Елена Блонди - Карты мира снов [СИ]

Нета. Легло полукругом, дремлющее, (Не-е-та) теплой, но не домашней тварью. С настороженным острым ухом, и последний звук — как постоянная готовность подняться, выгибая спину и уже двигаясь в нужном направлении.

«Что за бред я несу» сказала далекая голова тихим и невыразительным голосом.

Но Андрей уже выпрямился, разглядывая надпись над очертаниями острова. Можно, конечно, пойти разбудить старика Дерябу, сравнить буквы в названии. Но очертания кляксы, уже подсохшей, так странно быстро, говорили — не нужно. Все совпало, весенний нездешний, и статус твой отныне — рисовальщик правильных карт.

«К-то?», снова поинтересовалась голова, из далекого-далека, но Андрей не слушал ее, потому что осталось еще одно. Малая деталь, необходимая, и добавить ее нужно сейчас, не прерывая начатых действий. Чтоб не разорвалось… («Ч-то?»)

Наклоняясь снова, он выудил из ворота фланелевой рубашки цепочку, потянул, вытаскивая кулон, тот закачался зеленой слезой на светлой мерцающей нити. Глаз следовал движениям, одновременно оглаживая стекло (стекло? Или камень. Или — что?), крошечное ушко, и глубокую сердцевину (или — наполненную пустоту?). Больше — ничего. Но — ничего…

Пальцем он коснулся круглого донышка капли, тронул, перевернул руку и коснулся мокрой подушечкой высохшей кляксы. В самом центре острова мигнула и утвердилась светлая точка. Тогда Андрей улыбнулся, как человек, правильно исполнивший давно запланированное, проведя ладонью по шероховатой бумаге, убедился — сухая, не пачкает. Свернул в трубку и, прихватив чернильный набор, прошел мимо кемарящего Генки к выходу на внутренний трап.

— И не спится тебе, брат-ученый, — Генка зевнул, но не повернулся.

— Не говори. Ну, до обеда успею. Отоспаться.

— Так ты остался харчи наши жрать? Скажу вот Надьке!

— Точно. Бывай.

Карта встала в угловой узкий шкаф, откуда Андрей убрал все, что могло ее помять или порвать в качке. Сам свалился в койку, вздохнул, наполняясь внезапным счастьем. «И что это…» начала было голова, но Андрей только улыбался.

Какая разница — что? Почему и зачем. Если в награду пришло это ощущение неслыханного покоя. Будто писал толстый роман и поставил точку. Или симфонию какую. Будто сотворил то, чего не было раньше, и сотворенное — прекрасно.

Карта — такая огромная. И всего лишь первый на ней остров. Ами-Де-Нета.

Заснул.

Во сне пришла к нему жена Ирка и он перестал улыбаться, нахмурил брови, собирая морщинами лоб. Вернее, сон привел Андрея на порог его новой квартиры, в симпатичном районе Южноморска, где старый парк, цепляя зарослями крайние многоэтажки, уходил к обрыву над морем.

Андрей вылезал из такси, подхватывая чемодан и собирая вокруг себя гору упакованных в пленку сумок. Рассчитался с таксистом, уже поднимая глаза к своему балкону, с непривычки отсчитывая нужные окна и этажи. Было слегка обидно, что Ирка не встретила в аэропорту, но понимал, важных дел не отменить, уезжала в Ялту на спортивную олимпиаду. Зато встретит дома, хозяйкой, утешился, пожимаясь от ледяного ветерка. Бабули на скамейке любопытно разглядывали его дочерна загорелое лицо, выгоревшие волосы и яркую распахнутую куртку.

На шестом этаже Андрей сгрузил сумки и чемодан перед металлической дверью. Коснулся пальцем кнопки звонка.

— Да, — говорил за металлом родной Иркин голос, — конечно, Павел, разумеется. Как скажете. Как я?…

Дальше слышно не было, видимо, прошла по коридору куда-то, в комнату или кухню. Андрей надавил кнопку. И через минуту целовал повисшую на нем Ирку — в губы, в глаза, куда придется.

А еще через минуту ошарашенно осматривался, втащив вещи и держа в руках снятую куртку.

— Сюда, — предупредительно приняла ее Ирка, — в шкаф. Видишь, как здорово, шкаф-купе, никакого хлама снаружи.

Прихожая блистала зеркалами, и зеркала выглядывали из распахнутых в комнаты дверей, отражали то взгляд, то согнутый локоть. Андрей сунул ноги в новые тапки, прошел, оглядываясь, и ничего не узнавая в блеске и отражениях. Тут были матовые шкафы во всю стену, стильный диван, засыпанный подушками, шкура на паркетном полу, какие-то узкие цветные вазы, и вдруг — барная стойка, что ли, делящая большую комнату пополам.

— Нравится? — Ирка, распихав с дороги его вещи, взяла за руку, усадила рядом с собой на диване, вместе отразились в зеркалах шкафа.

— Не знаю. Пока еще.

— Привыкнешь. Между прочим, дизайнер делал, специально под нашу площадь и наш свет. Пришлось заплатить чуть больше, зато, видишь!

— Как в гостинице, — сказал Андрей и засмеялся, погладив Ирку по волосам, — извини. После рейса дикий я. Ты постриглась?

— Тоже скажешь, не знаю пока еще, — заранее обиделась Ирка, вывертываясь из его рук.

Но стрижка ей очень шла. Совсем короткая, с подбритым затылком, открывающим сильную шею. Сережки новые — отметил Андрей, укладывая жену на диван и пытаясь расстегнуть пуговицы ее рубашки.

— Подожди. Андрюша, не надо. Я не думала, что так рано прилетишь, ждала вечером. Ко мне сейчас девочки забегут. Это ненадолго. Полчаса всего.

Она села, улыбаясь и поправляя воротник рубашки. Покусала губы. Андрей снова удивился. Какие-то не Иркины губы.

— Нравится? — снова спросила, вскакивая и поправляя на диване подушки, — татуаж. На губах. И глаза тоже. Чтоб ресницы не красить каждый день.

Андрей раскрыл рот. И закрыл, потому что жена кинулась в прихожую, где звякал звонок. Следом послышались оживленные голоса, звуки поцелуев, и вдруг мужской голос прорезался, уверенный такой.

— Ириша, — позвал сочно, щелкая и двигая, видимо, дверцу того самого шкафа-купе, — спаси меня соком! Нинель совершенно измучила.

— Гошка, да на тебе пахать нужно. Обещал за неделю сбросить пять кило! У нас показательные!

Договаривая в сторону Гошки упреки, в гостиную быстро вошла модельной внешности девушка, с такой же минимальной стрижечкой, в белых брючках, заправленных в туго шнурованные ботики. Следом маячила тоже стриженая мужская голова почти под потолок прихожей.

— Ой, — девушка опустила руки, в одной — темная бутылка, явно не с соком, — извините. Ирусик? Это кого ты уловила, в свои диванные ловушки?

— Это мой муж, — быстро, и как показалось Андрею, с некоторой неловкостью, ответила Ирка из прихожей, — приехал. Вы проходите в… в другую комнату.

В дверях произошла заминка, девушка толкала Гошу назад, а за ним слышались еще женские голоса, кто-то смеялся, кто-то перебивал смех: послушайте, да послушайте же, народ!

Потом голоса притихли, отрезанные дверью. Андрей остался один, на дурацком диване, красный от того, что буквально минуту назад пытался раздеть жену, и джинсы распирало от желания. Разозлился на Ирку. Сказала — девочки. А приволоклись крали двухметровые, и какой-то Гоша, явно не девочка. Зато обращается к ней, как к своей подружке.