Надежда Сакаева - Бессмертие графини

Вдруг я ошиблась?

Вдруг что-то пошло не так?

Вдруг теперь он не очнется?

Вдруг…

Слишком многое могло случиться, и слишком многое сейчас зависело от того, когда же Иероним, наконец, откроет глаза.

Сразу, как только его сердце остановилось, я привела одну из замковых горничных. После обращения жажда мучает особенно сильно, заставляя забывать обо всем остальном, и потому ее необходимо утолить. Теперь девушка молча сидела в углу, а я меряла шагами комнату, мечась туда-сюда, словно тень.

Вскоре я увидела то, чего ждала, может и недолго, но это время показалось мне вечностью.

Первые изменения.

Кожа Иеронима стала бледнеть, волосы будто погустели, а черты лица неуловимо изменились. Даже запах поменялся на то, как пахнет увядание.

Рана затянулась, не оставив после себя и следа, а все мелкие недостатки исчезли.

Теперь это был словно он и не он одновременно. Все те же каштановые волосы, все та же линия подбородка, вот только теперь он казался куда более прекрасным. Идеальным. Словно портрет, на который художник нанес последние штрихи, завершающие картину.

Я знала, что со мной происходило то же самое, но наблюдать все это вот так… это совсем другое.

Я почувствовала, что обращение завершено, хотя Иероним по-прежнему лежал недвижимо. Но все же я приготовилась.

И точно. Всего несколько секунд — и он открыл глаза. А после кинулся к служанке, покорно ожидающей своей участи.

Однако, пускай я и ожидала подобного, я все равно едва успела его перехватить. Служанка, которой я заранее внушила ничего не бояться, меланхолично смотрела на клацнувшие возле ее шеи клыки.

Пускай я и пообещала себе не допустить ничего плохого, я совершенно не знала, что же мне делать. Жажда, особенно после обращения, туманит разум, на некоторое время уничтожая твою личность, превращая в монстра, полностью одержимого только лишь одним.

Кровью.

Ты чувствуешь ее запах, ты слышишь ее шум, ты видишь, как бьется венка на шее, и все остальное становится совершенно не важным. Лишь бы только попробовать ее. Лишь бы ощутить на губах ее пьянящий вкус и то, как жизнь уходит к тебе с каждой алой каплей.

Иероним пытался дорваться до заветного, но я держала его крепко.

— Ты сможешь выпить кровь, но я не позволю тебе забрать и жизнь. Слышишь? Иероним? — потрясла я его.

В алых глазах мелькнула тень понимания, и я сама взяла руку служанки и прокусив ее, поднесла ко рту Иеронима. Тот принялся жадно пить, а я считала про себя.

— Хватит для первого раза, — произнесла я, когда вышла минута.

Иероним меня, разумеется, не послушал, и мне пришлось силой оттаскивать его, а после внушать служанке уходить и забыть все, что было здесь.

Когда она скрылась за дверью, Иероним успокоился окончательно. Впрочем, после жажды обычно приходит полное осознание того, каким же ты монстром стал.

И мой рыцарь не смог этого избежать. Когда алые глаза его потухли, а зубы втянулись, он посмотрел на свои руки, словно видел их впервые.

— Теперь я легко могу убить любого, лишь сжав свои пальцы, — прошептал он.

В голосе его слышалась боль, и на меня тут же накатила вина. Я не должна была следовать своему эгоизму. Не должна была обрекать его на такое. Не должна была превращать его в монстра, даже если именно об этом он и просил! У него ведь был шанс прожить нормальную, ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ, жизнь, а не сделаться немертвым. Это у меня не было, а у него был!

— Иероним, как ты?

Глупый вопрос. Как может чувствовать себя вампир?

— Я в порядке, — Иероним уже взял себя в руки.

Уметь сдерживать свои эмоции должен каждый аристократ, и мой рыцарь не был исключением. Теперь его лицо было сосредоточенным, но ни испуга, ни сожалений на нем не отражалось.

Иероним встал, сделав это по-вампирски быстро, и сам удивился своему движению.

— Я слышу, как шумит лес около замка. И я вижу каждую пылинку, хотя прежде сказал бы, что здесь очень темно, — рассеянно проговорил он, оглядываясь.

Теперь, когда жажда была утолена, нахлынули остальные чувства. Я помнила какого это, и понимала, что же он сейчас испытывает.

— И… — помолчав, продолжил он, — и еще я чувствую, как пахнет кровь. Очень хорошо чувствую. Этот запах манит меня.

— Так и должно быть, ведь теперь кровь будет нужна тебе всегда, — грустно подтвердила я. — Я говорила тебе об этом.

— Да.

Теперь голос Иеронима звучал чуть более уверенно. Он приблизился, но как и в первый раз, не рассчитал силы, сделав это слишком быстро.

— Теплая, — проговорил он, взяв меня за руку.

— Нет. Просто ты теперь такой же холодный.

— Неважно. Главное, что у нас двоих есть вечность, чтобы отомстить графу за то, что он сотворил с тобой.

***

Я согласилась с желанием своего рыцаря отомстить графу, но больше всего я хотела, чтобы граф просто оставил нас, раз и навсегда. Я хотела излечиться от своей любви к нему, хотела забыть его руки и губы, от которых пахнет кровью. Хотела не вспоминать больше каждую из ночей, проведенных с ним, и ту боль, которую он мне причинил. Хотела начать все заново, загнав одиночество и черную тоску по нему в глубину своего мертвого сердца.

И через некоторое время мне стало казаться, что я смогу, действительно смогу жить дальше, оставив позади свое прошлое.

После обращения я увезла Иеронима в заброшенный домик, который приглядела заранее. Он был достаточно далеко от людей, чтобы их запах и тепло тел не внушали ему жажду, но достаточно близко, чтобы я могла приводить туда жертв.

Жертв…

Никогда не думала, что стану так часто пользоваться своими силами, и даже не задумываться об этом, но у нас не было иного выбора. Мы не могли допустить, чтобы нас обнаружили.

Днем мы прятались в подвале, опасаясь солнца, а ночи проводили на природе. Иерониму безумно нравилось носиться по полям и лесам со скоростью, недоступной для человека.

С графом единственным моим удовольствием были наши жаркие ночи. После же обращения ничто не радовало меня, кроме запаха свежей крови, а когда я научилась контролировать жажду, то и не думала, что мои вампирские силы можно использовать вот таким вот способом.

Иероним доказал, что и в этой нежизни есть свои, определенные, плюсы.

Хотя конечно, будь у меня выбор, я бы все-таки предпочла не быть монстром возможностям искупаться в горной реке, слишком холодной для человека, или прыжкам со скалы.

Кроме этого я учила Иеронима контролировать свои новые способности — силу, скорость, внушение и жажду.

Особенно жажду.

К силе и скорости он привык быстро, но то, как вампир реагирует на кровь — это убивало его, такого чистого и светлого.

Иероним скрывал свои чувства, но мой слух был более острым, чем его, и иногда я слышала, как он молится, когда он думал, что находится один. Возможно это было нечестно, но я хотела знать, что он чувствует на самом деле. Ведь сам он мне никогда бы не сказал, не желая расстраивать меня.