Блейк Крауч - Девятый круг [litres]

– Нам можно, мистер Неппел, – сказал Херб, – мы полиция.

– А, ну да. Раз так, то конечно. Она в мавзолее Джейкоба Фрэнкса. Там на всех дорожках указатели.

Все поступившие от смотрителя сведения Херб незамедлительно передал в петличный микрофон.

После этого он, а также Том и Рой направились ко входу на кладбище.

– Ребята! – окликнула я.

Они остановились и вразнобой повернулись ко мне.

– Пусть этим занимается спецназ, – сказала я, – при поддержке кинологов и саперов.

– Ты это серьезно? – спросил Херб.

– У меня дурное предчувствие.

– Ты о так называемой «интуиции копа»? Или…

Он осекся, а я в полной мере поняла его намек. Съехала ли я с катушек? Стресс, преэклампсия, предродовое состояние, Лютер – не замутнило ли это мне мысли, обострив мнительность?

– Не знаю, – ответила я. – Но я сочла бы благом, если б никто из вас не ходил к той могиле.

Несколько секунд они переглядывались.

– Без вопросов, лейтенант, – первым отозвался Том. – У моей невесты, Джоан, интуиция тоже дай бог. И я научился к ней прислушиваться. Так что можем и остаться. Ты как, Рой?

– Ты ж мой брат, Том, только от другой матери. Без тебя я никуда. А за лейтенантом пойду куда угодно, стоит ей только об этом сказать.

– Херб? – пытливо поглядела я на своего друга.

– Джек, это мой объект. И здесь я самый старший по званию.

– Самый старший или самый толстый? – встрял своей репликой Макглэйд, сварливый от побудки среди ночи.

– Тебе туфельки не жмут? – осадил его вопросом Херб.

Тот уставился на свои мокасины не на ту ногу.

– Может, я это специально. Сейчас это модно. Ты бы тоже так сделал, да только тебе любоваться своей обувью живот мешает.

Мне показалось, что я расслышала щелчок: наверно, это щелкнул челюстями Херб. Да или нет, из-за его щекастости не разобрать.

– Макглэйд, когда-нибудь…

– …ты перестанешь есть все, что видишь? – перебил Гарри. – Не отвечай. Боюсь, если ты откроешь рот, то накроешь всех нас.

– Пустозвон, вот ты кто, – сказал Рой, делая шаг в сторону Макглэйда. – Тебя мама не учила хорошим манерам?

– Нет, – парировал тот. – Зато твоя мама подучила меня кой-чему прошлой ночью.

Рой сделал еще один шаг, и тогда вмешался Фин, подступив к Гарри в знак поддержки.

В воздухе повеяло таким тестостероном, что не будь я беременной, я бы, наверное, заволновалась.

– Послушайте, – примирительно выставила я ладони. – Каждому из нас нужно успокоиться. Херб, прошу, сделай это ради меня.

Бульдожьи брыли моего друга обвисли еще сильнее обычного, а моржовые усы превратились в подкову.

– Ладно, Джек. Пусть этим займется спецназ.

В микрофон он отчеканил приказы, и я издала вздох нескрываемого облегчения.

– Видишь, как я его отвлек от этого похода? – прошептал мне на ухо Гарри. – Иначе пришлось бы кидать пончик, чтобы он за ним побежал, а у меня его с собой не было.

Я в очередной раз призадумалась о том, что Макглэйд умнее, чем выглядит.

Несколько минут прошли в выжидательном молчании. Рой с Томом явно нервничали. Гарри отошел в сторонку переобуться. Херба таким взвинченным я, пожалуй, не видела еще никогда. Мне хотелось взять за руку Фина, но боюсь, он бы такой жест не оценил. Смотритель Уилли достал допотопный складной сотик, набрал на нем номер и неторопливо побрел восвояси, пальцем заткнув себе свободное ухо.

Наконец, рация Херба ожила потрескиванием статики:

– Дошли до мавзолея. Заходим внутрь.

Я посмотрела на часы своего айфона: «3:10».

По книжному коду Лютера как раз время смерти его очередной жертвы.

Мэтьюз убрал на плечо штурмовую «М-16» и тихо заговорил в свой наплечный микрофон:

– Санчес, Уильямс, остаетесь со мной. Свотуорд, Пэйтл, занять позицию сзади нас у края дороги. Ситуация сопряжена с захватом заложников, поэтому наметить цели. Китт, Стрэнд, мне нужны глаза по всему периметру, поэтому следите, что сзади нас ничего нет.

Его люди заняли места вокруг мавзолея – каменного трехметрового здания размером со средний сарай. Каменные чаши обрамляли зеленую железную дверь, где между ручками была продета пара красных роз. Строение опоясывала подстриженная живая изгородь, а по бокам высились все те же мавзолеи и надгробия. Это напрягало. Слишком много мест, где можно укрыться.

– Бэттлз, открыть ту дверь и сразу назад. Анджело, загляни внутрь и доложись. Я на связи с остальными.

Мэтьюз прикрывал дверь, в то время как Бэттлз вытянул из рюкзака болторез. Под лучом светодиодного фонарика, установленного возле прицела «М-16», дверь молочно поблескивала; замок новый, без ржавчины, не то что на железных воротцах склепа, заржавелых от десятилетий осадков и окислов.

– Будь начеку. Если что, стреляй короткими очередями, – напутствовал он.

В ответ – металлический хруп болтореза, прокусившего дужку замка.

Бэттлз кинул инструмент обратно в рюкзак и откатился от ступеней входа, с появлением Анджело закинув винтовку на плечо.

Кроме слепящего глазка от фонарика Анджело, вокруг не было видно практически ничего.

– У двери, – доложил Анджело тихим сосредоточенным голосом, в котором улавливался призвук страха. Это хорошо. Страх обостряет реакцию.

Мэтьюз ожидал, что железная дверь заскрипит, но та открылась гладко и тихо, словно ее шарниры были смазаны.

– Захожу внутрь, – сообщил Анджело.

Свет его фонарика отразился от камня и уперся в матовое стекло стенки.

– Что там? – спросил Мэтьюз.

– Все чисто. Две усыпальницы, одна над другой. Нижняя Роберта Фрэнкса. Над ними матовое стекло и… ого, тут какое-то устройство.

– Самодельное взрывное?

– Не думаю. Металлическая емкость. Похожа на баллон акваланга.

Мэтьюза прошил зигзаг паники.

– Возможно, аэрозоль. Приготовить противогазы и…

Треск был не сказать чтобы громовой и не такой яркий, как молния, однако взрыв вышиб из склепа Анджело.

Толстыми подошвами ботинок Мэтьюз почувствовал, как земля внизу дрогнула; он невольно сделал шаг назад.

Двое спецназовцев, что стояли по бокам мавзолея, нырнули вниз, но Мэтьюз остался стоять.

Долгий, затянувшийся момент ничего не происходило. Никто не разговаривал и не двигался.

Неужто бомба? И бомба ли?

Анджело отбросило на спину, но вот он сел.

Слава богу. Сидит вроде как цельным куском, не взлохмачен, не изрешечен, ни огня, ни дыма.

Все абсолютно безмолвно – не считая доносящегося из склепа змеистого шипения.

Тошнотворно-сладкий растительный запах Мэтьюз уловил за полсекунды до того, как Анджело зашелся кашлем и воплями, неистово царапая себе лицо и пытаясь скинуть жилет.

Мэтьюз опознал этот запах: герань.