Ярослав Веров - Иррационариум. Толкование нереальности [litres]

Гари задумчиво проводил обоих взглядом.

Затем велел спустившейся Арине присматривать за кафе, а сам решил немного прогуляться.

Щёлк!

Мирослава застыла перед красивым зданием «под старину», цилиндрической формы, с тёмно-коричневыми стенами, большими окнами, резными перилами над узкими ступенями и фонариками у входа. Стояло здание в окружении деревьев, утопая в золотой листве. Кафе «Горький шоколад». В окнах виднелись аккуратные круглые столики и стулья с резными спинками. И винтовая лестница на второй этаж. И пожилая пара за столиком, дедушка наливает бабушке чай, она улыбается ему с любовью. Мирослава знала старушку. Она танцевала иногда в школе, иногда – в театре, иногда – просто на улицах! Мирослава несколько раз её сфотографировала.

Разговорились.

Бабулька рассказала, что танцевать мечтала всю жизнь – вальс, танго, полонез, русский народный танец! Как же она всё это любила. Но за всю жизнь так и не хватило времени воплотить мечту в жизнь. На завод рано устроилась, потом дети пошли – на себя времени совсем не осталось, потом дети подросли, но дослужилась до главного конструктора – времени больше на работу стало уходить, а затем и внучка родилась, надо нянчить. Затем – долгожданная пенсия, время наконец появилось, но стоило заикнуться о давней мечте, так засмеяли родичи – свихнулась бабка! Иди лучше огород копай, если энергию некуда девать. Одна только подросшая внучка поддержала: «Жги, бабуля!» – сказала. Но бабуля так и не зажгла. А когда здесь очутилась, как-то само всё получаться начало. Стоило музыку услышать – и руки-ноги сами становились в нужную позицию, и скользила она по полу так легко, так грациозно, словно и не было ей без малого семьдесят лет…

Совсем как у Мирославы с её камерой. Она ведь до этого «зеркалок» и в руках почти не держала, только мечтала, что когда-нибудь купит профессиональную камеру и научится ею пользоваться. Мечтала, но при этом боялась, что не сможет такую сложную технику освоить и вообще – в руках не удержит. А здесь как взяла «зверь-машину» в руки – всё понимание само пришло. И таскать её совсем не тяжело.

Как и бабуле – танцевать.

«Именно такого человека нам и не хватало!» – радостно заявил Марат Петрович возрастной плясунье.

«Жаль только внучка не видит», – грустила старушка.

Мирослава снова окинула взглядом кафе, деревья вокруг, столы и стулья за стёклами. Почему-то всё это ей казалось очень знакомым и близким, хотя кафе открылось не так давно, и ей ещё ни разу не удавалось в него заглянуть.

Или – хотя бы сфотографировать.

Она прицелилась и – стая воробьёв вспорхнула перед объективом, закрывая обзор.

– Вот же ж… вредители пернатые, – Мирослава озадаченно смотрела на получившийся кадр. Буйство хвостов и крыльев.

– Не думаю, что этот объект достоин внимания вашей камеры, – прозвучал рядом голос.

Она обернулась. Марат Петрович. Они почти не общались с того первого дня, когда директор Центра подарил Мирославе мечту всей её жизни. Сделал щелчком пальцев профессиональным фотографом. Но она успела очень многое о нём услышать.

– Почему же – не достоин? Кафе прекрасно! – воскликнула Мирослава. – Оно великолепно. Снаружи, по крайней мере. На днях откроется моя выставка, и…

– И она уже скомпонована, и вполне обойдётся без очередного заведения общепита. Я только что из галереи. Прекрасная композиция, не стоит её рушить.

– Я не понимаю. Вы же сами сказали, что я могу фотографировать всё, что захочу в городе.

Марат Петрович молчал. Лишь ветер шевелил серебристую бороду.

– Хотя, – добавила Мирослава, – тогда ещё не было этого кафе. Что вам до него? Оно… ваше?

– Не моё. Хотя, в каком-то смысле и моё тоже.

– Кто вы?

– Я служитель этого города, – да, что-то такое она и слышала от людей, впрочем, без внятных объяснений. – Я дал вам всё, чего вы желали. Хотите исчезнуть?

Мирослава моргнула. Вопрос показался настолько нелогичным, что с ответом она не нашлась. Только открыла рот и бестолково его закрыла. Видимо, владелец кафе – чей-то конкурент, решила она. Не исключено, что самого служителя. Вот он и не хочет этого фото на выставке. Разумнее всего было бы развернуться и уйти. А кафе можно и потом щёлкнуть. Пусть даже не для выставки – для себя. Очень уж кадр хороший.

И всё-таки…

– Вы угрожаете моей выставке?

Марат Петрович посмотрел на неё непроницаемым взглядом.

– Разве вам плохо здесь живётся? – вместо ответа спросил он.

Мирослава покачала головой и попятилась. Видимо, сегодня у служителя день нелогичных вопросов. С другой стороны, она не раз слышала, что с ним лучше не спорить. А если он просит о чём-то – лучше сразу исполнить. Тем более, что просит-то редко. Мирославу, вот, первый раз попросил. За год.

Её бросило в пот.

Она ещё раз тряхнула коротким чёрными волосами и пошла прочь. Из-под ног её с писком разлетались воробьи.

Метрах в десяти от неё возникли временные рельсы, по ним тут же затарахтел трамвай – и Мирослава раздражённо пошла фотографировать его. Сама не заметила, как вышла к вокзалу. Остановилась у часов в форме искажённого овала. Они показывали шесть вечера.

Странный это был вокзал. Отправлялись с него и трамваи, и скоростные поезда! Правда, последних Мирослава ещё ни разу не видела. Но точно знала, что они здесь ходят. Во-первых, рельсы. Они меняли форму. Выглядели то как трамвайные, то как железнодорожные пути. Мирослава лично сфотографировала метаморфозы. Во-вторых, пассажиры. Хоть и редко, но всё же люди приходили на вокзал и говорили, что ждут поезд. Кое-кого из них Мирослава тоже сфотографировала. Просто так не ждали бы, верно? В-третьих, звуки. Иногда ночами Мирослава слышала гудки паровоза и отчётливый стук колёс по рельсам. Увы, сфотографировать в темноте спросонья ни разу ничего не удалось.

Но ей так хотелось увидеть поезд!

Мимо прошла молодая круглощёкая женщина. Мирослава её знала. Это Лида – бессменный школьный повар. Так её называют. Уже лет пятнадцать в городе и всё работает в школьной столовой. Милая, добрая, детей обожает, только очень одинокая. С детьми возиться любит, но своих так и не завела. Говорят, раньше у неё случались быстротечные романы, но и те со временем сошли на нет. Хотя, сейчас Лида шла под руку с высоким молодым мужчиной и сияла, как никогда.

– Здравствуйте! – завидев Мирославу, Лида просияла ещё сильнее, хотя секунду назад казалось, что это невозможно. – А мы на поезд. Знаю, он только ночью приходит, но я не могу ждать. То есть, мы лучше заранее, здесь подождём.

Мирослава медленно кивнула, хотя мало что поняла.

В глазах Лиды светилась такая уверенность… Мирослава не решилась спросить: с чего она взяла, что поезд непременно придет? Ведь пока же и рельсы трамвайные, и сам трамвай, вот, протарахтел. Очередной.