Кортни Коул - Люмен

– Я тоже вижу тебя, – напоминает он мне, и его глаза черны.

Черные-черные.

Как сама ночь.

– Ты всегда будешь?.. – бормочу я обрывочно, чувствуя соленый привкус на его коже.

Мои пальцы нащупывают его «ЖИВИ СВОБОДНО».

– Да, – обещает он.

– Repromissionem, – произношу я, – это на латыни.

– Я знаю.

Этой ночью я сплю в своей комнате, и Финн спит со мной.

– Я уже умирал в твоих воспоминаниях? – внезапно спрашивает он, когда я уже почти погружаюсь в сон.

Я нерешительно киваю:

– Да.

– Больше одного раза?

– Ага. А что ты можешь сказать обо мне?.. Я умирала в твоих воспоминаниях?

Он мотает головой:

– Нет. Несколько раз ты теряла память, но никогда не умирала. Один раз ты была больна, а один раз был болен Дэр. У тебя были проблемы с сердцем, и я отдал их Дэру в своем сне. И тогда болезнь передалась ему… Но потом все снова изменилось. Не знаю, как именно, но один раз я спас тебя. И я спасу тебя снова.

Спаси меня, и я спасу тебя.

– В моих воспоминаниях ты терял рассудок, – говорю я ему, подозревая, что, наверное, мы раз от раза проходили через безумие, передавая его друг другу, потому что никто из нас не хотел, чтобы страдал другой. Ведь мы близнецы, и мы ближе друг другу, чем любые существа на всем белом свете.

– Калла, – обращается ко мне Финн, и мне хочется перебить его, потому что мне кажется, что я уже знаю, что он собирается сказать, – о том, что ты говорила раньше про то, что не хочешь ничего менять… Ты была права.

Мое сердце тает.

– Но ты все равно меняла события ради меня. Без тебя я бы давно умер.

– Ты упал тогда, в детском саду. Когда взбирался по канату в спортивном зале, – рассказываю ему я. – Как это могло быть чем-то, чему суждено было произойти?

Он пожимает плечами.

– Просто так случилось. И мне кажется, что менять это снова и снова, раз за разом – это как будто биться головой о камни.

– Ты не умрешь, Финн, – спорю я, и он невесело смеется в ответ.

– Не думаю, что это зависит от нас, – отвечает брат, – по крайней мере, конец все равно однажды придет. Я должен был спасти тебя, Калла. Я чувствую это в глубине своей души.

Не знаю, прав ли он. Но я знаю наверняка, что не выживу без него. Я проваливаюсь в сон, крепко держа его за руку. Утром я обнаруживаю Дэра: он сидит рядом с кроватью и ждет нашего пробуждения.

Еще не прояснившимся ото сна взглядом я смотрю на него, и память о вчерашнем дне возвращается ко мне. Я вытягиваюсь на постели.

– Что-то изменилось, пока мы спали? – быстро спрашиваю я, но он и сам не знает.

– Я знаю только, что мы все возвращаемся в Орегон, – сообщает он нам, – я уже позвонил вашему отцу. Мы вылетаем следующим рейсом.

Мы с Финном собираем вещи, потому что возвращение домой кажется нам логичным, ведь Уитли наполнен опасными загадками, а у стен здесь есть уши.

Когда мы покидаем поместье и едем в аэропорт, я оборачиваюсь через плечо и могу поклясться, что вижу, как движутся шторы в маленьком окошке на верхнем этаже. Кто-то наблюдает за нашим отъездом, и крошечные волоски на моей шее встают дыбом: почему-то Сабина не сильно препятствовала нашему возвращению домой… как будто она хотела, чтобы мы именно это и сделали.

За рулем сидит Дэр, а я расположилась на переднем сиденье рядом с ним. Он берет меня за руку.

– Все будет в порядке, – обещает он мне, – только не засыпай. Не засыпай до тех пор, пока мы не решим, что нам делать дальше. Ты не должна видеть сны.

Финн соглашается с заднего сиденья, и мы отъезжаем все дальше, и дальше, и дальше, и дальше от Уитли. Мы добираемся до аэропорта, вылетаем домой, и когда уже сидим в машине, наступает ночь и начинается проливной дождь.

Если бы мы могли просто оказаться там по щелчку пальцев, это было бы идеально. Колеса скрипят по мокрому асфальту, и белоснежная молния рассекает небо, а скалы пугают своими острыми краями. Это моя реальность. Я так устала, и мои веки тяжелеют, но если я закрою их, если закрою их, если закрою… я закрываю их. Они слишком тяжелые, чтобы мне хватило сил сопротивляться. И в ту же секунду за окном появляется парень в капюшоне.

Он находится прямо за стеклом с моей стороны и движется с той же скоростью, что и наша машина. Его губы шевелятся, и до меня долетает его шепот:

– Засыпай.

Его пальцы ложатся на стекло, и я прикасаюсь к тому же месту своей рукой, потому что ничего не могу с собой поделать, я чувствую, как моя энергия покидает, покидает, покидает меня. Я больше не могу бороться и проваливаюсь в сон.

Мне кажется, я дремлю всего несколько мгновений, но это могли бы быть и целые годы. Я больше ничего не знаю.

Но.

Когда.

Я.

Просыпаюсь.

Асфальт свистит под колесами, и мы оказываемся на развилке. Вместо того чтобы свернуть налево, Дэр направляет машину вправо, слышен визг шин сквозь шум дождя.

Я вижу развилку на дороге, и, несмотря на то что она прямо передо мной, я никак не могу ее избежать.

Одна тропа уходит налево, а другая – направо, но ни одна из них не ведет ни к чему хорошему.

Я чувствую это где-то в глубине своей души.

В глубине души.

В глубине моей опустевшей души.

– Почему мы поехали по этой дороге? – с любопытством спрашиваю я его, и я напугана, потому что мне кажется, будто огромный магнит притягивает, притягивает, притягивает меня, и я знаю, что так же он действует и на него.

– Я не знаю, – честно отвечает он, и выглядит он таким же озадаченным, как и я, – я просто чувствую, что мы должны туда ехать.

Потому что это судьба.

Я пребываю в ужасе и недоумении, но машина продолжает движение вверх по трассе, а дорога тем временем изгибается на каждом новом повороте, повсюду скалы, и я понимаю, где мы находимся.

Мы уже были здесь.

– Ты здесь умер, – сообщаю я Финну встревоженно, а Дэр только кивает.

– Так же, как и ваша мать, – неуверенно добавляет он.

– Это место… это место… это место, – шепчу я, чувствуя, как тянет меня сюда, словно мы попали в магнитное поле.

Дэр побледнел, его кожа стала белой как полотно, он похож на привидение, и он молчит, потому что слов не остается. Мы все осознаем важность и существенность этого момента.

Нас затягивает.

Мы не можем повернуть назад.

Дэр снимает с шеи свой медальон и протягивает его мне, потому что наша машина балансирует на грани опасности.

– Надень его, – заставляет он меня, и в его голосе твердость, – не спорь.

Я пытаюсь вернуть ему подвеску, но он отказывается забирать ее, поэтому я продеваю голову в цепочку.

Святой Михаил, защити нас.

На очередном изгибе дороги у Дэра перехватывает дух, и я смотрю туда, куда падает его взгляд.

Его брат стоит посреди дороги. Он снимает с головы капюшон, и у него черные глаза. Оливия Саваж стоит рядом с ним, и ее лицо бледнее бледного.