыл семейный портрет, виденный в холле, — дружное семейство во главе с отцом, Гаррисоном Коулом. И Эмили придется услышать о том, что у этой семьи вырвано сердце…

Впервые в жизни Джек имел хоть какое-то отношение к семье, пусть и чужой. Бен и Эмили были разными, но у них было очень много общего: воспитание, совместное детство, общие родители. Это означало, что у них есть некая такая общность, какой у него, Джека, никогда и ни с кем не было. Джек всегда ценил свою независимость, но впервые в жизни ему подумалось, что не слишком ли дорогой ценой она ему досталась…

Бен тихо рассказывал, склонив голову. Вдруг Эмили охнула, обхватила Бена руками за шею и молча зарыдала, уткнувшись в плечо брата. Бен поглаживал сестру по спине и пытался утешить. Он не плакал, но глаза его были красные.

Джек закусил губу и отвернулся.

Протягивая продавцу книг банкноту в один фунт, Джек подумал, как переменилась его судьба за последнюю неделю. Он вообще очень редко видел фунтовую банкноту, и обычно не он, а ему люди отдавали деньги, сами того не ведая. Но пять дней назад он встретил Бена Коула, и теперь, похоже, прошлая жизнь осталась позади.

Сначала он хотел уйти, но Бен и Эмили попросили его остаться. И он остался. Честно говоря, Джек тогда посчитал, что вряд ли окажется полезным. Но его помощь потребовалась почти сразу же. В вопросе обсуждения тактики борьбы с сэром Дональдом он был третьей головой, голосом практической мудрости. К тому же Бен был еще слаб после всех своих приключений, и требовался некто сильный и здоровый, чтобы выходить, выполнять поручения, добывать все необходимое. Поэтому Джеку сразу же нашлось место в команде. В благодарность Бен и Эмили носили ему еду, и по ночам он спал на настоящих простынях. И пусть простыни пришлось постелить на небольшом диване в комнате Бена, зато эти простыни были самые что ни на есть настоящие.

Скрывать существование Джека от миссис Миллз, кухарки и горничных — Эванс и Тиллет — было для Бена приключением гораздо более приятным, нежели пережитые им в Мексике и во время плавания. В отличие от тех, здесь, даже при самом плохом раскладе, никому не грозила смерть.

Продавец принял деньги, но при этом как-то недоверчиво взглянул на Джека: респектабельный магазин на Сент-Мартинз-Лейн обычно не обслуживал мальчиков с подобной наружностью.

— Сейчас принесу сдачу, — сказал продавец и удалился в глубь магазина. Джек посмотрел на обложку купленной книги и поморщился. Физиономия с дикими глазами, вытесненная золотом на обложке, скалила крепкие зубы. Заглавия прочесть он не мог, но Эмили записала его на листке бумаги, который надо было показать продавцу: «Теория и практика календаря майя». Оставалось надеяться, что эта книга окажется полезной.

Со скучающим видом Джек огляделся по сторонам. В магазине было сумрачно, и вдоль стен стояли книги, из-за которых воздух казался спертым. Все было чинно и элегантно — ни к тому, ни к другому Джек не привык. Утренняя толпа на улице была для него куда как более привлекательной. Наметанным глазом он изучал ее через окно.

Джек совсем не был закоренелым вором. Было время, он крал всякую мелочь, потому что надо было жить, и теперь его радовало, что, подружившись с Беном и Эмили, необходимость воровать отпала. Но старые привычки живучи, и сейчас, глядя на море лиц за окном, он автоматически фиксировал потенциально возможные цели.