Татьяна Корсакова - Лабиринт Медузы

– За что? – Ника обернулась.

Агата так ничего и не ответила, отошла к окну. Там и осталась стоять, изящная, хрупкая, лишенная признаков возраста.

А снаружи Нику уже ждал Серебряный, он сидел на корточках у стены.

– Привет! – сказал, вставая и делая шаг ей навстречу. – Как прошла аудиенция?

– Нормально, спасибо. – Днем все вдруг оказалось сложнее, чем ночью и ранним утром. Днем все случившееся с ними начало казаться сном.

Хорошо, что только ей одной.

– Я тут решил, что ты проголодалась. – Серебряный взял ее за руку. – И у меня родилась замечательная мысль. – Он улыбался. Пусть тревожной, но все равно искренней улыбкой. – Давай перекусим в городе. Так будет надежнее, – добавил заговорщицким шепотом.

А еще в городе не нужно будет притворяться слепой. И там не будет тех, кому Ника перешла дорогу. В городе они могут побыть самими собой и остаться наедине. И в самом деле, замечательная мысль!

– Как будем добираться до города? – спросила Ника, всматриваясь в лицо Серебряного. Она всматривалась, а он ждал, не мешал.

– Возьму машину отца.

– А он разрешит? – Почему-то Ника была уверена, что машина у Серебряного-старшего такая дорогая, что к ней даже страшно подойти, не то что взять ее без спросу.

– Уже. До вечера машина наша. Поехали, Ника! – сказал и потянул ее за руку.

Машина и в самом деле оказалась крутой – черной, с хищным абрисом и мощным мотором.

– У отца есть личный водитель. – Серебряный распахнул перед Никой дверцу, сам уселся за руль. – Это удобно, когда много дел. Но в эту поездку мы решили отправиться вдвоем. Он за рулем, я на подхвате. Редкое, я тебе скажу, событие. – Он включил мотор, мягко тронул машину с места. – Я за рулем с шестнадцати лет, отец сам меня учил. То отец, то Степан, его водитель. А в автошколу я уже так пошел… за правами.

Они ехали по аллее под сенью старых раскидистых деревьев. Ника слушала Серебряного и смотрела во все глаза. Какое же это, оказывается, счастье – просто смотреть! Аллея заканчивалась высокими воротами, украшенными гербами с головой Медузы. А за воротами была степь, скалы и полоска моря вдали.

Дорога шла параллельно берегу, так, что из машины было видно и бледное, выцветшее небо, и яркий лоскут моря, и черная громада острова Медузы. Ника затаила дыхание, сцепила пальцы в замок. Одно дело – чувствовать, и совсем другое – видеть всю эту красоту. Красоту и четкий профиль Серебряного.

Он вел машину уверенно, изредка поглядывал на Нику, улыбался ободряюще. А она продолжала думать, что спит, что такие вот истории и такой вот… Серебряный не про ее честь. Но можно ведь хоть на время, хоть на один день поверить в сказку! Ночью же у нее получилось поверить. Так почему бы не дать себе еще один шанс?!

А степь тем временем как-то незаметно превратилась сначала в поля, потом в сады, а потом в пригород большого курортного города. Здесь жизнь била ключом, здесь было многолюдно, шумно и ярко. Здесь даже пахло как-то по-особенному. Наверное, именно так и должен пахнуть воздух южного города: плавящимся от жары асфальтом, немного сладостями, немного морем, немного специями. Они позавтракали в небольшом уютном кафе. После завтрака погуляли сначала по городу, потом по набережной. И это было такое счастье! Как будто на повзрослевшую Нику разом свалилось все то хорошее и интересное, что полагается маленьким девочкам, все то, чего ей никогда не обещали и не давали. Реванш и расплата за лишенное родительской заботы и ласки детство. Аванс на будущее.

Про будущее Ника запретила себе думать. И про будущее, и про прошлое, которое не ее вовсе, и про ночь большого отлива. Она слушала Серебряного, смотрела на Серебряного, держала его за руку, и думала только о том, как она счастлива здесь и сейчас. И пусть очень скоро все это закончится. Ведь все хорошее заканчивается очень быстро, иногда даже не успев толком начаться. Но ее «хорошее» не такое. Оно началось, оно продолжается. И уже только за одно это Ника должна быть ему благодарна.

Обратно на виллу они засобирались ближе к вечеру. Никина бы воля, никуда бы они не уехали, так и бродили бы по вечернему городу. Но воля была не ее, а Агаты. И ночь большого отлива уже не казалась чем-то далеким, почти нереальным. И море не пугало…

– Серебряный, – Ника тронула его за руку.

– Что? – Он на мгновение оторвал взгляд от дороги.

– Давай искупаемся.

Это было очень мужественное решение. И даже немного безрассудное. Но ведь действие неведомого наркотика уже выветрилось, и им не нужно бояться моря. Так сказала Агата…

– Уверена?

– Нет.

– Но попробовать можно? – Серебряный улыбался, но во взгляде его была тревога. Приближение ночи большого отлива он чувствовал так же, как и сама Ника.

– Я бы сказала, нужно. – Ника тоже улыбнулась. – Я ведь никогда раньше не видела моря.

– И золотых змей. И Кракена. – Он направил машину в сторону пляжа, заглушил мотор.

– Агата сказала, что я не должна бояться моря, – сказала Ника. Можно подумать, это все объясняло и облегчало! Просто ей нечего было сказать. Как объяснить эту непреодолимую потребность войти в море, проверить собственные силы?!

– Ну если Агата сказала. – Серебряный вышел сам, помог выйти Нике. – Тогда давай попробуем.

Они попробовали. Сначала это были осторожные, даже робкие шаги вдоль морской кромки, а потом Ника решилась – окунулась в воду с головой. Серебряный оставался рядом и держал за руку, ни на секунду не отпускал от себя. А Ника уже знала, что Агата оказалась права, ей не нужно бояться ни моря, ни тварей, в море обитающих. И стоит лишь нырнуть, подхватить со дна камешек, похожий на зеленое бутылочное стекло, обкатанное волнами до идеальной гладкости, как камешек окажется вовсе не стеклянным. Море ластилось, дарило ей подарки, словно извиняясь за свои недавние прегрешения, словно чуя новую Никину суть. Сама Ника тоже ее чуяла. Это было странное, одновременно окрыляющее и пугающее чувство, почти такое же острое и яркое, как вернувшееся к ней зрение. А может, и еще ярче.

– Все! Нам еще сохнуть! – Серебряный подхватил ее на руки, прижал к себе. Крепко прижал, по-хозяйски. И призрачные змеи, которые дремали весь день, очнулись, высунули любопытные треугольные головы. Все семнадцать голов. – Пойдем на берег!

Пойти не получилось, потому что он ее понес. Вот прямо как в карамельных девичьих грезах понес. Только Ника понимала, романтики тут куда меньше, чем здоровых опасений за ее жизнь. Кто-то из них двоих ведь должен был оставаться здравомыслящим. Хотя бы в море.

Закатное солнце было по-прежнему жарким, Никины кудри высохли почти мгновенно. Что уж говорить про волосы Серебряного? Вот и закончился ее самый удивительный, самый классный день! Будет что вспомнить в старости. Если получится пережить ночь большого отлива.