Надежда Сакаева - Бессмертие графини

А после доводит меня до экстаза, которому я не могу сопротивляться.

Иероним.

Бедный Иероним.

Я была слишком глупа и эгоистична, обратив тебя. Но все-таки, ты еще легко отделался.

***

Граф проявил невиданное великодушие, позволив мне поговорить с Иеронимом наедине — перед самым рассветом он покинул замок, но пообещал вернуться к закату.

И теперь мне надо было убедить своего рыцаря не делать глупостей. Хотя, после того, что произошло ночью, мне было стыдно смотреть ему в глаза. Стыдно за свою слабость и нежелание противиться графу. И, сидя в своей комнате, где ночью граф поднимал меня на вершины блаженства, я искала в себе силы, чтобы хотя бы посмотреть на того, кто был мне так дорог, и тем не менее, кого бы я могла предать, если бы только граф повелел мне.

— Ольга? — раздался из-за двери голос Иеронима.

Пока я пыталась решиться, он пришел сам.

— Входи, — ответила я, поправляя одеяло.

Ведь простыни все еще были в крови.

— Ты… Ты любишь это чудовище? — с порога начал он, не заметив кажется ни моего смущенного взгляда, ни всего остального. — После всего того, что он с тобой сделал? После всей той боли, которую он причинил тебе? Или… твои рассказы были ложью?

— Нет, я не врала тебе, но… — я замялась.

Как вообще можно было объяснить то, что я чувствовала к графу? Дикая и больная зависимость, не поддающаяся ни контролю, ни объяснению? Он сломал меня, сделав своей и меня уже не починишь.

— Но что? Скрывала правду? — Иероним по-своему воспринял мое молчание. — Ольга, я поверил тебе, я пошел за тобой, я стал монстром, чтобы помочь тебе. Все что я делал было ради тебя. Так что же теперь?

— Я не могу объяснить свои чувства к графу, — я растерянно опустила руки. — Он просто поработил мою волю. И да, я готова на коленях просить хоть один поцелуй от него, даже после того, что он сделал. Но я не лгала тебе. Я ненавижу его так же сильно, как и завишу от него. И ты действительно мне нужен. Ты мне дорог, Иероним, ты сделал для меня столько хорошего. Если бы граф задержался, ты смог бы полностью меня вылечить.

— Но теперь он пришел и я стал тебе не нужен. Так что же мне делать со своей вечностью?

— Нужен. Ты нужен мне, — я сжала кулаки. — И я обещаю, я смогу побороть свою зависимость. Только не оставляй меня. Мы убьем графа вместе. Но не сейчас. Сейчас у нас не хватит ни сил, ни решимости.

Мои слова были пропитаны эгоизмом, но что я еще могла сказать?

Ведь не было больше той наивной девушки, была лишь Ольга, сломанная графом. Ольга, которая отчаянно хотела, чтобы Иероним остался рядом, пускай и не верила в свои же слова.

Но я боялась, что если он уйдет, то у меня никогда не будет надежды. Викторий, как и я, не способен пойти против графа, а больше в живых у меня никого не осталось — ни родителей, ни друзей.

Это было второй моей ошибкой.

Мне следовало отпустить юного рыцаря и уговорить графа никогда не искать его. Тогда бы в мире было на одного жестокого вампира меньше.

Но, как и в первый раз, я не смогла отказать себе. Я уговорила его быть рядом, уговорила не трогать графа и ждать. Я сделала это даже зная, как больно ему будет смотреть на меня и графа. Я сделала это, хотя не должна была делать.

Я просто хотела удержать его рядом.

— Хорошо. Если я действительно нужен тебе, я буду здесь, с тобой. И когда-нибудь мы сделаем то, ради чего ты меня обратила, — Иероним бросил на меня печальный взгляд и ушел.

А я осталась ждать графа.

Граф, как и обещал, вернулся на закате. Он по-прежнему был один, но и в одиночестве его сила превышала силу всех обитателей нашего маленького замка вместе взятых.

— Итак, ты и есть тот самый мальчишка, которого моя женушка так неосмотрительно решилась сделать себеподобным? — спросил он, раскинувшись в одном из кресел.

В руках граф держал бокал вина, а губы его не покидала довольная улыбка. Он выглядел спокойным и расслабленным, однако вряд ли так оно и было на самом деле — граф показывал только то, что хотел показать, но свои настоящие мысли всегда прятал на самую глубину, где их никто бы не смог узнать. Такое слово, как «доверие» было ему незнакомо.

— Я сам просил ее об этом и довольно долго, — ответил Иероним, упрямо вздернув подбородок.

Он пообещал мне не провоцировать графа, пока мы не накопим достаточно силы. Он готов был пойти на это ради меня. Готов был терпеть его общество и слушать его речи, потому что я попросила его. Готов был оставаться рядом и ждать столько, сколько будет нужно.

Наверное, я требовала от него слишком многого, хотя ничего не могла дать взамен. Ведь если он действительно любил меня, то любовь его была обречена. В моем сердце всегда было лишь черное место для графа и его страстных утех. И рядом с этой больной зависимостью в алом пламени сгорали все остальные привязанности, потому что она была гораздо сильнее.

Она была вечной.

— Да-да, не сомневаюсь. Наша невинная овечка никогда бы не посмела испортить чью-то жизнь из одного лишь простого эгоизма, — ответил граф и кинул на меня такой пристальный взгляд, что казалось, он знает насквозь все темные мысли, что царят у меня в голове. — И как ты собираешься распорядиться столь щедро дарованным тебе бессмертием?

— Я буду помогать Ольге изо всех своих сил, — здесь Иероним не думал и не секунды.

Он действительно знал, чего хочет от вечности и из-за этого мне сделалось стыдно.

— О, ну надо же, какой ты благородный, малыш Фарго, — протянул граф, улыбаясь. — Что ж, это теперь твоя вечность, а значит и твое право делать с ней все, что заблагорассудиться. А графиня рассказывала о том, почему она согласилась подарить этот дар именно тебе, младшему сыну какого-то мелкого барона? Почему она не выбрала кого-то более влиятельного?

Я не говорила, и никогда не собиралась говорить Иерониму о нашей с ним родственной связи. Прошлая я умерла, а новая отказалась от фамилии Фарго, став просто Ольгой. И я бы не хотела, чтобы он узнал о том, что когда-то я жила в том же замке, что и он. Но я не думала, что граф может озадачиться происхождением нового вампира и, уж тем более, его человеческой жизнью, ведь граф презирал людей. Хотя прежде чем обращать Иеронима, мне следовало учесть и то, что граф никогда не поступает так, как от него ожидают другие.

— Мы познакомились в замке одного лорда, где и сблизились. И я повторяю, я сам уговаривал ее сделать меня таким, — ответил Иероним не заметив никакого подвоха в вопросе.

Я стояла позади графа и никак не могла попросить его промолчать. Впрочем, даже если бы и попросила, вряд ли бы он пошел мне на уступки — граф и уступки две несовместимые вещи. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как сжать покрепче спинку кресла, на котором сидел граф и молиться, чтобы Иероним не истолковал наше родство превратно.