Надежда Сакаева - Бессмертие графини

— Ради Ольги, — шептал он на грани слышимости. — Я переживу это ради Ольги. Господи, спаси ее и прости, чтобы она не сделала. Она не виновата в этом, ни в чем не виновата, ведь это граф заставил ее. Можешь не спасать меня, я сам выбрал этот путь, но только спаси ее. И избавь меня, если не от жажды, то от удовольствия. Я ужасаюсь, вспоминая это, но мне действительно нравится пить кровь живых людей. И это пугает меня.

Иероним молился тому, в кого я уже давно не верила — граф стал моей единственной религией, моим дьяволом и моим Богом.

А я лишь крепче сжимала кулаки, убеждая себя, что это был его выбор, хотя его слова заставляли меня чувствовать себя эгоисткой, каковой я и являлась.

Наверное, мне стоило поступить иначе, но пока Иероним был рядом, мне становилось легче перенести одиночество.

А вот рыцарю было сложно принимать свою новую сущность, которую он выбрал сам. Мои первые годы слились в одно пятно, ведь граф подстегивал мою жажду, позволяя разрывать жертву за жертвой. Я не давала Иерониму сделать что-то, о чем он мог бы пожалеть, но несмотря на то, что он не отнимал жизни, чувства, которые он испытывал, выпивая кровь, пугали его.

Они бы пугали и меня, но мне было о чем жалеть помимо этого, а научившись все контролировать, я уже привыкла к тому, что мое тело жаждет кровь.

Впрочем, я была уверена, что Иероним справится и с этим. Он был сильным и чистым. Гораздо сильнее чем я.

И уж точно гораздо чище.

За годы, что мы провели вдвоем, я научила своего рыцаря сдерживать жажду, забирая лишь кровь, но оставляя жизнь, а так же пользоваться новой силой, хотя единственное, что по-прежнему действительно его радовало — это все те же пробежки по лесу.

Благодаря моим усилиям он так никого и не убил, и через довольно короткий срок уже мог контролировать своего внутреннего монстра, впустить которого согласился добровольно.

Через двадцать лет мы жили в замке. Нам пришлось уехать подальше от поместья баронов Фарго, дабы никто из бывших друзей Иеронима, никто из его родственников не смог увидеть и узнать его.

Покинули мы и пределы графства, но не королевства.

Я была и рада и умирала от тоски одновременно. Возможно, глупо было так считать, но я думала, что за границей Тулузских земель, меня не смогут найти ни Викторий, ни сам граф. И именно из-за этого я и радовалась, и тосковала.

Ведь душа моя продолжала принадлежать графу, пусть теперь мне и не было так одиноко без него.

Вечно.

Я буду его вечно, хотя и могу притворяться, что это не так. Но если он вернется…

Я знала, что он не сможет убить Иеронима — он сам говорил мне об этом. Вновь созданные вампиры не могут быть уничтожены другим вампиром, если только они не предоставят вескую причину для этого.

Иероним не предоставлял, а граф, пускай и никогда не следовал правилам, но почитал вечность как величайший дар, и не поднял бы руку на новообращенного, даже если он и был обращен мной.

Впрочем все еще оставался шанс, что граф даже не найдет нас.

Жизнь с Иеронимом, после того, как он окончательно взял свою жажду под контроль, стала еще лучше. Теперь мне не нужно было следить за тем, чтобы он не натворил глупостей, и мы просто жили, наслаждаясь обществом друг друга. Иероним поддерживал меня и помогал мне, никогда не переступая черту, и я была уверенна, что он во мне, как и я в нем, видит лишь близкого человека.

Однако, как оказалось, я рано стала мечтать о счастливой жизни, рано расслабилась.

Ведь стоило мне поверить, что прошлое осталось в прошлом, как мой бледный дьявол с алыми глазами вернулся.

Спустя почти пятьдесят лет после того, как я обратила Иеронима, граф пришел за нами.

В эту ночь мы с Иеронимом остались в замке. Лил проливной дождь, разогнав крестьян из близлежащей деревни по домам, и потому мы решили перенести охоту на завтра. Мы не хотели вламываться к кому-то, причиняя людям страх, пускай они бы и забыли об этом после.

Ведь мы бы ничего не смогли забыть — ни их испуганных лиц, ни криков, ни молитв.

Конечно, в замке была и прислуга (теперь, когда у меня был Иероним, я перестала быть призраком, не замечающим паутины и не застланных постелей), но мы предпочитали не трогать их. Мы вообще предпочитали не причинять людям боли, и пока у нас это успешно получалось.

Шум дождя заглушил легкую поступь нашего ночного гостя, впрочем, не думаю, что я услышала бы его, даже если бы стояла полная тишина. Граф всегда умел скрываться, если ему это было нужно.

Мы были в библиотеке, когда в дверь донжона громко постучали.

— Я посмотрю, — Иероним подскочил с места, отложив книгу, которую изучал.

Его обучили грамоте и помимо тренировок с мечом он любил читать истории о подвигах прославленных рыцарей. Большая часть этих историй не обладала достоверностью, но Иерониму нравились сказки — он находил в них какой-то особый шарм.

Почувствовав неладное, я подскочила и побежала вслед за ним. У двери мы оказались вместе, но открыть ее не успели, потому что она сорвалась с петель, разлетевшись в щепки. Реакция позволила мне и моему рыцарю отскочить вовремя, а вот сонной служанке, что подошла на стук несколько позже нас, не повезло. Древесные осколки, острые как ножи, проткнули ей живот, заставив вскрикнуть от боли.

Коридор наполнился запахом свежей крови, но сейчас это было последним, что меня волновало, потому что через порог переступил человек.

Не человек.

Плащ закрывал до боли знакомое мне лицо, но я сразу же узнала его движения хищника, его запах. Слишком прочно все это въелось мне в голову. Слишком глубоко он был в моем сердце.

Алые глаза вспыхнули, когда он откинул свой капюшон, а губы исказила улыбка, больше похожая на оскал.

— Надеюсь ты скучала по мне, дорогая?

За то время, что мы не виделись, он ни капли не изменился. Черты его лица были по прежнему прекрасны, кожа сияла мраморной белизной, а черные волосы спускались на плечи.

— Граф, — выдохнула я.

Я думала, что начала излечиваться, но это было ошибкой. Моя болезнь им неизлечима, ведь даже смерть и вся та боль не помогли мне. Потому что только когда он оказался рядом, я поняла, что все эти десятилетия будто и не дышала. Потому что он был моим отравленным, ядовитым воздухом.

Осознав, кто же стоит перед ним, Иероним тут же кинулся к графу, размахивая мечом, хотя я много раз говорила, что мы не сможем с ним тягаться.

Мой рыцарь был гораздо быстрее и сильнее обычного человека, но куда ему было равняться с опытом и силой графа? Тот даже не заметил его попытки, легко откинув в сторону.

— Кажется, я запрещал тебе обращать вампиров. Так почему я вижу перед собой эту шавку? — обратился ко мне граф.

Иероним предпринял еще одну попытку, такую же бесполезную. Только в этот раз граф был более жесток. Рука, которой мой рыцарь держал меч, треснула с жутким хрустом, после чего граф молниеносно быстро развернул Иеронима к себе спиной, полностью обездвижив.