Алексей Грашин - Кошки не всегда молчат

– Мне нужно позвонить отцу, – сказала школьница. Она сунула свободную руку в складки своего балахонистого одеяния.

– А вот это лишнее, – вступила Фрита, и выхватила у нее мобильник. Девочка взвизгнула. Звук далеко разнесся по длинному светлому коридору. К счастью, учительница Сапият уже закрыла дверь в класс.

– Тихо, тихо, – заговорила психолог. – Пожалуйста, успокойся. Звонить сейчас может быть опасно. Пойми, это для твоего же блага.

Их группа уверенно увлекала Сапият к выходу из школы. Девочка замолчала и как будто ушла в себя. Фрита страховала сзади, на случай если опекаемая вырвется и бросится бежать. Никому не нужны лишние скандалы.

Ее догнал директор Холле.

– Вот сумка девочки, – сказал он. – Вы сами позвоните родителям?

– Спасибо, – Фрита повесила сумку себе на плечо. – Лучше позвоните вы. Всё-таки они вас знают. Пусть классная руководительница объяснит им, как надлежит себя вести.

Если нерадивым родственникам придет в голову затеять какие-нибудь разборки с Барневарн, они лишатся ребёнка навсегда. Коренные норвеги это хорошо знают, но приезжие порой ведут себя неадекватно.

– Мы известим их, когда состоится суд, – сказала Фрита на прощание. Директор кивнул.

– Всего вам доброго.

Они подождали, пока Сапият возьмет в шкафчике свою куртку и обуется. Потом взрослые крепко ухватили ее за руки, и вышли на школьный двор.

Из помещения начальной школы как раз выходили сотрудники опеки, с вереницей из четверых малышей. Кажется, у них там тоже обошлось без эксцессов.

Полицейские, переминавшиеся у своей машины, уселись внутрь. Мадс показал Фрите большой палец, мол, отлично сработали.

Детей посадили в микроавтобус, туда же сели психологи и другие сотрудники Барневарн. Фрита прыгнула к Мадсу на пассажирское сиденье.

У дверей начальной школы маячила женщина в черном никабе – видимо, учительница одного из младшеклассников. В руках у неё был телефон, и Фрита напряглась – снимать действия Барневарн запрещено. Но шарианка приложила трубку к голове и вернулась в здание школы.

«Звони, звони, – злорадно подумала Фрита. – Уже никто ни до кого не дозвонится. Потому что началось».

– Поехали? – спросил Мадс.

– Понеслась, – махнула она.

Симон ждал Рике у входа на Пристань. Взявшись за руки, они пошли по старинному причалу.

Выдался довольно хороший день – дождя не было, ветер утих, и сквозь облака даже проглядывало солнце. Подростки присели в одном из кафе и съели по вафле с джемом, запивая, по обыкновению, горячим кофе.

– Что ты делаешь, когда одна дома? – спросил Симон.

– Такое нечасто бывает, – улыбнулась девочка. – За Улафом глаз да глаз. Да и других дел хватает.

– Ну а всё-таки? – не отставал Симон.

– Читаю, – просто ответила Рике. – Меня считают немного странной в классе, потому что я такая книгочейка.

Парень засмеялся и чуть не поперхнулся вафлей.

– Что, больше никто не любит читать?

– А зачем? Есть кабельное, и интернет, и телефон, и игровые приставки, это я не говорю о тех, кто занимается спортом или ещё чем-нибудь. Книги кажутся таким старьём.

Симон нахмурился.

– Ты их не слушай. Знания и истории никогда не будут старьём. Вот нас так и называют – люди Книги, или народ Книги. Это потому что еддеи давным-давно написали Тору, когда у других народов ещё и книг никаких не было. А что ты читаешь сейчас?

Рике оживилась:

– «Приключения Сома Тойера» – читал?

– Конечно, читал! Лет пять назад. А ты про Фека Гинна читала?

– Нет ещё. Хочу в библиотеке взять, когда про Сома дочитаю…

Они вышли из кафе. Пригревало солнце, лёгкий бриз качал лодки, пришвартованные у причалов.

Рике пошатнулась, схватившись за рукав куртки Симона.

– Что такое? Тебе плохо? – встревоженно спросил он.

– Тошнит. Нехорошо как-то, – и без того светлая кожа девочки мертвенно посерела.

– Давай присядем, вот тут, – Симон усадил Рике на скамейку.

– Очень болит, – пожаловалась она. Согнулась, прижав к животу руки, и её вырвало прямо на кроссовки. Фонтан зелёной жижи заляпал все на расстоянии метра. Глаза Рике закатились, и она медленно завалилась на Симона. Несколько человек оглянулись на происшествие.

Парень в ужасе смотрел на мерзкую лужу – пахла она так же плохо, как выглядела. Откуда в хрупкой Рике взялась эта гадость – ведь они съели лишь по вафле с кофе! Придерживая её, Симон выхватил телефон:

– Алло, служба спасения? Скорее, человеку плохо! Мы на Пристани, в самом центре! – прокричал он в трубку.

Всё больше людей оглядывались на них.

– Помогите же кто-нибудь!..

… Рике было лет пять, когда летом в городском парке она увидела выпавшего из гнезда птенца.

Пернатый комочек бегал в траве, разевая желтый клювик. Рике сделала несколько шажков к нему с дорожки, и тут птенца заметила мама.

– Бедненький! – воскликнула она. Присев рядом с дочерью на корточки, мама протянула к птенчику руки. – Ты выпал из гнезда! Сейчас мы поможем. Правда, доченька?

– Катя! – Ларс Тьоре материализовался рядом внезапно, но вовремя. – Осторожно! Не трогай его!

– Что такое? Наш папа не хочет спасать птичку?

– Его совсем не надо спасать. Это слёток, – папа тоже присел рядом с ними, не пуская своих женщин к маленькому «страдальцу». – У многих птиц потомство выбирается из гнезда, еще не умея летать. Такие птенцы прекрасно прыгают по веткам и кустам. А если ты возьмешь его в руки, родители могут отказаться от детёныша – их отпугнет чужой запах. Твой запах, понимаешь?

Мама и дочь недоверчиво смотрели на отца. Ведь так легко было помочь птичке, а папа почему-то не пускает! А вдруг его съест кошка?

– Не верите, – улыбнулся Ларс. – Давайте вот что – отойдём подальше, и посмотрим: его родители где-то здесь, и скоро покажутся. Они выжидают или прячутся, потому что боятся нас.

Семейство Тьоре отошло от птенца подальше. И в самом деле – через несколько минут к нему спорхнула серенькая птичка, и опустила в открытый клювик червяка. Рике даже захлопала в ладоши.

– Смотрите, там его мама! Она его кормит!

Птенец вскоре убежал под куст и притих.

– Пойдёмте, – увлёк их за собой папа. – А то какая-нибудь кошка и впрямь заприметит, что мы здесь долго на что-то смотрим.

– Вот так, – продолжил он, когда семья подходила к карусели, на которую рвалась Рике, – многие люди, сами того не подозревая, губят таких малышей, пытаясь их «спасти». Хватают, уносят домой, кормят, чем попало, и птички гибнут. Ты что-нибудь поняла, рыбка? – Он посмотрел на дочь.

– Я поняла, что птичкам лучше в семье! А когда их хватают люди, они могут умереть. Я хочу на каруселю!

– Умничка моя, – засмеялась мама, гладя её по голове…

Кто-то продолжал гладить Рике по голове, и она открыла глаза. Над ней был белый потолок, а рядом сидела госпожа Лунд. Рике не так сильно этому удивилась, как обстановке – справа стояла капельница, мигал экран. Больничная палата! За окном, полуприкрытым жалюзи, темно.