Алексей Грашин - Кошки не всегда молчат

– О боже, – сказала Рике. Легенда производила гнетущее впечатление. – И что, такое вправду было?

– Пару лет назад ходили слухи, – ответила Илзе. – Я бы к ним прислушалась.

Рике посмотрела год издания «Легенд».

– Но книга издана в девяносто первом! Как такое может быть?

– Порой случается, – серьёзно ответила женщина. – Я тебя очень прошу, милая, не ходите туда сами. Скоро моя Селин приедет, подлечит меня, и я с вами пойду, куда хочешь, раз уж надо. А если с тобой что случится – я ж себе в жизни не прощу.

Девочка наклонила голову.

– Ну хорошо, – сказала она.

Ингрид сидела в опорном пункте на углу Стемвейен и Мадлавеген. Симон заглянул через стеклянную дверь – в помещении больше никого не было. Он повернул ручку и вошёл.

– Как дела? – бросила Ингрид. В полутемной комнате отсвет монитора красил её лицо синевой. – Наливай себе кофе, я сейчас график дежурств подобью, и освобожусь.

Симон стащил с головы шапку, сел и огляделся.

Опорный пункт напоминал любой из виденных им небольших офисов – несколько стульев, стол с компьютером, жалюзи на окнах. На вешалке висела пара синих курток. Вместо рекламы стены были украшены норвегским флагом и несколькими плакатами. Парень присмотрелся повнимательнее.

На первом плакате молодой активист нес красный флаг с жёлтым крестом на нём. За ним шли военные, служащие, рабочие, крестьяне. Вдали маячили остроконечные шлемы викингов. На заднем плане девушка в старинном наряде обнимала дерево. Надпись гласила: «От норвегской старины… Национальное единение. 1933–1943». На втором – цветной распечатке – Варг Рейвиг в зале суда вскидывал руку со сжатым кулаком в приветствии Морских Псов. Третий изображал волосатую ручищу с вытатуированными пятиконечной звездой и серпомолотом, срывающую цветной крест с норвегского флага. В ручищу била жёлтая молния из слова «Так!». На последнем стояли в строю суровые воины с винтовками на плече в стальных шлемах Третьего Рейха. На рукаве ближнего красовался крест Святого Олава, такой же, как на «Знаке волонтёра». «Доблестные и верные», утверждал плакат.

– А где ребята? – спросил Симон.

– Катаются, – Ингрид высунула кончик языка и прижала его к верхней губе. – Таак, где же ты?.. А, вот! – она победно ткнула в клавиатуру. – Нашла ошибку!

Девушка спрятала язык и улыбнулась Симону.

– Слушай, я всё хотел спросить… Смысл нашей службы? Гоняться за шарианами? Вроде и полиция неплохо справляется…

– Так, как справилась в январе? – Ингрид просто сочилась сарказмом. – Уберегла город? Если не возьмем безопасность в свои руки, никто нас не защитит.

– Понимаю, но…

– Вот смотри: Еддея, где живет твой народ, держит арабские территории в жесткой узде, ведь так? Если бы они ослабили нажим, открыли КПП, бесконтрольно пустили террористов к себе – что бы было? Представляешь?

– Ну, в общем-то…

– И мы сейчас начали поступать так же. Отдай всё на откуп политикам – они родную мать продадут за новый срок. Поэтому народ объединяется для самозащиты. «Лесные Волки» за несколько недель стали реальной силой. Пока не хватает харизматичного лидера, но, я надеюсь, скоро Варг Рейвиг будет на свободе. Мы, кстати, в среду едем в Осло – будем митинговать у тюрьмы Ила, где сидит Варг. Хочешь с нами?

– У меня занятия…

– Ах, да, ты же пока только милый мальчик. – Ингрид снисходительно усмехнулась. – Как там твоя Тьоре? Сестра учится с ней в одном классе, говорила, что она холодная, как мороженая треска.

– Я не думаю, что нам стоит её обсуждать. Она…

– А я думаю, что тебе пора. – Девушка встала, обошла стол и неожиданно крепко ухватила Симона между ног. – Пора становиться мужчиной. И не ждать, пока твоя целка Тьоре будет ломаться еще пять лет.

Она закрыла жалюзи на двери и потянула парня на себя. Симон поднялся, и Ингрид ловко расстегнула ремень и молнию на джинсах.

– Расслабься, – горячо шепнула она ему в ухо.

… – Что это? – спросил отец.

Симон переминался у порога. На нем была синяя куртка с «волчьим» шевроном на рукаве.

– Меня приняли в «Лесные Волки», – ответил он.

– Раздевайся, и давай ужинать, – вышла из столовой мать. – Что ты прицепился к сыну?

– Эти «Лесные Волки»!.. – голос отца сорвался. – Ты хоть знаешь, кто их кумиры?

Симон подхватил куртку и проскочил к себе в комнату. Дверь за ним захлопнулась.

– Рахиль, знаешь, сколько еддеев их кумиры убили в Аушвице? – лицо отца приняло страдальческое выражение.

– Ты всё принимаешь слишком близко к сердцу, Арон, – Рахиль обняла мужа и положила голову ему на плечо. – История с гибелью моей сестры нас, конечно, потрясла. Но ведь эти «волки» как раз собираются противостоять бандитам, убившим Малку! А мальчик наиграется, и бросит. В его возрасте у всех подростков случается бунт и максимализм.

– В кого он наиграется? В Морских Псов? Еддейский мальчик? Ты в своём уме? – отец постучал в дверь Симона. – Иди есть!

Мать вздохнула:

– Ну а что ты предлагаешь?

Арон понизил голос:

– Мало того, что он гуляет с гойкой, теперь ещё эти дружины. Чёрт знает что! Да они же первые вздёрнут его через пару лет, когда начнут охотиться за еддеями! Я склоняюсь к мысли о переезде.

– Только не в Еддею, – быстро сказала Рахиль. – Там его заберут в армию, а обстановка – ты сам знаешь.

– Нет, конечно, – Арон хмуро посмотрел на дверь сына. – В Ландн, на Острова. Подальше от всех этих войн, псов, Остланда. Слава б-гу, деньги у нас есть.

На лагерь это было совсем не похоже.

Территорию, конечно, обнесли колючей проволокой, по углам поставили вышки с прожекторами – для защиты от бандитов, как объяснял Фауль контингенту. Но жили свозимые сюда женщины (комендант ещё не привык думать о них, как о ведьмах) не в бараках, а в быстро возведённых местными плотниками бревенчатых хютте, по четыре человека. Распорядок дня был свободный, построений не предусматривалось.

… Той ночью, когда они вернулись с холмов, штурмбанфюрер разбудил хозяина «Старого Тролля», и они с обермайором сели в пустом зале ресторана. Хозяин быстро сообразил бутылку аквавита, селёдки, его жена обжарила варёный картофель с луком. Фауль подозрительно принюхивался к необычному запаху.

– Знаете, как это делают осси? – Ленц разлил по рюмкам ядреный аквавит и подцепил вилкой кусочек нарезанной солёной сельди. – Я научился этому в зимнюю кампанию на востоке. Прозит!

Он одним махом опрокинул рюмку, закусил спиртное селёдкой, и принялся за обжаренную картошку. Заметив нерешительность обермайора, Ленц рассмеялся.

– Пробуйте, не разочаруетесь! Нам, солдатам, не пристало цедить алкоголь, будто изнеженным барышням.

Фауль проглотил аквавит. Жгучая жидкость обожгла пищевод, на глазах выступили слёзы.