Кортни Коул - Люмен

Он въедается в меня своими голубыми глазами, прямо в мою душу. Потому что я думаю, что, возможно, с моей стороны было бы правильно, если бы я все-таки обо всем им рассказала. И, скорее всего, я бы так и поступила, если бы мама не умерла. Но я этого не сделала, и с тех пор не случилось ничего плохого.

Ничего плохого . Если я достаточно хорошо сфокусируюсь на этой фразе, то мне начинает казаться, что так и есть.

– Да не за что, – мягко произношу я, стараясь не думать о том бреде, который я тогда увидела, о тех страшных мыслях, страшных словах, начертанных, зачеркнутых и выведенных снова.

Снова и снова. И во всем этом одна вещь показалась мне самой пугающей. Одна фраза. Это были не странные рисунки человечков с перечеркнутыми глазами, ртами и лицами, не жутковатые и мрачные стихотворения – это была просто фраза.

«Избавьте меня от этих страданий» .

Он писал ее снова и снова, заполнив ею целые две страницы. С тех пор я не сводила с него глаз, словно орлица. Теперь же он просто улыбается мне, как бы призывая забыть об этом, заставляя меня поверить в то, что это был просто выплеск его души, сублимация. А сейчас с ним все в порядке. С ним все в порядке. Если бы у меня самой был дневник, именно эту фразу я бы писала все время и на всех страницах, только бы она стала правдой, воплотилась в реальность.

– Слушай, я думаю сходить на терапию сегодня. Хочешь пойти со мной? Если нет, я могу поехать туда один.

Меня это пугает. Обычно он ходит туда не больше пары раз в неделю. Неужели я упустила что-то из внимания? Неужели ему становится хуже? Неужели он снова катится вниз? Но, несмотря на то что все эти вопросы роятся в моей голове, подобно пчелам, я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Опять? Зачем?

Он пожимает плечами, словно не видит в этом большой проблемы, но его руки все еще дрожат.

– Не знаю. Просто столько всего меняется вокруг. Из-за этого я весь как на иголках.

И поэтому ты весь трясешься? Но, естественно, я не задаю ему этот вопрос. Вместо этого я просто качаю головой, так, будто я не испытываю ни малейшего страха.

– Конечно, я съезжу с тобой.

Конечно же, ведь он так нуждается во мне.

Примерно через час мы проходим через комнаты, все стены которых увешаны фотографиями нашей матери, мимо ее спальни, где все еще хранится ее одежда, и едем в город на машине, которую она купила для нас двоих. Мы оба намеренно не смотрим туда, где ее машина обрушилась с края горы. Нам не нужно снова смотреть на это.

Наша мама все еще рядом с нами. Она повсюду. И в то же время ее нет нигде. Ее нет в реальности.

Этого вполне достаточно, чтобы свести с ума самого здравомыслящего человека. Неудивительно, что Финн решил сходить на дополнительный сеанс терапии.

Я провожаю его до двери в комнату групповой терапии и наблюдаю за тем, как он исчезает за ее порогом.

Сегодня я беру с собой книжку и направляюсь в кафе, чтобы почитать за чашечкой кофе. Повзрослев, я привыкла к тому, что у нас в Астории постоянно идет дождь и от него меня часто клонит в сон, ведь я провела здесь всю свою жизнь. Но я также выучила наизусть тот факт, что кофеин – первая и самая лучшая скорая помощь в таких ситуациях.

Я беру свою чашку и направляюсь к дальним столикам, скрытым от посторонних глаз, где я смогу с головой нырнуть в чтение книги.

Я успеваю только раскрыть обложку, когда я снова чувствую его.

Я чувствую его.

Опять.

Еще до того, как я подниму глаза, я уже знаю, что это он . Я угадываю это по особому напряжению в воздухе, по энергии, которую я могу буквально почувствовать кожей. То же самое ощущение окутывало меня в моих снах, то же невероятное притяжение. Что за черт? Почему я постоянно натыкаюсь на него повсюду?

Я отвлекаюсь от своих мыслей, я обнаруживаю, что он тоже заметил меня.

Он смотрит на меня не мигая, пока ждет своей очереди, и его глаза такие мрачные, такие бездонные. Это напряжение между нами… я не могу понять, что это такое. Взаимная симпатия? Химия? Я знаю только, что при виде его мое дыхание учащается и сердце начинает сумасшедше колотиться. А тот факт, что теперь он заполнил собой даже мои ночные грезы, делает наши встречи еще желаннее. Это заставляет меня покинуть мою привычную реальность и отдаться чему-то новому, волнующему, чему-то, что дает мне надежду и обещает счастливую жизнь.

Я наблюдаю за ним, пока он расплачивается за свой кофе и сладкий рулет, пока шаг за шагом он все ближе и ближе подходит к моему столику. В зале есть десять других столов, и все они свободны, но почему-то он выбирает именно мой.

Когда его черные ботинки оказываются прямо рядом со мной, я смеряю взглядом его ноги, скрытые под плотной джинсовой тканью, его бедра, поднимаю глаза на его пугающе красивое лицо. Он так и не побрился с тех пор, как я видела его в последний раз, поэтому его щетина стала еще более заметна. Это придает его образу еще большую брутальность, добавляет еще больше мужественности. Хотя не думаю, что он нуждается в дополнительном усилении этих качеств: в нем и так все идеально.

Я не могу ничего поделать с собой, жадно вглядываясь в то, как его синяя рубашка облегает его сильную мускулистую грудь, как сужается его тело в области пояса там, где начинаются джинсы, каким он кажется стройным, гибким и мощным одновременно. Господи! Я с трудом отрываю взгляд от его тела, чтобы встретиться с ним глазами. И в его выражении лица я вижу заинтересованность.

– Здесь занято?

О мой бог! Он говорит с британским акцентом! На всем белом свете нет ничего более сексуального, за что я готова простить ему этот до неприличия старомодный способ познакомиться. Я улыбаюсь ему в ответ, чувствуя, как мое сердце начинает биться чаще.

– Нет.

Он стоит неподвижно на том же месте.

– Тогда могу я его занять? Могу поделиться с тобой своим завтраком.

Легким жестом он показывает на приторный рулет с пеканом у него на тарелке.

– Конечно, – отвечаю я как можно более непринужденно, почти профессионально скрывая тот факт, что мое сердце бьется так сильно, что, кажется, вот-вот разорвется, – но, пожалуй, от завтрака мне придется отказаться. У меня аллергия на орехи.

– Ну что ж, тогда мне больше достанется. – Его лицо расплывается в дружелюбной улыбке, когда он усаживается за столик напротив меня, настолько легко и свободно, словно он каждый день подсаживается к незнакомым девушкам в больнице. Я не могу не заметить, что его глаза очень-очень темные, почти черные.

– Часто здесь бываешь? – бросает он, удобно устроившись на диванчике напротив.

Я не могу сдержать смешок, потому что если бы существовал список самых банальных клише для знакомства, то он бы сейчас шел строго по его пунктам, не упуская из внимания ни единой строчки, но с его британским акцентом, как ни странно, все они звучат так приятно и мелодично.