Кортни Коул - Люмен

– Довольно-таки, – киваю головой я. – А ты?

– Здесь варят самый лучший кофе в округе, – отвечает он, если, конечно, это вообще можно считать ответом, – только давай сохраним это в тайне, иначе они начнут давать своим кофейным напиткам сумасшедшие имена, и люди начнут выстраиваться в очереди за ними.

Я мотаю головой, невольно улыбаясь.

– Хорошо. Пусть это будет наш с тобой секрет.

Он внимательно смотрит на меня, его глаза поблескивают.

– Отлично! Я люблю секреты. Они есть у всех.

Мне становится тяжело дышать, потому что в нем есть что-то настолько поразительное, что перед ним невозможно устоять. То, как он произносит каждое слово, то, как искрятся его темные глаза, то, каким знакомым он кажется, потому что я уже видела его в своих снах, и там мы с ним были близки.

– А какие тайны хранишь ты сам? – спрашиваю я бездумно. – Открой их мне.

Он ухмыляется.

– А почему ты интересуешься?

Потому что мне интересно все о тебе.

– Меня зовут Калла, – быстро поправляю я саму себя.

Он широко улыбается: он раскусил меня.

– Калла – это вроде как похоронная лилия?

– Именно так, – вздыхаю я, – и живу я в одном доме с похоронным бюро. Так что, сам видишь, ирония вовсе не потеряна для меня.

На секунду он смотрит на меня непонимающим взглядом, а затем на него словно снисходит озарение.

– Так, значит, ты заметила надпись на моей кофте вчера, – делает он вывод, облокотившись на спинку потрескавшегося дивана.

Как ни странно, он оставил без внимания тот факт, что я живу в одном доме с мертвецами. Обычно люди прямо-таки подскакивают на месте, когда я им сообщаю об этом: они почему-то сразу приходят к выводу, что я, наверное, странненькая, не от мира сего. Но только не он.

Я быстро киваю.

– Не знаю почему. Просто бросилось в глаза.

Потому что ты бросился мне в глаза.

Уголок его рта подрагивает, как будто он хочет улыбнуться, но в итоге сдерживается.

– Меня зовут Адэр Дюбрэй, – торжественно заявляет он мне, словно удостаивая меня великой чести, – но все называют меня просто Дэр.

Никогда не встречала никого с более подходящим именем. Оно звучит так по-французски, в нем столько изысканности, хотя его акцент скорее британский. Он как будто величайшая загадка на свете. Загадка с сияющими глазами, которые точно говорят: «Ну-ка, попробуй, дерзни! Брось мне вызов!» Я нервно сглатываю комок, подступивший к горлу.

– Рада с тобой познакомиться, Дэр, – говорю я ему, и это чистая правда. Его имя слетает с моего языка так легко, словно я уже произносила его тысячу раз прежде.

– Что ты делаешь здесь, в больнице? Ты ведь явно пришел сюда не ради кофе?

– Знаешь, какая у меня любимая игра? – спрашивает Дэр, кардинально и внезапно меняя тему.

Я чувствую, как мой рот невольно приоткрывается от неожиданности, но мне все-таки удается ответить:

– Нет. Расскажи.

– Двадцать вопросов. Так я буду точно уверен, что к концу игры у тебя не останется ни одного вопроса ко мне. Игра «Вопрос – ответ», понимаешь?

Мне приходится улыбнуться, что странно, потому что его ответ должен был разозлить меня.

– Так, значит, тебе не очень нравится говорить о себе?

Он ухмыляется.

– Это мое наименее любимое продолжение разговора.

Я бы могла слушать, как ты говоришь, – часами.

– Получается, я могу спросить тебя о двадцати вещах? Только лишь о двадцати?

Дэр кивает.

– Вот видишь, ты начинаешь понимать.

– Хорошо. Тогда я хочу использовать свой первый вопрос: что ты здесь делаешь? – Я приподнимаю подбородок, глядя ему прямо в глаза.

Его губы снова подрагивают.

– Пришел кое-кого навестить. Наверное, то же самое, что и ты. Разве не этим занимаются обычно люди в больницах?

Я чувствую, как вспыхивает мое лицо, и я ничего не могу с этим поделать. Это так очевидно! И очевидно, теперь этот бой я проиграла. Этот парень мог бы пригласить позавтракать вместе любую девушку, и по блеску в его глазах мне почему-то кажется, что его интересовало именно мое общество.

Я делаю глоток кофе, осторожно, так, чтобы не расплескать его на свою футболку. Когда сердце бьется так быстро, как у меня сейчас, ничто не исключено.

– Так, значит, я был прав? Почему ты здесь? – спрашивает Дэр.

– Это можно считать твоим первым вопросом? Потому что наша игра должна быть честной.

Дэр улыбается во весь рот, по-настоящему заинтересованно.

– Конечно. Пусть это будет мой первый вопрос.

– Я привезла сюда своего брата. Он ходит сюда… на сеансы групповой психотерапии.

Произнося это вслух, я внезапно чувствую, как странно это звучит, потому что это вроде как преуменьшает значимость моего брата в глазах окружающих. Взгляд со стороны может не соответствовать действительности. Если честно, он гораздо лучше, чем может показаться из моего рассказа. Он в разы умнее большинства людей, мягче, и его душа гораздо чище, чем у многих. Но человеку, не знакомому с ним лично, этого не понять. Возможно, посторонний просто повесит на него ярлык «сумасшедший» и пройдет мимо. Я с трудом пытаюсь побороть желание пуститься в объяснения, и мне все-таки удается деликатно промолчать. Это не касается какого-то чужого мне парня.

Но Дэр не задает мне никаких дополнительных вопросов. Он просто кивает так, будто все, о чем я рассказываю, самая нормальная в мире вещь.

Он отпивает немного кофе из своей кружки.

– Я думаю, что, возможно, все происходящее сейчас – это наваждение. Я имею в виду, что и ты, и я оказались в одном месте и в одно время.

– Наваждение? – Я вскидываю бровь.

– Это что-то вроде судьбы, Калла, – говорит он мне.

В ответ я закатываю глаза.

– Это я знаю. Может, я и училась в государственной общеобразовательной школе, но я далеко не тупая.

Он широко улыбается, и его улыбка настолько белоснежна и очаровательна, что у меня внизу живота становится до странности тепло.

– Я рад слышать это. Так, значит, ты учишься в колледже, Калла?

Мне совсем не хочется говорить об этом. Давай лучше поговорим о том, почему ты считаешь это наваждением. Но я просто киваю:

– Ага. Поеду в Беркли этой осенью.

– Хороший выбор. – Он делает еще один глоток. – Хотя, возможно, если все так, как ты говоришь, это все-таки не наваждение. Потому что, очевидно, я задержусь здесь еще на некоторое время. Ну, конечно же, для начала мне нужно найти хорошее жилье. Здесь не так-то просто снять что-то действительно стоящее.

Он такой уверенный в себе и открытый! Мне даже не кажется странным, что парень, который еще час назад был для меня незнакомцем, говорит со мной о чем-то подобном, просто ни с того ни с сего, внезапно. По правде говоря, у меня такое чувство, что мы с ним уже давно знаем друг друга.

Я смотрю на него в упор.