Кортни Коул - Люмен

Я качаю головой.

– Есть целые религиозные течения, которые придерживаются такой точки зрения, – покачивает он головой, – многие также говорят, что они были первым примером того, как в людях может существовать тьма наравне со светом.

– Каин убил собственного брата, – удается мне наконец выдавить из себя, – в этом есть только тьма и зло.

– А Финн погиб, думая, что он спасает тебя, – говорит отец Томас, – и в этом свет.

Я не решаюсь спросить его, откуда он об этом узнал. Я только благодарю его и поднимаюсь со скамьи. На прощанье он благословляет меня.

– Приходи еще, тогда мы снова сможем побеседовать, – предлагает он, – мне понравилось разговаривать с тобой. Если ты не католичка, то я не смогу исповедать тебя, но в любом случае я хороший слушатель.

И это действительно так. Я вынуждена согласиться с этим.

Я покидаю церковь, это пристанище звенящей девственной тишины, и как только я ступаю в луч солнечного света, я уже знаю, что за мной наблюдают.

Я чувствую это каждым волоском на своем теле.

Я озираюсь по сторонам и вижу парня, стоящего на выходе со двора снаружи у ограждения. Он следит за мной, опустив руки в карманы, но я не могу разглядеть его лица. Как и прежде, его капюшон натянут так, что тень полностью скрывает его черты.

Дыхание застревает прямо у меня в горле, и я спешу по тротуару, мечтая поскорее добраться до машины.

– Этот человек давно стоит здесь? – спрашиваю я Джонса, с трудом переводя дыхание.

– Какой человек, мисс? – недоуменно спрашивает он, выглядывая в окно.

Я тоже смотрю сквозь стекло, но понимаю, что подозрительный парень уже исчез.

В комнате Финна тишина и безмолвие. Но почему-то я все еще чувствую здесь присутствие брата, как будто если я вдруг решу с ним заговорить, он обязательно ответит.

– Финн?

Я чувствую себя крайне глупо, но господи, как же я скучаю по своему брату! Прошло всего несколько дней с тех пор, как его не стало, но мне кажется, что миновала целая вечность.

Естественно, на мой зов никто не отвечает, и я прислоняюсь лбом к холодному стеклу, наблюдая за тем, как приезжают и удаляются машины. Финн лежит в комнате для посетителей на первом этаже. Его похороны состоятся завтра, и я никак не могу с этим смириться.

Я зарываюсь лицом в его подушку, закрываю глаза и неподвижно лежу.

– Тебе здесь не место, не так ли?

Голос звучит спокойно, но в то же время от него исходит леденящий душу мороз.

Подскакивая на месте от неожиданности, я широко распахиваю глаза и в упор смотрю на парня в толстовке. От удивления я жадно глотаю ртом воздух и выпрямляюсь, все еще сидя в постели, потому что мне казалось, что это был женский голос.

Его голова наклонена ровно под таким углом, чтобы я не могла разглядеть его лица.

Я наклоняюсь слегка вперед в надежде увидеть хотя бы часть, но все его черты скрыты темной тенью.

– Кто ты? – спрашиваю я, но в моих словах слышится какая-то странная пустота.

Он высоко поднимает голову, но не произносит ни единого слова, лишь глухой рык вырывается из его горла.

– Что тебе нужно?

Он спокойно опускает голову вперед и поднимает руку в воздух.

Его палец указывает на меня.

Ему нужна я.

– Я?

– Конечно, – отвечает он, и я не могу отделаться от ощущения, что я знаю его, я знаю его, знаю его.

Но я не могу понять откуда.

– Ты удивишься, но я могу помочь тебе.

– Правда?

Он кивает в ответ.

– Пойдем отсюда. Я покажу тебе, где скрываются по-настоящему жуткие вещи.

Его улыбка выглядит такой дружелюбной, а на войне, как говорится, все средства хороши.

Когда мы уже мчимся по трассе, он поворачивается ко мне.

– Может, надо было взять плед? Ты можешь замерзнуть.

Но он все равно убирает крышу своего кабриолета, и мы несемся сквозь ночную тьму прочь от Уитли.

– Куда мы едем? – наконец спрашиваю я, все больше и больше расслабляясь по мере того, как мы отдаляемся дальше от поместья.

Он бросает на меня взгляд.

– В одно место, где ты обязана побывать. Если ты хочешь быть с Дэром, то непременно должна знать о нем все.

– Вы знакомы?

– Конечно! – отвечает он. – Это же мой брат.

Я изумлена, но не тем, что я знала это, я знала это, знала это. Меня поражает больше всего то, что я совсем не помню откуда. В его голосе появляется что-то, чего не было прежде, нечто жесткое и безжалостное. Возможно, мне не стоило соглашаться на эту авантюру.

Он сворачивает на темную дорогу, в тихий переулок, а затем мы останавливаемся около старого обветшалого здания.

– Пошли, – кричит он мне через плечо, взбегая по ступенькам.

Табличка над входом гласит «Лечебница Оакдейла», и я замираю на месте.

– Что это за место? – шепчу я, когда он открывает дверь.

– Ты должна увидеть это, чтобы поверить, – бормочет он.

Перед нами простирается длинный коридор, его зев распахнут так широко, что я не вижу его конца. Стены потрескались, потому что много лет здесь не было ремонта. Все вокруг озаряется тусклым светом, когда мой знакомый нажимает на кнопку выключателя.

Здание заброшено, в нем никого нет, но до меня доносятся стоны, крики, всхлипы.

– Я ничего не понимаю. – Мне кажется, я вот-вот расплачусь.

Он закатывает глаза.

– Ты действительно думаешь, что у кого-то вроде Дэра нет багажа за плечами и своих скелетов в шкафу? Тебе пора повзрослеть, малышка.

Он толчком распахивает двери, через которые лежит наш путь, но в каждой комнате пусто: во всех до единой.

Но я чувствую что-то здесь.

Не поддающееся описанию уродство.

Когда мы оказываемся почти в самом конце коридора, он поворачивается ко мне, в его взгляде появляется что-то жуткое. Я должна была предугадать все это.

В своей голове я вижу Дэра, и он совсем маленький.

Он сидит на одной из кроватей этого заведения, а его руки и ноги связаны.

От криков вокруг мне становится тошно.

Глаза Дэра огромные от ужаса и такие же темные, как сейчас.

Ему очень страшно.

Ему очень страшно.

Ему очень страшно.

– Мама! – зовет он: его взгляд блуждает по стене позади нас, а тоненький голос полон надежды.

Медсестра суетливо проскальзывает мимо и делает ему укол в руку.

– Тсс, мальчик, – говорит она ему, – ты знаешь, что твоя мама мертва. Она выбрала тебя вместо твоего брата, а потом она сошла с ума. Это все твоя вина.

Глаза Дэра затуманивает пелена, прежде чем он погружается в сон.

– Я знаю, что она умерла из-за меня.

– И теперь ты здесь по той же причине, – соглашается медсестра, – ты маленькое чудовище. Если бы не ты, твоя мама сейчас была бы жива.

Парень в капюшоне поворачивается ко мне, и его глаза наполнены болью: у него глаза Дэра.

Я не могу дышать.

Я не могу дышать.