Елена Блонди - Карты и сновидения [СИ]

— Исса… — Ирина стояла, опустив руки, не зная, что делать дальше, куда идти.

— Исса, — снова позвала кошку, — я не знаю. Что делать дальше? Куда идти?

Смотрела просительно, прокручивая в голове десятки раз читанный или увиденный в сказочных историях вариант: вот сейчас ее пушистая проводница поставит трубой хвост и поведет. А ей — только идти, встречая новые и новые приключения.

Но кошка по-прежнему намывала лапой пеструю мордочку, кажется, ни о чем не волнуясь. Даже о своих котятах, сердито подумала Ирина, там остался один, и даже о нем пестрая, кажется, совершенно не переживает. Но все-таки, что теперь делать?

Зеркала смотрели на нее со всех сторон, молча, не пытаясь ничего показать.

— Ну, — вполголоса сказала Ирина, поворачиваясь к выходу, — раз так. Тогда я сама.

Прогулка без цели. Ей не нравилось, что, зайдя так далеко, кажется, оставив где-то свой собственный мир, она все еще не понимала, а что же нужно ей самой? Потратила желание, усмехнулась, снова проходя вдоль ряда колонн, все получается вверх ногами и задом-наперед. В нормальной истории она пустилась бы по поиски чего-то. Определенного. Искала бы любимого, забранного снежной королевой. Чем не шаблон? Ее муж тоже тут, его поманила спящая принцесса, забрала у Ирины. А она до сих пор не поймет, точно ли нужно потребовать его обратно, себе. Ладно, оставим пока любовь. Допустим, я в поисках истины. Ах… и какой же главный вопрос волнует меня? О чем я могла спросить, когда была такая возможность?

«И вопрос потратила» — подсказала память. И желание тоже. Такая добрая, да? Или просто столкнулась с тем, что жила, не понимая, для чего, не понимая, что для тебя самое важное. Получается, без вопроса и без желания. Не просить же хорошую работу. Или денег. А красота… Того, чего добилась сама, ей хватает.

Есть еще всякое — типа вечной молодости.

— Вот уж нет, — Ирина зябко повела плечами, вспоминая рассказ Денны, о принцессе, чей возлюбленный стареет, пока она вечно молода. Такое выдержит не каждое сердце.

— А может…

Мысль осталась незаконченной. Незаметно для себя, в размышлениях ускорив шаги, Ирина почти вылетела на край, скрытый частым рядом колонн, качнулась, взмахивая руками. Выпрямилась, подавляя тошноту и стараясь справиться с головокружением. Ниже, за рядом плоских белых ступеней, простиралась пустота, обрамленная горами плотных облаков, позолоченных солнечным светом. И перед глазами тоже была она — сверкающий пустой воздух, казалось, звенел, втыкаясь в мозг тысячами щекотных иголок. Вверх смотреть она не стала, боясь, что потеряет равновесие. Но чувствовала и там, выше взгляда, ту же сверкающую бесконечность.

Опуская руки, медленно села, тут же вцепившись пальцами в край верхней ступеньки. Сглотнула, стараясь не смотреть под ноги, где после трех, нет, пяти уступов, простиралась бездна. Обвела глазами белую закраину, почти бесконечную, с еле видной кривизной. Оглянулась, пытаясь уложить в голове нутрь и наружу места, в которым была сейчас. Башня. Это она? Дважды Ирина видела ее со стороны. На горизонте во сне, стоя на обрыве неподалеку от дома. А еще — в расщелине, где та медленно проплывала, показывая плоские диски, нанизанные один за другим. Сияла.

Нет, были еще рисунки. Вадика — совсем детский, смело очерченный жирными мазками белой гуаши. И рисунок в старом атласе Андрея, тонкий, выцветшими чернилами.

Но очертания Башни никак не желали совмещаться с нынешними ее ощущениями. И тут Ирина поняла. Она же — огромна! Как большой остров, как материк, на котором могут быть города и деревни, поля и рощи, скальные массивы и бескрайние пустыни. Только вместо морской воды к берегам Башни подступает воздух. И облака.

А те громоздились, местами загораясь уже не золотом, а нежной алой краской, поверх белизны медленно плыли росчерки темного, исчезали, распадаясь на легкие хлопья. Вдруг посреди облачной ваты появлялась нестерпимо синяя полынья, пуская через себя пучки лучей, и тогда от Ирины протягивалась тень наискосок по шлифованному мрамору.

Она прерывисто вздохнула, очарованная переливами света и форм. Андрей. Наверное, он и профессию выбрал себе, чтоб постоянно быть с этим вот. С этими облаками, с небом, полным радуг и звезд. Тут всего этого в тысячу раз больше, чем на земле. Прекрасная облачная страна. Вселенная блеска и света, а еще — ночи, полные звезд и луны. Выходит, он и правда, ушел туда, где ему прекрасно. Куда стремился всю жизнь. И конечно, он отпустит Неллет, любящую не его. Разве можно по своей воле отказаться от исполненной мечты? Принцесса привела его туда, куда он хотел попасть. Как сказали короли? Он заменит ее в покоях Башни. Там его место.

Вест дождался, когда тяжелый корабль ударится боком о причальную мачту и спрыгнул на узкий трап, спиралью оборачивающий тесаное толстое бревно. Пошел вниз, хватая рукой веревку с узлами. Следом молча торопились воины, выдерживая дистанцию.

По пути Вест пару раз кинул злой взгляд на большой поселок, почти заброшенный с виду, крайние дома щерились вываленными из стен сгнившими бревнами. В квадратах открытых крыш кое-где мерцали слабые огоньки. Спустившись в широкий коридор с каменным полом, Вест быстро пошел, придерживая короткий меч, что колотился на перевязи. В каменном зале, совсем пустом, навстречу ему двинулись, кланяясь, несколько человек, одетых в старые поношенные доспехи.

— Что тут, Гейдо? — отрывисто спросил, обходя встречающих и направляясь к ширмам, затянутыми цепями, — света больше! И пусть открывают! Ну!

Замки загремели, Вест, притопывая сапогом, кивал, невнимательно слушая привычно-нерадостный отчет воина.

— Набегали болотные эрзы, — говорил Гейдо, поглаживая рукавицей пегую бороду, — унесли мальцов, числом восемнадцать. Дакей велел матерям прислать новых девок, да совсем молоды, зачинать. Пятеро дядьев сгинули при защите.

— Да, — нетерпеливо сказал Вест.

Ширмы, скрежеща по полу, разъехались, показывая большое ложе с истлевающими покрывалами, провисшими пыльными пеленами и веревками.

— Совсем худо то, мой господин, мой доблестный господин, что манна сыплет реже — дядьям без охоты никак, а там, сам понимаешь. Надышатся. Болеют потом.

— Дай им парней.

Гейдо громко вздохнул, бросив терзать бороду.

— Давал. А много ж не дашь, мало воителей осталось у нас. Кто промышляет с дядьями, их после опять лечи. А лечил осталось — три деда, да один малый в учнях.

— Покрывала перестелить, — Вест кинул стоящему рядом воину связку ключей, — возьми в дальнем сундуке, те, что с золотом. Гейдо, пошли за Дакеем.

— Так не ходяч он, — удивился было Гейдо, но запнулся и повернувшись, махнул рукой:

— Ты и ты. Тачку берите. И у меня в сумах жареха, остатки. Чтоб не плакал.