Николай FrittVilt - Смерть на завтрак

И я сделал это.

Каким же огромным и неподдельным было мое удивление, когда и вправду выяснилось, что мистер Уилфред Каррик уже неделю, как мертв. Мне посчастливилось отыскать даже его некролог, написанный угадайте кем?

Готов спорить, ответ вам известен.

На этот раз статья Мандариновой_Отрыжки (я дал себе указание при случае обязательно разузнать побольше об этом умелом писаке) начиналась следующим образом:

«Прикроем глаза, друзья и соседи, и представим себе на мгновение отошедшего в мир иной друга, брата, племянника и просто хорошего человека — мистера Уилфреда (Уилфа) Каррика, которого не стало вчера поздно вечером…».

Подобное изложение, как мне показалось, было суховатым для Мандариновой_Отрыжки, но, наверное, человек этот (кем бы он ни был, и где бы ни жил в Роквилле) ничего более занимательного придумать здесь все же не сумел. Это если, разумеется, касательно некролога вообще позволительно употреблять определение «занимательный».

Глаза мои полезли на лоб. В статье вскользь упоминалось о том, что Уилф скончался от внезапно оторвавшегося тромба (настоящая беда нашего века с его фаст-фудами и различными ТВ-шоу, которые просто-таки цепями приковывают тебя к экрану на целый день, не давая возможности вдоволь двигаться), и у меня не было совершенно никаких причин, чтобы не верить этому. Также я не сомневался и в том, что, если просижу здесь еще хотя бы с минуту, да покопаюсь в себе той навозной лопатой, которую давно уже надо было бы сжечь, а пепел от нее развеять где-нибудь над Тихим океаном, то попросту тронусь умом. Собственно, это уже произошло (в большей или меньшей степени), но вот самокопание вколотит в крышку гроба, где будет покоиться мой разум, последний гвоздь уже основательно. Дай Бог, не ржавый.

Я тяжело поднялся на ноги и, как был, с телефонной трубкой, цепко зажатой в руке, вышел из кухни. Абсолютно не разбирал дороги и не знал, куда я иду, но что мне было в тот момент предельно ясно, так это то, что телефон старика Спайка я до сих пор помню наизусть, и настучать на клавиатуре эти девять цифр не отнимет у меня слишком уж много времени.

— Только бы ты еще не умер, — сорвалось вдруг с моих губ, и эта мысль едва ли не до инфаркта напугала меня.

Я прошелся в крохотную прихожую и вновь, как и прошлым вечером, опустился в мягкое кресло. Почувствовал, что сижу на все том же «Космополитене» (с прекрасной мисс Кокс где-то там внутри), но мысли об этом почему-то больше не занимали меня.

Сначала я набрал два ноля (это чтобы выйти меж город), а затем — единицу, семерку, две пятерки, шесть, четыре, три, два и вновь единицу. Поднес трубку к уху. Начал вслушиваться в короткие гудки, попутно пытаясь сконцентрироваться на том, что именно произнесу в следующий момент, если кто-нибудь на другом конце все же потрудится ответить на звонок. Об Уилфе я старался больше не думать (по крайней мере, в том русле, что это именно он — причина всех моих нынешних бед). Единственное, что на данный момент волновало меня (до дрожи в коленях!) — это разговор с бывшим учителем и наставником.

Только бы получилось.

Только бы этот старый душевед поднял, наконец, трубку и своим сухим, словно пустыня, голосом произнес: «Говори, мой мальчик, тебя здесь внимательно слушают!».

И я бы сразу успокоился…

Апрель — май 2018