Елена Блонди - Карты и сновидения [СИ]

Он надавил пальцем и крышка коробки отщелкнулась, выпуская на стол комок блестящей слизи. Полежав, комок задрожал, вытягивая себя в сосульки, и пополз, цепляясь зыбкими ножками за неровности. Дакей откинулся, скрипя тачкой и держа руки над столом. Вест засмеялся, подцепляя комок крышкой коробки и снова закрывая ее.

— Не нравится? А я там был. Хороший мир, и все там есть, как тебе по нраву. Если конечно, по нраву и воплощение.

— Нет!

— Потому ты и сидишь тут, в грязи и забытье, старик. Все вроде, есть. И голова, и мозги. А потерять свое жирное тело страшно, да?

— Прости мой господин, не я боюсь. Что-то во мне визжит и не хочет. В таком воплощении умру я.

— Не умрешь. А, ладно, что говорить. Ты наелся? Велю парням принести тебе мяса. Мы неплохо охотились в этот раз. А если б ты не ел так много, учила, то и в этом мире было б у тебя стройное тело и сильные ноги.

Он встал, готовясь позвать воинов. Дакей тронул его локоть, останавливая.

— Спрошу, мой господин, милостивый господин?

— Спроси.

— Зелье. Ты хочешь перейти в сны принцессы Неллет, мой господин? Ей парни и мамки готовят ложе?

Вест усмехнулся.

— Кому нужна принцесса Неллет. Ее век кончается, Дакей. Даже боги старятся и надоедают своим людям. А она всего лишь слабая, очень старая женщина. Старая…

Он прислушивался к сказанному слову, будто на ходу размышляя еще о чем-то. Повторил:

— Старая. Нет, учила. Я буду говорить с королевой Ами и царственным мужем ее — джентом Денной. И в этот раз я буду говорить с ними сам, а не являться послушной куклой, когда бесплотные соизволят вызвать меня для своих целей. Все. Отправляйся работать.

— Да, мой господин, — обдумывая сказанное, Дакей забыл прибавить к обращению положенный ритуалом эпитет, — конечно, мне же еще девок проверить, дать им питья, чтоб к утру текли. И мальцы…

— Помолчи. Это твое дело, как варится быстрое.

— Да. Прости меня, Вест. Мы с тобой прожили долгую жизнь, делили невзгоды и девок. Выпили вместе, наверное, тысячу бочек из тысячи разных миров, ну так говорят, да. Будь осторожен с царственной парой, а? Никто не станет нянчить старого Дакея, если с тобой что случится.

— Думаешь только о себе, да? Хорош соратник.

— Зато я честен. Другим словам ты не поверил бы. Я знаю, ты все решил, если уж даже не пожалел живых человеков на зелье. Но помни, они в силе и будут в силе, пока мироздание не распылит их на невидимые частицы. Они трудились над своей силой многие сотни лет.

— Долгую, говоришь, прожили жизнь, — задумчиво произнес Вест, — долгую и такую короткую. А они могли стараться над собой сотни лет, да. Несправедливо. Я буду помнить твои слова, Дакей.

Позже, трясясь в тачке, которую вез по извилистому коридору молчаливый сильный парень, Дакей вспоминал сказанные Вестом слова, перебирал их одно за другим, качая круглой головой. Какая странная у тебя справедливость, брат мой Вест, думал с усмешкой, кривящей тонкие губы маленького рта, ты жаден до чужого добра, не того, что в сундуках, а того, выстраданного чужими головами и сердцами. И все его жаждешь прибрать и сожрать. За то я люблю тебя, ненасытный брат мой, и понимаю.

Ворочаясь в постели, куда перевалил его с тачки воин, Дакей удобнее устроил на столике миски и свертки с подаренной Вестом едой. Мало ли, чего захочется ночью, чтоб все под рукой. И сласти, и жареха, и соленья с тающими во рту пышными лепешками. Улыбнулся последним словам, которые услышал от Веста уже ожидая сильного парня.

— Помнишь девку Мариту, Дакей? Безумную Марит, волчицу Марит?

— Как не помнить, — быстро отозвался тот, напуская на лицо сладость и причмокивая губами, в то время как глаза цепко ловили оттенки выражений на худом лице Веста, — лучшая девка была в ту десятку годов. Жаль, пропала, во времена… Ну, неважно, все равно уже старая.

— Там, — Вест покачал головой, — они, кто вернулись обратно, — совсем не стареют. Носят на пястье алую метку, что вспухает сама, и цветут, как дивные цветы иных миров. Жаль только, все равно умирают. И рано. Ладно, тебе пора.

Дакей пошарил на столе, сунул в рот сладкий шарик с пьянящим привкусом, устроил его языком за щеку. Прикрыл глаза, расставляя перед закрытыми веками услышанное и увиденное. Вест смеялся над Неллет. Но горько. Однако… Марита? Которую по велению Веста полтора десятка лет тому Дакей подвешивал на шелковых пеленах… Од-нако…

Неллет, спящей в покоях, украшенных извитыми лианами, полными птиц с тихими мелодичными голосами, снился Янне-Валга: спал в каморке, открытой ветрам и туманам, и ему снилась Неллет, парящая вместе с ним в сверкающей пустоте.

… Яннека летел, держа ее руку, ненужный страховочный шнур давно упал, отстегнутый, вился, уходя вниз кольцами, как тонкая бесконечная змейка. Янне пел, поворачивая к ней смеющееся лицо, и его Неллет смеялась радостной песне, сочиненной в ее честь. Светлые волосы облаком плыли вокруг нежного лица с большими глазами, плечи откинуты, ноги, обтянутые черным блестящим костюмом, напряженно вытянуты, с радостным ощущением силы каждой маленькой мышцы. Вот Янне крепче сжал ее руку, увлекая вверх, и под ногами заворочалась огромная туча, черная, мигающая грозовыми сполохами. А над их головами висело открытое солнце, слепило глаза, не защищенные сдвинутыми козырьками.

Они поднимались все выше, а где-то сбоку настойчиво стукало чье-то сердце, то замедляясь, то ускоряя биение.

— Янне? Яннека, ты спишь?

Неллет исчезла, оставляя память о своей руке на коже ладони. Янне сел, вертя рыжей головой и стараясь изо всех сил не забыть сон. Такой прекрасный.

— Что там? — спросил хрипло тишину за дверцей каморы, — без меня никак, да? Тьфу…

— Принцесса Неллет, великий Янне-Валга…

В то же мгновение Янне был уже на ногах, дернул засов, распахивая дверь. Втащил внутрь испуганного мальчишку, полуголого, со скинутым на пояс комбинезоном. Тот поднял темные растерянные глаза:

— Там что-то. Случилось у них. У нас. Пришел посланник, из стражей часа.

Губы мальчика задрожали, но он справился, продолжая:

— Великая Неллет. Она проснулась, чтоб вызвать весеннего. Но его нет.

— Как нет? Ну, мало ли… — Янне уже тащил парнишку по коридору, лихорадочно прикидывая, куда же теперь, если и правда.

— Элле сказал. Нет нигде. Связь порвалась. Совсем. Великая Неллет не нашла весеннего. Ни в Башне. Ни… — он сглотнул, — ни во внешних мирах.

— И что?

— Теперь она спит, — уныло закончил мальчик, топчась перед входом в пиршественные покои.

— Удивил.

— Нет, — шепотом не согласился тот, — сердце великой Неллет не бьется, дыхание умерло. Что будет с нами, Яннека?

В каменном зале сразу стих гомон, когда Янне быстро прошел к очагу, коротко поклонился посланнику и стал ждать, не садясь. Тот тоже поднялся, изучая летуна взглядом. Рядом с посланником жался к вышитому официальному халату мальчик с коробкой письменных принадлежностей.