Святослав Щербинин - Любовь или смерть...

У меня сдают нервы. Они стали очень слабыми.

Все, абсолютно все раздражает. Я ненавижу, когда ко мне лезут в душу. Я не привыкла к тому, что кто-то может обо мне заботиться. Мне просто хочется спокойной жизни. Закрыться в своем уютном и тихом мирке, справляться со всем самой. Я понимаю, что они хотят как лучше, но чрезмерная гиперопека медленно убивает в человеке личность. С каждым днем становлюсь злее. Гнев внутри меня порождает ненависть. Что-то во мне все-таки сломалось. Что-то происходит со мной, но что именно, один черт знает…

Прислоняюсь к забору. Рукой обхватываю металлический штырь. Опускаю голову вниз. Начинает тошнить.

— Люси! Ну, пойми, это было необходимо, — убеждает Ронни, обхватывая мои плечи сзади.

Два дня спустя…

Стучу пару раз. Открываю дверь кабинета.

— Здравствуйте, — неловко произношу и захожу в кабинет.

— Ах, Люси, верно? Проходи, присаживайся, — указывает на кресло. — Конфетку?

— Спасибо, нет аппетита… И вообще, я ненавижу сладкое, — сажусь.

— Что ж… хорошо. Меня зовут Константин Бекхэм…

— Я в курсе, кто вы, давайте без этого официоза. Ближе к делу, — перебиваю.

— Из больницы тебя выпустили только потому, что я поручился, что буду лично наблюдать за твоим здоровьем. Ты ведь не принимала никаких лекарств, которые прописывали?

— Я пила все, что мне давали, только вот толка от них, как…

— Давай будем честны перед друг другом. Не хочу тебе читать нотации и ставить на путь истинный. Я только лишь хочу помочь! Не напрягайся. Просто говори мне правду, и все закончится хорошо.

Интересно, что произойдет, если все закончится плохо…

— Итак, начнем, — говорит Бекхэм, взяв мое личное дело. — Твои приступы и кошмарные сны появились сразу после ухода твоей матери?

— Да! Сначала были только кошмары, затем появились приступы, но они были в состоянии сна, а теперь они происходят…

— Я тебя понял, — перебивает, пристально изучая информацию обо мне. — Но ведь это не первый случай. В детстве у тебя было подобное?

— Это было очень давно. Мама рассказывала, что в детстве я очень часто теряла сознание, но врачи определили, что с моим здоровьем полный порядок, да и потом с возрастом все прекратилось.

— Понимаешь, Люси. У тебя очень серьезные симптомы. Только благодаря мне ты не в психиатрической клинике. Это серьезно. Скажи спасибо Ронни, что он уговорил меня на эту авантюру. Возможно, у тебя нет депрессии и шизофрении, но задумайся над моими словами, — смотрит в мои глаза. — Один неверный шаг — и ты окажешься далеко-далеко отсюда. — Из ящика в столе достает какую-то маленькую баночку. — Эти таблетки ты должна пить постоянно, иначе приступы будут продолжаться. — Ставит передо мной. — Сейчас выпишу рецепт, и можешь быть свободной.

— Подождите. Ронни знал, что мне грозит психушка, и типа спас меня?

— Именно. Вы ведь хорошо ладите?

Мои дела что-то совсем плохи. Да какая шизофрения? Он сто пудов просто пугает меня. Этих мозгоправов я вижу насквозь. Все их приемчики… Забираю рецепт и таблетки. Встаю, иду к двери.

— Люси!

— Да, мистер Бекхэм? — оборачиваюсь.

— Надеюсь, ты меня поняла, — говорит, смотря на меня серьезным, пугающим взглядом.

5 декабря

— Люси, пусти меня! Я должна узнать, кто это! Нутром чувствую, что это Роузи, — кричит Кира, вырываясь из моих объятий.

— Тебя все равно не пропустят через оцепление, это сплошное безумие! — Кира вырывается и убегает. В смятении пытаюсь догнать. Сквозь заросли бегу за ней.

Утром в лесу недалеко от старого склепа Ланкастеров нашли труп молодой девушки. Проливные дожди очень сильно размыли грунт, заблудшие охотники из городка неподалеку случайно набрели на открытую могилу, в которой лежало тело молодой девушки. По описанию очевидцев она очень похожа на пропавшую весной Роуз.

— Девушки, пожалуйста, отойдите, за ограждение! Дальше хода нет, — грубо отталкивает нас с Кирой полицейский.

Пытаюсь хоть что-нибудь разглядеть. Ничего не видно. Следователи ходят туда-сюда, что-то записывая на белых листках бумаги. Сердце колотится в повышенном ритме. Словами и не передать, что в этот самый момент чувствует Кира. Быть может, она уже готова к самому худшему, но еще есть надежда, она как путеводная звезда.

Спустя полчаса ситуация не изменилась. Ужасно устала, но дороги назад нет. Кира рвется сквозь натянутые ленточки, но полицейские не дают ей пробиться дальше.

Спустя час через оцепление заходят мужчины с носилками. Кира напряглась еще сильнее. На участке появляется заместитель директора «Черного сердца». Его пропускают. Очень тихо и невнятно разговаривает со следователями, ничего не разобрать. Пара минут каких-то обсуждений, мах рукой. «Вы чего тут делаете? Немедленно возвращайтесь в колледж», — произносит заместитель директора, обратив внимание на меня и Киру. «Уносите!» — громко произносит один из следователей. Люди с носилками накрывают труп какой-то пленкой и уносят через ограждение с правой стороны. Ничего не видно. Лицо прикрыто черной пленкой, лишь рука небрежно спадает вниз, неопрятно свисая. Кира бросается к носилкам, порвав ограждение из лент, минуя всех полицейских. Догоняя мужчин с носилками, она сдирает пленку и падает на колени вниз.

— Боже! Роузи! — крик Киры и дикий плач разносятся на весь лес. — Господи! За что? Почему? Роузи…

— Быстро уберите эту девчонку, — дает команду какой-то мужчина в сером пальто.

Силой за руки Киру поднимают и выводят за ограждение двое в форме. Руками обхватываю Киру, вытирая слезы рукавом своей ветровки. Не могу удержать. Она падает, задыхаясь от слез. Отхожу и не вмешиваюсь.

Ей нужно выплеснуть все эмоции и боль, которая сейчас раздирает сердце. Смотря на нее, сразу же вспоминаю себя, ту, которой была чуть более полугода назад. Я не хочу ее останавливать, успокаивать и говорить о том, что все будет хорошо. Ведь это не так. А врать ни к чему. Нельзя носить боль внутри, ее нужно вытаскивать из себя, иначе потом она, накопившись до предела, взорвет.

Неделю спустя…

Мои сны и видения. Я вспомнила все, вспомнила тот самый день, когда упала с обрыва. И я видела Рози, это точно была она. Она просила о помощи, она просила, чтобы ее нашли. И пускай то, что я видела, не поддается никаким разумным объяснениям, это остается фактом.

Мысль о том, что я вижу призраков, ставит четкий диагноз. Что-то не так со мной. Что-то не так с этим колледжем, загадки и все эти смерти. Ощущение, будто все вокруг знают то, чего не знаю я. Скорее всего, это паранойя, моя новая подружка.

— Тук-тук. Можно? — в комнату заходит Ронни.

— Конечно, да…

— Чего такая задумчивая? — садится на стул напротив меня.