Елена Блонди - Карты мира снов [СИ]

Даэд возмущенно поперхнулся спокойствию голоса, проговаривающего участливые слова. И застыл в изумлении, слушая такой же спокойный ответ Неллет.

— Ничего, мама. Ночь кончилась. Даэд и Кассиус облегчили мне боль.

— Он все сделал правильно? — королева оглянулась на скромно стоящего у стены врача, — ты же знаешь, лучше бы подождать утра, ночью в дневных делах несложно наделать ошибок.

— Подождать? — хрипло сказал Даэд и повторил громче, перекрывая светскую болтовню свиты, — подождать? Она умирала! И ее нога!

— Да полно. Полно! Ты так мало знаешь о здешних обычаях. К чему горячиться.

Она с внимательной усмешкой оглядывала Даэда.

— Хотя… Ты так молод, мальчик. Так славно горяч. Но все равно это не повод ошибаться, усложняя девочке жизнь.

— Он хотел, как лучше, мама. — у Неллет был не спокойный, как показалось Даэду голос. Усталый, понял он. Бесконечно усталый.

Королева поднялась, погладив Неллет по щеке. Поправила блистающее платье.

— Мы ждем вас к завтраку. Прислать тонков для утреннего туалета? Если хочешь, милая, отправимся в сады джента и мисерис Логано, устроим фруктовый праздник.

Взволнованный Денна наклонился, целуя Неллет в лоб. И тоже двинулся к выходу, подхватывая под локоть Кассиуса.

— Ты расскажешь, как дети вытащили тебя из зала цветов, джент Касси? Дамы сгорают от любопытства. Мне тоже интересно. Что? Начал поэму?

Все захлопали, восклицая. Кассиус рдел пятнами румянца на бледных щеках, отвечая восторженным дамам поклонами. Штора упала, заглушая голоса.

— Они все безумны, — с отчаянием сказал Даэд, снова усаживаясь рядом с Неллет, — не говори, что нет.

— Безумны, Дай. Поэтому я не хочу оставаться. Но мы должны еще раз побывать в городе. Мне нужно поговорить. С некоторыми людьми.

Она села, цепляясь за его руку. Волосы свесились на лоб и скулы, рассыпаясь облаком по плечам. И вдруг, морщась, резким движением оторвала повязку, которая тут же скрутилась темной от мази и крови серединой и пожелтевшими краями.

— Нель! Ты что… — Даэд умолк, с изумлением глядя на гладкую кожу с тонким, кажется, на глазах исчезающим шрамом.

— Помоги встать. Голова кружится.

— Тебе нужно поесть. Чтоб силы.

— Нет времени. Поведешь санатов?

Солнце сияло над крышами и деревьями, отбрасывающими длинные, еще утренние тени. Даэд управлял, двигаясь над прямыми и гнутыми линиями улиц в пышной листве, над яркими чешуйчатыми крышами и башенками.

Если бы не увиденные ночные пожары, можно было бы остаться у Ехима. В харчевне так славно пылал огонь в середине старого зала, а по бокам лестницы уводили в комнаты. Наверное, там спокойно и уютно. Днями. Так же, как в маленьком домике старой Агейи, ласкающей лежащего на руках рыжего Ариску. Но придет ночь. Она приходит повсюду. И теперь нельзя вернуться в их смешной рукодельный домишко в роще прозрачных ромелий. Кто знает, какие твари выходят из чащи ночами там, где они с Неллет сидели, задирая головы к небу. Теперь старательно сложенные из тонких стволов стены, переплетенные хворостом, им не преграда. Наверняка. Куда им деваться?

Иногда он оборачивался. Неллет сидела, упираясь руками в пухлый сафьян скамьи, сосредоточенно думала, кажется, не замечая, что они медленно кружат над широкой улицей, по одну сторону которой раскинулся парк с зеркалом озера. Единственное знакомое Даэду место. Он уже собрался спросить, но она сказала сама, привстав и указывая на лоскутные крыши:

— Туда. Маленькие дома, среди них башня, видишь?

И снова села, откидываясь на изогнутую спинку. Даэд натянул цепочку, поворачивая санатов к башне, тонкой, с бликами света на круглом навершии. Башня была ближе к окраине, виднелась маленькой палочкой, торчащей из зеленой пены и квадратиков крыш. Даэд сосредоточился, приказывая санатам. Закручивая в голове непонятное что-то, моргнул, ловя окончание пропущенной фразы.

— …зкий дом. Под красной черепицей.

На молчание пояснила быстро:

— Красная чешуя.

Он кивнул, с беспокойством посматривая на бледное решительное лицо. Рана совсем зажила, но видно — у принцессы совсем не осталось сил. Хорошо бы в доме под красной чешуей им предложили поесть.

Санаты замедлились, одновременно возвращая солнце на положенное ему место. Сухо ударили в мостовую члененные лапы с металлическим блеском. Радужные крылья смыкались плотными веерами, угасали в густой тени, которую отбрасывала башня. Неллет сошла, опираясь на руку мальчика.

— Кирпич. Очень старое место. Ты знаешь, как делают кирпич? Замешивают из глины. Она похожа на землю после дождя. Понимаешь? Берега ручья, помнишь? Где ноги вязли.

— Да.

— Потом его обжигают в печах. Отец брал меня, когда уезжал осматривать владения. Показывал мне.

— Джент Денна?

— Нет. Мой другой отец. В другой моей жизни. Потом. Я расскажу потом, Дай. Но кирпич не годится. Мы не сможем столько земли. Глины. И это потребует слишком много труда.

Она говорила, размышляя вслух. Вела пальцем по щербатой от времени кирпичной кладке, красивого темно-красного цвета. На этих рукодельных камнях нет следов пламени, на всякий случай отметил Даэд, идя следом в узкий проулок, где смыкался со стеной башни прилепленный к ней небольшой домик под ярко-красной крышей.

— Черепица тоже сделана из глины. Удивительно, правда? Как будто весь дом вырос из земли. Глина. Камень. Дерево. Даже стекла в окнах — плавленый песок. И все это не годится. Жаль.

Почему не годится, хотел спросить Даэд. Кирпичи не очень понравились ему, по сравнению с полированными плитами витков и лестниц Башни, с пружинистыми поддонами игровых площадок, с узорчатым литым паркетом праздничных уровней, — они были грубыми, неровными и царапали руку. Но черепица была хороша. И дерево он любил, вырезая для сестер мелкие игрушки, когда доставалась изредка настоящая чурочка, а не пластиковые отливки.

Неллет уже стучала подвешенным молоточком в серую деревянную дверь с остатками краски в швах и возле медной ручки.

— Поклонись, как следует, — сказала вполголоса, а изнутри слышались мягкие шаги.

Щелчок, и в прорезанном окошке опустилась резная пластина черного металла, открывая толстое стекло. Неллет кивнула в ответ на чей-то внимательный взгляд. Двери открылись.

Высокая худая старуха отступила, пропуская принцессу и Даэда в длинный коридор с узкими стенами, загремела, кладя в пазы тяжелый засов.

— Мисерис Натен, я пришла.

— Хорошо, девочка.

Потом они шли следом, высокая фигура закрывала обзор, Даэд на ходу разглядывал гладкие стены с развешанными картинками, непонятными, с узорами из спиралей, кругов и квадратов. Над каждой картинкой висел светильник, и казалось, свет придает рисункам объем, отбрасывая вниз неяркие тени.